Недавно купил (очень недорого) в румынских Карпатах иконку начала позапрошлого века. Очень удивился. Написана на обычном оконном стекле. При этом идеально сохранилась – ни скола, царапины, трещинки. За двести лет рушились империи, гибли страны, стирались с лица земли целые города. А тут на хрупком стекле безмятежные святые лики, неуязвимые и неподвластные никаким потрясениям, катаклизмам и даже простой бытовой небрежности.

Потом призадумался и осознал. Это же Карпаты! Я много раз бывал здесь, причем на территориях всех стран, где они раскинулись. Увидел много общего. Это ойкумена как бы застывшего времени. Время, особенно социальное, это прежде всего промежуток между событиями. Но если событий нет, то и времени нет. Или по крайней мере оно течет по своему, крайне замедленному, ритму.

В Карпатах социальному времени негде было размахнуться. Индустриальных связей, по которым, собственно, и идет временной поток, не было. Сельский развитый социум тоже так и не сложился, разорванный на горные хутора, полонины, овчарни. Сегодня мир драматично переживает крах индустриальной и продвинутой сельской модели. А в Карпатах все спокойненько – там этого и не было. Пытались когда-то большевики строить какие-то космические заводы в каких-то Верхних Водянах, пытались объединить и укрупнить в сельские комплексы крохотные овчарни и кочевых пастушков. Не сложилось. Так и плыли сквозь вихри времени вечные смеречные вершины со своим застывшим патриархальным бытом, архаичными понятиями морали, чести и предательства, политической всеядностью, наивными местными колдунами-мольфарами, материальными гуцулочками и эфемерными мавками... Но...

Сломанные часы два раза в сутки показывают точное время. Так и Карпаты в короткие моменты исторического бытия вдруг оказались фантастически востребованы. Все удивлялись, когда президент Ющенко неожиданно сформировал почти всю свою администрацию из выходцев одного глухого карпатского села. Да, были модели типа американской – истеблишмент одного университета или банковской группы, российской – одного мегаполиса или спецслужбы, даже венгерской – одного студобщежития или философского кружка. Но извлекать политэлиту из одной овчарни казалась причудой и перебором. А ведь всё президент по-своему делал правильно. Только у этих людей ему можно было научиться многим вещам, подзабытым в городе, да и в других частях страны.

Помню, с главой его администрации проводил консультации по политтехнологиям. Мы в его горном поместье сидели в громадном закопченном чане. Маленькие юркие гуцулы непрерывно подливали в чан свежую минеральную воду из молочных алюминиевых бидонов. Другие, как черти, шуровали под котлом, поддерживая в костре, гревшем нашу воду, нужную температуру. Третьи трудолюбиво подносили пивко, самогон, овечий сыр. «Люблю, когда люди работают, – благостно говорил глава администрации. – Вообще люблю людей! Поэтому и выступил за демократию против диктатуры». А я думал в это время, что только в Карпатах возможна такая гармония личности, где сладкие демократические грезы органично сочетаются с бытовым куркульским самодурством.

Еще карпатцы научили президента не пользоваться часами. Они вынесли все часы из здания администрации. Зачем думать о бренном времени? Время – это придумка вырождающейся городской культуры. Правильно жить надо только по биологическим «часам»: желаниям, страстям, инстинктам. Еще они объяснили, что в природе нет предательства. Люди, которые за поколение порой видели четыре-пять смен государственной юрисдикции, власти и ко всему мгновенно приспосабливались, знают толк в политической мобильности. Смена партнеров, друзей, хозяев для них не моральный выбор, а способ жизни. Ведь если ты на праздник заколол барана, который жил с тобой всю зиму практически в одной избе, ты ж его не предал. Просто свежего мясца захотелось.

Еще они учили жить не глобально, а локально. Я когда-то брал уроки у шамана в забайкальском племени чильчигиров. Всякие там камлания, тактильная суггестия и прочий трэш. Спросил, бывают ли у него негативные заказы. Он, смущаясь, ответил, что были, например, просьбы извести оленье стадо у соседа. То же самое спросил у самого известного мольфара. Он, не смущаясь, сказал, что «заказали» извести соседского петуха. (Сосед проснулся и «нэм кокош» – нет петуха!)

Да, многому полезному научился бывший президент у своего карпатского братства. Думал, что это в прошлом, но вот прочитал, что карпатский автомайдан порывается уже к нынешней украинской власти. Может чувствуют, что чему-то центральную власть не доучили. А скорее, опять глобальное время совпало с локальным карпатским. Все интуитивно чувствуют приближающиеся масштабные перемены. Это касается и Украины, и всего мира.

Большинству грандиозных перемен сопутствовал прорыв маргинальных субкультур в элиту, истеблишмент, власть. Видимо, это правило. Маргиналы чувствуют, что появилось окно возможностей и надо попытаться пролезть в эту амбразуру, пока не схлопнулась. Гламурно-женственным и потому и впечатляющим примером можно назвать хотя бы Юлию Тимошенко – ярчайшую представительницу субкультуры «лимитчиц», которая победила когда-то скучных «красных директоров» и победит, видимо, «мальдивских барыг». Никакая отутюженная пара «директора» или мятый бриони «барыги» не устоит против татушной юбочки, экскортных ботфортов и о..ительных лабутенов. Или Ксюша Собчак – пэтэушница по матерному сленгу и жлобишка по стилю мышления, успешно и прибыльно косящая под некий креативный класс. Такие персонажи – порождение слома эпох и возможные бенефициары при определенных условиях. Но боюсь, им не победить «карпатцев». Те более естественны в своем природном антагонизме всяким химерам типа городской совести, интеллигентской неуверенности в себе, индустриальной дисциплине и социальной ответственности. Они выжили в своем безвременье без всей этой хрени и жаждут обучить других. И они учат.

Читаю в нете множество объявлений об учебных курсах на полонинах по «карпатскому ножевому бою», который вроде бы хорошо зарекомендовал себя на Майдане. А чего? В условия современной демократии это может стать важным инструментом борьбы за власть. Вчера даже встретился с одним тренером – карпатским цыганом. Сам много лет занимался единоборствами, поэтому была интересна специфика местной методики. Барон что-то путано рассказывал про стойки, манеру держать нож. Потом прямо сказал: «Главное – нож должен быть засаленный и ржавый. Тогда даже легкий порез у врага воспалится и загниет»... Я почему-то вспомнил старое изречение одного подзабытого ди-джея: «Круг – это счастье без подробностей». Конечно, Карпаты в политическом смысле сегодня – это Европа. Только без подробностей. Точнее, из подробностей пока бросается в глаза один только ржавый нож.

Р. Дервиш

• • 100
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5