Почему политический класс Америки так настроен возродить холодную войну? Почему Израиль ведет её против Ирана?

Это сложные вопросы — вовлечены многие факторы.
Но существует «жизненный фактор», как он есть, которые даёт ответы на оба вопроса: для поддержания действия своих режимов — из явно выраженных методов организации культурных, экономических и политических учреждений — США и Израилю нужны враги, а те, что имеются под рукой, больше, видимо не могут соответствовать задаче.

Единственная причина, почему Россия снова стала врагом США, а Иран — Израиля в том, что хороших врагов найти трудно.

* * *

Когда развалился Советский Союз, политические и экономические элиты Америки столкнулись с проблемой, приближения которой не предусмотрели: как справляться без тех разумных обоснований, которые служили им так долго, как можно только помнить.

Практически с момента окончания Второй Мировой американцев вынудили осознать, что Империя Зла угрожает Земле Свободы. Тот непримиримый враг, Советский Союз, как ни глянь, был худшим антагонистом и врагом на все времена — безграничным по масштабу и со средствами мирового уровня.

Он обеспечивал нашим правителям все основания, почему такая большая доля наших богатств должна быть потрачена на обеспечение вечно расширяющегося военно-промышленного комплекса, почему наши основные свободы могут быть (и иногда были) ограничены, и почему несогласных надо ограничивать.

В тоталитарных обществах государства вынуждают уступать требованиям правителей и необходимости режимов, используя силу или угрозу применения силы. Мы, американцы, в этом мало нуждаемся: наша система пропаганды обеспечивает достаточную мотивацию, чтобы сделать «оборону» нашим высшим приоритетом.

Менее грозный соперник не довел бы нас до такого состояния. Что нужно нашим правителям, так это враг, способный «напугать нас до чёртиков», как отлично выразился Дин Ачесон.

Следовательно, если бы не было Советского Союза, надо было бы его придумать. И в некоторой степени он был придуман, особенно поначалу. Однако, вскоре он стал достаточно убедительным противником, нужный эффект произвёл ядерный арсенал, способный уничтожить нас много раз. Наш правящий класс мог успокоиться, всё шло весьма неплохо.

Но слишком плохо было то, что в 1989 году коммунистическая система рухнула и эти чёртовы русские спустя два года «выкинули полотенце». Какой кошмар!

Потребовалось некоторое время, чтобы осознать, какими они оказались сволочами. В течении нескольких лет они радовались перспективе того, что «Пакс американа» заменит двуполярный мировой порядок. Они даже выдвинули идею, что история завершилась триумфом либеральной демократии.

Однако вскоре они осознали, что не могут обойтись без ранее существовавшего положения или восстановления некоего функционирующего его эквивалента. Империей становилось слишком сложно управлять.

При том, что один из двух основных игроков холодной войны исчез, правительства, как то, что было в Ираке, привыкшие играть на стороне одной сверхдержавы против другой, начали  отбиваться от рук; возродились националистические и фашистские движения, которые Советский Союз долгое время подавлял, и с опасно дестабилизирующими последствиями. Да ещё и перспектива усиления влияния Китая, что с этим-то делать?

Ещё большей проблемой стало то, что не осталось ничего пугающего народы Запада до такой степени, что они соглашались с тем, как обосновать и сохранить НАТО и несколько международных организаций, с помощью которых США обеспечивали своё положение глобального гегемона?

И как можно запугать американский народ, чтобы он уступил?

* * *

Просоветские политические партии и движения многие годы находились в состоянии окончательного упадка ещё до распада Советского Союза. Тем не менее, их исчезновение нанесло ущерб исторически сложившимся левым движениям, которые тоже оказались в кризисе, по большей части по иными причинам, но во всех четырёх концах света.

Последствия были особенно ужасающими для светских политических сил в исторически мусульманских регионах, где в отсутствие жизнеспособной левой альтернативы возникли и расцвели пышным цветом формы религиозного фанатизма, которые в современном мире ещё недавно казались невообразимыми.

Американская роль в привнесении этого частного случая беспорядка и умножении последствий была огромна. Способность Америки контролировать монстра, которого она сама помогла создать, оказалась ущербна.

Но при угрозе терроризме в умах людей наш «класс миллиардеров» и хозяева войны могут быть спокойны — мир снова становится опасным.

Глядя, куда дует ветер, и не имея возможности предложить ничего, кроме «самого страха», они поняли, как можно всё изменить, чтобы ничего не менять.

И потому «терроризм» должен был сыграть ту роль, которую раньше играл коммунизм. Это некоторое время работало. Однако вскоре устарело.

Красота первоначального замысла состояла в том, что военно-промышленному комплексу позволялось распоряжаться без обязанности доказывать свои возможности. Пока конфронтации между Советским Союзом и США удавалось избегать, было невозможно сказать, насколько хорошо ВПК себя показывает. Потому они никогда не быть привлечены к ответственности, чтобы ни рисковать широко распространенной верой в их незаменимость для режима.

Не так при новом положении. При том, что на месте коммунизма теперь терроризм, ничтожные Давиды могут бросить и бросают вызов Голиафу, в которого превратилась Америка, приводя в замешательство наших политических лидеров, торговцев смертью и Хозяев войны.

Конечно, даже при наличии холодной войны вьетнамцы и другие преуспели в нанесении Американской империи мощных ударов. Но войны за национальное освобождение и другие формы антиимпериалистического сопротивления в те времена были делом гигантов, занятых длительной борьбой ценой смерти их самих.

Терроризм, который наши правители провоцируют для того, чтобы пугать нас до чертиков, это работа религиозных фанатиков. Он может поистине устрашать, особенно когда о нём снова и снова рассказывается в выпусках СМИ, но в итоге нет никакого способа сделать их чем-то большим, чем нечто жалкое.

Террористы — недостойные антагонисты, и вызванный ими террор — это слабый тростник, от которого зависит судьба режима.

Хуже того, с точки зрения наших правителей, их успехи, такие, как есть, дискредитируют режим, подчеркивая неспособность сил порядка обеспечить общественную безопасность, несмотря на выделяемые ресурсы.

В восьмидесятые с целью преодолеть так называемый «вьетнамский синдром», Рональд Рейган и затем Буш-старший начали войны против могущественных Гренады и Панамы, соответственно. С тех пор с сомнительным исключением первой войны Буша против Ирака американские военные никогда на деле в войнах не побеждали.

Правда, США никогда полностью войну и не проигрывали. При наличии ресурсов, которые можно потратить, и населения, желающего перенести значительные уровни меняющихся, но не удовлетворяемых социальных нужд, США превращали войны, в которых не победили, в военные конфликты низкого уровня, которые колебались по интенсивности, но никогда не заканчивались.

Таким образом, мировое доминирование принесло нам постоянные войны, а не постоянный мир. Неизбежным результатом стало то, что мы в одно и то же время  и перепуганы до чёртиков, и охвачены усталостью от войн.

Следующая проблема для сторонников статус-кво — зарождающееся осознание части тех, кто не хочет добровольно закрывать глаза на то, что в целом американские военные приключения в войне с террором оказались контрпродуктивны — что они создают больше террористов, чем убили, и что они создали самореализующееся пророчество из широко разделяемого, но в итоге бессмысленного утверждения, что Мусульманский мир и Запад находятся в ловушке «столкновения цивилизаций».

Поскольку терроризм занял место коммунизма, мы оказались втянуты в войны, которые не могут решить те проблемы, которые подразумевалось решить, а сами стали проблемами. Коммунизм был более подходящим пугалом.

Советский Союз был достаточно далеко благодаря «железному занавесу», а его войска — достаточно мощными, чтобы он служил долговременным и достойным врагом. Китай, который то ли считался союзником Советов  то ли его настоящим или потенциальным врагом, был и остается тоже достойным врагом.

Но нет никакой возможности превратить 1,7 (некоторые говорят 2,1) миллиарда мусульман в подходящую замену, особенно теперь, когда многие из них живут не в далёких и экзотических землях, но среди народов Запада, как друзья, соседи и такие же сограждане.

Следовательно было лишь вопросом времени, когда именно те, кто соединил доказанный временем способ Америки поддержания всё более коррумпированного и всё менее демократического режима, начнут поглядывать по сторонам в поиске того, чем бы испугать до чёртиков всех, кто иначе мог бы и не уступить.

Поскольку под рукой не было лучшего врага, чем исчезнувший десятки лет назад, то значит, пришла пора вернуть к жизни останки старого трупа.

Это осознание стало существенным фактором, который привёл Демократическую партию и  их пресс-агентов к использованию возрождения русофобской холодной войны, что сбило бы с толку даже классических рыцарей холодной войны и нео-консерваторов старой школы.

* * *

Но, конечно же, это был значимый фактор — не в меньшей степени и из-за инстинктивного призыва к ведущим членам номенклатуры Демократической партии, людей пожилых, вроде Клинтон, впитавших русофобию с молоком матери и вошедших в зрелый возраст до того, как двухполярный мировой порядок рухнул между 1989-м и 1991-м годами и по сути исчез.

То, что американские элиты нацеливались на Россию, имело смысл — более семидесяти лет таков был американский образ жизни. То, что Израиль нацелился на Иран, имеет существенно меньший смысл. Это историческая аномалия, тут отсутствует геополитическая логика и существующее издавна культурное условие.

В самом деле, это словно израильский Рип ван Винкль, который уснул всего через десяток лет или около того после Иранской революции, вдруг проснулся — он посчитал связи между Израилем и Ираном самым загадочным развитием событий, с которым только можно было столкнуться.

Он мог бы неплохо приспособиться  к новомодной тарабарщине об «угрозе существованию», поскольку концепция существовала до того, как само выражение вошло в политический лексикон. Но он был бы изумлен, узнав, что персы, а не арабы, теперь представляют угрозу существованию израильского государства.

Сионистский проект начинался как реакция на европейский антисемитизм конца девятнадцатого века, а не как выражение давних, отнюдь не вечных, национальных устремлений. По сути первые сионисты верили, что антисемиты правы; что евреи не могут ассимилироваться даже в самой просвещённое европейское (и северо-американское) общества. Следовательно, Палестина не была значимой частью сионистской идеи, европейское государство могло оказаться в любом месте.

Но в соответствии с мыслями народов всей Европы в то время, национальные чувства вскоре стали доминировать в сионистской идеологии, наряду с историческим сюжетом, в соответствии с которым евреи всего мира были не просто одной веры, но и членами отдельного этноса, которым судьбой предназначено превратить Святую Землю еврейской религии в родину еврейской нации.

Таким образом, было определено, что еврейское государство может быть только в Палестине — не в Уганде или дебрях Патагонии, как предлагали некоторые.  С этого момента арабы в Палестине и окружающем регионе стали проблемой. Их грех состоял в том, что они там существовали.  Персы же в то время озабоченности не вызывали, как и мусульмане в целом.

С самого начала стало также ясно, что бы там не было на уме его поборников, сионизм был колониальным проектом, и что еврейское государство могло быть только государством поселенцев.

Были и есть сионисты с более далёкими намерениями, но никогда не было возможности обойти тот факт, что еврейское государство должны быть в Палестине, и было необходимо сделать с  людьми, там живущими, то, что поселенцы из Британии, Испании, Португалии, Франции и Нидерландов сделали с народами Австралии и обеих Америк.

Эти колониальные предприятия преуспели в депопуляции земель, на которых поселились, благодаря главным образом оружию и бактериям, и путём покорения коренных народов, которые каким-то образом сумели выжить.

Родственные браки тоже уменьшили коренное население и культуры. На территориях, захваченных Испанией и Португалией, было больше смешанных браков, чем в других районах европейских поселений, но явление стало обычным делом во многих частях Нового Света.

В Африке южнее Сахары и в Магрибе европейские поселенцы с большим трудом пускали корни, поскольку превалирующие условия жизни были менее благоприятны. Но тем не менее они преуспели, по крайней мере, на некоторое время. Им сопутствовала удача в то время, когда социальные и экономические обстоятельства, а следовательно и дух времени, соответствовали их амбициям.

Неудача Израиля, с другой стороны, состояла в том, что он был задуман и родился, когда антиколониальные движения по всему миру начинали играть свою роль и добиваться успеха. Следовательно, дух времени был решительно не на стороне израильтян.

Но на их стороне была послевоенная вина за судьбы европейских евреев. Именно эта вина более чем что-либо ещё, вызвала призыв вновь образованного ООН, где доминировал Запад, к созданию еврейского государства на части подмандатной Палестины. Именно той части, которая с тех пор остается спорной.

Таким образом, Израиль родился без закреплённых границ, но в глазах западных стран почти с безграничным моральным капиталом.

В США такое преимущество было обеспечено с помощью одного из наиболее упорных, подлых и хорошо финансируемых лобби на земле. Такие же лобби существовали почти во всех западных странах.

В подобных обстоятельствах у жертв сионистского проекта было мало надежды сопротивляться экспроприации и депортации даже при усилиях их политического руководства.

Но что ещё хуже, большую часть своей истории — но особенно перед возникновением поистине национально-освободительного движения под руководством Ясира Арафата и затем после его смерти (возможно, от рук убийц) — палестинские лидеры не слишком хорошо служили своим подданным.

Палестинские усилия сопротивляться доминированию Израиля всегда встречали препятствия — политические и военные. Морально палестинцы завоевали поддержку по всему миру, но все аргументы, не важно насколько они неотразимы, игнорировались правящими кругами Запада.

Однако времена меняются, поскольку Израиль становится всё более откровенным грабителем и поскольку западное общественное мнение всё больше узнает о судьбе палестинцев и несправедливости всей ситуации.

Христианские сионисты остаются в числе участников — они продолжают поддерживать и Дональда Трампа — но другие, в том числе западные евреи, особенно кто помоложе, всё больше придерживаются иных взглядов.

Израильскому режиму всегда требовались враги, а теперь они нужны более чем когда-либо. Но, как и в случае Америки, подойдут только стоящие враги.

А их найти сложно. При наличии связки с США и другими западными странами, разговоры об угрозе существованию еврейского государства оказываются всё более пустопорожними.

Кроме  того, есть ещё и  IDF, Израильские силы самообороны, с ядерной мощью, вооружённые до зубов, обладающие почти единогласной поддержкой израильского гражданского общества и репутацией самых лучших в мире. Но проблема возникает та же, что и у американских военных: при всей их мощи они больше не годятся для достижения побед в тех войнах, которые ведут. Всё, что эта самоназванная «самая моральная армия в мире» может делать, так это убивать, калечить и запугивать.

Было бы другое дело, если бы у Израиля была бы традиционная государственная армия для войны. Но у него нет врагов для боевых действий такого рода многие годы. Наоборот, только беззащитное население, снаряженное примитивным самодельным вооружением, которое можно убивать; и, конечно, есть поселенцы, которых защищают.

Ещё есть такие, для кого является аксиомой, что в войне за независимость — палестинцы называют её naqba (катастрофа) — бедный маленький Израиль сражается и побеждает коалицию могучих арабских армий.

Однако общее мнение среди информированных историков таково, что никогда не было никаких сомнений, каковы будут итоги война 1948 года, и что целью её была не защита рождающегося государства от арабских орд, а этическая чистка территории от арабов.

Поддерживать существование мифа об осаждённом и воюющем Израиле было бы проблемой, даже если бы война Израиля за независимость была более похоже на неорганизованную, как утверждают сионисты. Иордания  отступила с первого же дня, Ливан давно стал неудачником, а Египет, намного большая опасность для Израиля, был нейтрализован в Кемп-Дэвиде.

Затем две войны Буша сделали Ирак безобидным и по различным дипломатическим и военным причинам Сирия тоже эффективно нейтрализована — ещё до того, как неуместная американская и европейская реакция на «Арабскую весну» довела страну до грани развала.

А теперь де-факто салафито-сионистский альянс, подталкиваемый саудовскими усилиями поставить себя на роль  регионального гегемона, ещё больше изолировал палестинцев. Теократы в Рияде терпеть не могут теократов в Тегеране, во многом в ущерб палестинскому национальному движению.

Итак, хваленые  IDF докатились до периодических массовых  убийств палестинцев, живущих в тюрьме на открытом воздухе, которой стала Газа. У них нет достойного врага со времён Хезболлы, негосударственного действующего лица, поддерживаемого Ираном, с которым они воевали на равных более десятка лет тому назад.

И это проблема для  IDF и даже ещё большая для режима, который зависит от угроз своему существованию, чтобы преодолеть внутренние расколы и вернуть поддержку большинства евреев в мире и союзников Израиля за рубежом.

Следовательно, ещё более чем в отношении Советского Союза во времена холодной войны или сегодняшней России, если бы Ирана не было, его пришлось бы придумывать.

И это изумило бы израильского Рипа ван Винкля. Что он знал, так это мир, который пренебрегал арабскими странами и представлял их злодеями и культивировал связи с неарабскими мусульманскими государствами Большого Ближнего Востока — Турцией, конечно же, но также главным образом с угрозой существованию современного Израиля, Ираном.

Это не к тому, чтобы сказать, что существовала некая приязнь между европейскими евреями, приехавшими в Палестину и турками или персами — как европейцы, они разделяли отношение и предубеждения к культурам, в окружении которых жили.

Европейцы не уважали все неевропейские народы, но народы Большого Ближнего Востока арабов презирали больше всего.

Следовательно, Израилю было легче найти общий язык с Турцией и Ираном, чем с арабскими странами, особенно когда для этого были явные геополитические причины. Существовали объективные причины подобного рода — могли ли быть что более родственное для геополитической ситуации, с которой столкнулся Израиль, чем альянсы с мощными в военном отношении неарабскими государствами, расположенными прямо за внешними границами арабского мира?

И потому, хотя общественное мнение в Иране, конечно же, больше симпатизировало мусульманским соседям по региону (шиитами или суннитам), чем европейским евреям, для дореволюционного Ирана было легче иметь союзные отношения с еврейским государством.

Иранская революция положила этому конец. И даже при этом в годы после захвата государственной власти, в то время, когда правящая теократия в Иране особо поддавалась риторическим крайностям, альянс с Израилем никогда полностью не терял силу. Это было во время ирано-иракской войны, и когда раскрылись события, приведшие к делу «Иран-контрас», вот тогда-то ситуация стала весьма жёсткой.

Только после того, как первая война Буша против Ирака завершилась с перспективой серьёзной арабо-израильской вражды, и после того, как стало несомненно очевидным, что палестинское сопротивление не представляет серьёзной военной или политической угрозы Израилю, Иран и стал полноценной, полезной угрозой существованию Израиля.

Россия служила пугалом для американцев так долго, что русофобию было легко возродить, когда пришло время. Но с библейских времён евреи высоко ценили Персию и персов.

Израиль, возможно, и не «национальное государство еврейского народа», как утверждает Биньямин Нетаньяху, но для живущих там людей или, скорее, восьмидесяти процентов израильского населения, уважение евреев к Ирану и его наследству вполне естественно, а анти-иранская враждебность им не по нутру.

Милитаризм может подавить и подавляет эти чувства, но тем не менее они остаются где-то в глубине, некоторым образом влияя на общественное мнение.

Следовательно, нужна война, война против достойного антагониста. И Иран — единственный в поле зрения, кто подходит на эту роль.

Израильские правые это понимают — потому-то Нетаньяху боится и подстрекает к войне, как только может.

Однако, проблема в том, что без американской помощи Израиль проиграл бы войну, которую хотят и в которой нуждаются руководители и многие люди для выживания нынешнего режима. Вероятно, они бы позорно проиграли, чтобы спасти лицо.

Если бы Америку возглавляли разумные люди, её никогда не удалось бы втянуть в такую опасную глупость. Но возглавляет её Дональд Трамп.

И ради интересов израильских правых Трамп, по-видимому, сам становится всё более ведомым сионистскими плутократами вроде Шелдона Адельсона и аналогичными вредоносными сторонниками идеи «Израиль превыше всего».

Пока Дональд проводит чистку, сводя счёты со всеми в администрации, кто по его мнению не оказывает ему должного уважения — словно любой, кто его знает, может его не презирать — и говорит о нём дурно, количество людей в узком кругу Трампа, находящихся вне сферы влияния Нетаньяху, быстро сокращается. Следовательно, опасность, что Нетаньяху получит то, что хочет, увеличивается.

И с каждым новым днем Трамп всё более лишается душевного равновесия. Если события выйдут из-под контроля, а это вероятно, поскольку никто разумный не несёт никакой ответственности, то последствия будут катастрофическими.

* * *

Режимы, которым нужны враги, представляют собой проблему — для тех людей, кем они управляют, и для всего мира.

Проблема усугубляется, когда подходящих врагов трудно найти.

И когда такие режимы — это США и Израиль, две самых агрессивных страны на земле, страны с огромными войсками, которые редко остаются без дела, которые обладают ядерным оружием, чрезмерно активной разведкой и морально ущербными руководителями сомнительной компетентности и законченной глупости, которые всё больше становятся неуравновешенными, поскольку к ним подбирается закон из-за их коррупции и других тяжких преступлений и правонарушений, то ситуация действительно опасна.

Эндрю Левин

оригинал статьи: CounterPunch, США

Источник - ПолиСМИ .

• • 0
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5