Откровения либералов 90х

Недавно на днях, в шабашном Ельцин Центре, агенты влияния англосаксов (Наринская, Юмашев, Авен, Венедиктов) вспоминали Березовского в недавно выпущенной книге банкира Петра Авена.

Решил мельком прочитать эти откровения в книге и опубликовать интересные на мой взгляд цитаты.

Откровения П. Авена с А. Чубайсом о крахе их "модели будущего" либерализма

Авен:

Как ты думаешь, нашлось бы Березовскому место в нынешней системе управления, если бы он был лоялен власти?

Чубайс:

Нынешняя эпоха, конечно, не для него.

Авен:

Объясни, пожалуйста.

Чубайс:

В этом смысле ты абсолютно прав, используя термин “эпоха”. С одним уточнением: я не считаю, что эпоха 90-х была эпохой Березовского. Но при этом в ту эпоху ему было где развернуться. В нынешнюю эпоху ему бы не хватало воздуха.

Авен:

Свободы или чего-то еще?

Чубайс:

Нет, не свободы, не свободы. Королевство маловато. Совершенно очевидно, что сегодня влияние людей, которые не являются государственными служащими, на принятие ключевых решений минимально. Да и у многих государственных служащих влияние минимально. Невозможно представить себе бизнесмена, который приходит к президенту и говорит: “Нужно нам, значит, с Украиной решать так, а не так”. Я такого себе не представляю. Где бы Борис Абрамович разворачивался? Нет этой политической среды, этого бульона, в котором он мог развернуться. Я думаю, что он бы все равно зачах.

Чубайс:

Почему ты считаешь, что мы должны полностью брать пример оттуда [авт. с Запада]?

Авен:

Я не считаю, что мы должны полностью брать пример.

...

И я считаю, что причина краха либеральной идеи у нас состояла не в недоучете национальных особенностей и предпочтений русского народа. Поворот в сторону национализма, “национализация” либералами национализма, о чем ты говорил в ходе нашей недавней дискуссии, был бы очередной большой ошибкой.

Либерализм в России скомпрометирован не потому, что его было “слишком много” и он не учитывал национальную специфику, а потому, что его попросту не было. Что под флагом либеральных идей реализовывалось нечто, весьма от либерализма далекое. И что отдельные вполне либеральные решения в экономике ничего не спасали. А посему двигаться нам надо не в сторону русского национализма (что окончательно добьет либеральную идею, если возглавят это движение статусные либералы), а в сторону политической и экономической свободы. Пусть и с темпом, учитывающим сегодняшние предпочтения страны.

Чубайс:

А я считаю, что ты демонстрируешь непонимание того, чем русский народ отличается от других народов и чем Россия отличается от других стран. Ты сейчас для меня типичный образец либерального мышления, не понимающего суть страны, в которой живет. Именно это я считаю нашей главной ошибкой. Это нами недодумано, и отсюда нужно извлекать уроки.

Авен:

В 1991 году мы пришли с ясным понимаем того, что мы хотим делать. У нас была модель будущего, которое мы хотим построить.

Чубайс:

Прежде всего, я считаю, что настало время к нашей модели, с которой мы пришли и за которую мы боролись, отнестись критично, сказать самим себе, в чем мы были правы, а в чем мы не были правы. Я считаю, что мы были не по размеру той задачи, за которую взялись.

Авен:

Ты имеешь в виду команду Гайдара?

Чубайс:

Да, я имею в виду нашу команду, команду Гайдара. Поразительно, что у нас получилось построить рыночную экономику… Но мы же вроде как претендовали даже на большее. Были партии “Демократический выбор России”, “Союз правых сил”.

Авен:

У нас в 1990–1992 годах был значительный рычаг. Власть была. Рычаг, конечно, мы не использовали совсем.

Чубайс:

Да, это правда, но я как раз считаю, что всей этой власти было недостаточно с точки зрения того потенциала, которым обладали мы сами. Мы маловаты по отношению к этой задаче. Она не была задачей всенародной, у нас не было подлинного понимания того, что такое Россия.

Авен:

И мы должны были попасть туда, куда мы попали сейчас?

Чубайс:

Я не думаю, что мы могли бы тогда переломить что-то, если бы больше понимали. Но я думаю, что все равно здесь есть доля нашей исторической вины: даже и после этого мы на базовые вопросы не очень пытались искать ответ, не знаем его и до сих пор.

Авен:

Это неправда. Для меня идеологема о том, что свобода больше родины и что родина – это не территория, – не обсуждается. Для меня это тогда было точно так же очевидно, как и сейчас.

Чубайс:

Как быть с тем, что у 95 процентов населения страны, в которой ты живешь, все ровно наоборот? Их убрать, отодвинуть? Бог с ними, валим отсюда? Как с этим быть-то, Петя?

Авен:

С ними надо работать. Объяснять, объяснять и давать им возможность ошибаться.

...

Слушай, в 1989 году у нас миллионы людей выходили на улицу за свободу. Сейчас те же самые люди выходят совершенно за другое. Это такая большая беда. Но благодаря усилиям интеллигенции – которая большей частью думала так, как я, а не так, как ты, – в 1980-е годы у нас общество во многом повернулось в правильную сторону. Мы пришли в правительство только потому, что благодаря усилиям Сахарова, Солженицына и многих других общество повернулось к свободе.

Чубайс:

Я согласен.

Воспоминания П. Авена о Березовском

Однако я спросил: «Боря, а какая все-таки конечная цель? Ради чего ты предлагаешь объединиться?»

Его ответ меня поразил: «Цель — заработать по миллиарду долларов. Каждому».

Удивительно, что примерно в то же время аналогичное обещание — «заработаем миллиарды» — давал Михаил Фридман одному из своих будущих партнеров.

Его последняя и главная цель была очевидна: управление страной Россией. Я часто рассказывал, как однажды, залечивая перелом позвоночника в лозаннском госпитале, Борис объяснял мне смысл слияния ЮКОСа и «Сибнефти», которое они с Ходорковским затеяли году в 1998-м:

«Америкой, — объяснял мне Березовский, — на самом деле управляют семь или восемь семей, мы точно не знаем сколько. В основном, конечно, еврейских. Они собираются, я думаю, где-то раз в год и решают основные вопросы — кандидатура президента, ставки ФРС, вторжение в какой-нибудь Ирак. На самом деле решают именно они, а демократия — это разводка для лохов».

Потом он рассказал, что Америка большая и там всего хватает на семь или восемь семей, а Россия — маленькая и небогатая, поэтому они с Мишей решили рулить вдвоем (Ходорковского он, конечно, видел младшим партнером). Для этого и создается «ЮКОС — Сибнефть» — потенциально самая крупная компания России.

Я от обалдения задал идиотский вопрос:

«А как же мы?» — «А вам — что останется», — ответил Борис.