Часть 1

Сопротивление Западу отмечается не только у нас. Везде, как ни странно, даже на самом Западе, есть множество антизападных идеологий. Но объективно во всех незападных народах борются две противоположные тенденции — низкопоклонство и опора на собственные силы. Кто-то делает ставку на первое и становится полуколонией, кто-то на второе и становится врагом США, кто-то пытается сочетать и лавировать. Объективность этих тенденций и отсутствие стран, которые смогли бы их избежать, обусловлены тем, что все мы живём на одной планете, составляя общность человечества, и приходится считаться с тем, что горстка стран нарастила огромный экономический и военно-политический потенциал, чтобы кошмарить остальных.

Однако Запад подарил человечеству не только колониализм, расизм, эксплуатацию, угнетение, капитализм, демократию, масштабный геноцид и ядерные бомбардировки, но и индустрию с технологиями и высокими образцами культуры. Колониальное покорение не-Запада сопрягалось с распространением индустриального способа производства. Неоколониальное угнетение — глобализация — сопряжено с невиданным развитием торговли и так называемых цепочек поставок, то есть мирового рынка и его инфраструктуры: дорог, портов, трубопроводов, авиасообщения и т.д.

Нахальный обман либерализма состоит в утверждении, что технологический рывок Запада стал результатом более совершенной политической организации. На самом деле демократия западного образца сформировалась стихийно как форма государства, наиболее отвечающая потребностям уже сложившейся экономической жизни с её индустрией и торговлей. Те первоначальные промышленные технологии, которые обеспечили рывок Запада, были достигнуты и внедрены задолго до установления демократии.

Европа стала колыбелью индустриальной цивилизации в силу двух основных факторов. Во-первых, удачные историко-географические условия (развалины античной цивилизации, достаточное народонаселение, наличие всех природных ресурсов, приемлемый климат); во-вторых, варварский национальный характер народов. Зарождение и утверждение индустриального общества — это становление классического капитализма, а законы капитализма благоволят самым агрессивным, жестоким, беспринципным, наиболее «конкурентным», которые доводят уровень соперничества до уничтожения противника. Современные европейцы сложились в народности как племена, жившие войной против Римской империи; а позже — в нации как народности, постоянно ведущие кровопролитные войны друг с другом. Эта специфика и эти особенности в совокупности дали национальному характеру европейцев те черты, которые, с одной стороны, способствовали их развитию, в том числе технологическому и интеллектуальному, с другой стороны, превращали их в работорговцев, колонизаторов, эксплуататоров, фашистов.

Короче говоря, гремучая смесь объективного и субъективного в зарождении и становлении индустриальной цивилизации сошлась на европейцах, сделав их самыми последовательными индустриальными и буржуазными нациями.

За скачком технологического развития западной цивилизации последовал скачок культурного развития. Бывшие необразованные крестьяне, ремесленники, мелкие торговцы превратились в образованных рабочих, служащих, инженеров и предпринимателей. Эпоху феодального романтизма в искусстве постепенно сменила эпоха реализма. Католицизм сменился протестантизмом. Произошёл взрыв гуманистических и научно-рационалистический идей, впрочем, не оказавший особого влияния ни на расистское и колониальное мышление большинства, ни на политику. Увядание и крах колониальных империй был вызван прежде всего внутренними противоречиями и борьбой отсталых народов.

Таким образом, примерно к XX веку Европа и заселённая европейцами Америка дошли до пика своего цивилизационного развития. Они значительно обгоняли все другие регионы технически, экономически и политически, и их социальная эволюция до этого шла по восходящей вверх.

Каковы объективные критерии цивилизационного развития и социальной эволюции? Прежде всего, всё более совершенная организация труда, более высокая производительность и рост качества производства. А уже за этим следует качество и рост потребления, и не только материального, но и духовного. Как говорил великий советский педагог Макаренко: «Жизнь есть борьба за каждый лучший завтрашний день, борьба с природой, с темнотой, с невежеством, с зоологическими атавизмами, с пережитками варварства, борьба за освоение неисчерпаемых сил земли и неба, за невыразимо великое и прекрасное будущее человечества». Если эта борьба набирает обороты и идёт по восходящей с точки зрения результатов, значит, цивилизационное развитие и социальная эволюция преуспевают.

Некоторые читатели отметят, что в XX веке и первых десятилетиях XXI века человечество сделало огромный шаг вперёд, например, в технологиях, образованности населения, распространении медицины, постановке на свою службу новых сил природы, общей гуманизации духовной сферы. И Запад шёл в авангарде этих изменений. И всё это так. Однако есть одно «но», которое и подводит нас к понятию о загнивании.

Легко заметить, что два главных символа капитализма, позволившего Западу совершить скачок до степени доминирования на планете, — предприниматель и рабочий — уступили место в вестернизированной цивилизации абстрактным фигурам, как бы личностям — «визионерам», «креативщикам», «лидерам мнений». Рабочий класс распылён, ничтожен, классические капиталисты уходят в прошлое, у руля теперь финансисты, менеджеры и маркетологи. Эдисоны и Форды уступили место Джобсам и Маскам. Возникла даже целая экономическая теория, что Запад вступил в новую эпоху развития — постиндустриальное общество. Мол, индустрия — это для отсталых, догоняющих, на Западе же производят идеи, образы, тренды.

Даже самый обычный, непримечательный, серый обыватель на Западе как будто превратился в очень значительную единицу. У него очень много разнообразных прав, его то тут, то там могут притеснять и не уважать, к нему обязаны прислушиваться, он «респондент», «целевая аудитория», часть «фокус-группы». Он может оставить негативный отзыв в интернете, оценивать «звёздочками» даже поликлиники. И это значительно! Даже его имя защищено как «персональные данные». Весь западный образ мысли ублажает любого индивида. А если ты ещё и чёрный, или мигрант, или страдаешь психическими и половыми девиациями, так вообще к тебе огромное внимание, о тебе забота, ты чуть ли не в почёте. Обывателя больше нет, теперь все персоны.

Инженер и рабочий, которые не покладая рук создают здания, сооружения, агрегаты, — это теперь ерунда, а вот шведская прогульщица и «борец» за природу — герой.

Потребление, усилиями различных Марселей Биков в материальной сфере и массмедиа и развлекательных корпораций в духовной, сделалось одноразовым, почти одномоментным. Практически во всех областях возобладало производство «одноразовых вещей» в прямом и переносном смысле. Зажигалка на неделю, ручка на месяц, ботинки на сезон, смартфон на полгода, компьютер на год-два, фильм, книга и песня на один раз. Двести лет назад у людей не вызывало недоумение, что хорошую книгу можно перечитывать несколько раз, на хороший спектакль ходить каждый год, а Бетховена и Чайковского играть и слушать каждую неделю. Сегодня это скорее исключение не потому, что все «зажрались», а потому, что качество продукции не позволяет. Всё подчинено переходящей моде на службе маркетинга, максимально быстрому обращению цепочки производство-продажа-потребление-производство.

И во всех других сферах жизни читаются подобные изменения. Художника, который творит для народа и ради народа, заменили «творцы» искусства ради искусства. Культурная область превратилась в варьете. Психология забыла про объективное, став заложником неврозов и фобий. Педагогика превратилась в служанку выращивания поколений «снежинок». Правда у каждого своя, а мораль стала уделом частного мнения.

И всё это произошло не в последние десятилетия, это происходило весь XX век, просто об этом не было принято кричать. Советская пропаганда чего-то пыталась изобразить, но поскольку в пропагандистских отделах КПСС сидели лицемеры, сами пускающие слюни на западный образ жизни, получилось так, как получилось.

Все эти изменения на Западе, с одной стороны, похожи на фарс, с другой, на доведение до противоположности того, что сделало Европу и Америку передовыми регионами. Загнивание и есть перерождение содержания, деградация качества.

Кому-то может показаться, что загнивание означает отсутствие развития вообще. Нет, как ни странно, загнивание — это тоже своего рода развитие, движение вперёд, но неполноценное и безрезультатное. Как было отмечено выше, Европа и Америка в XX веке сделали большой шаг в некоторых сферах жизни общества, однако все достижения западной цивилизации этого периода можно отнести лишь на количественный рост. Росла индустрия, менялись технологии, росло потребление, росло народонаселение, хоть и за счёт миграции, всё росло в количественном отношении, а качество не менялось. Не зря западная экономическая мысль так зациклена на показателях ВВП (количество стоимости), а политическая и социальная на статистике. Многие науки на Западе буквально погрязли в формализме и математизации всего и вся.

О каком качестве общества, которое не развивается и даже деградирует, идёт речь? Об общественных отношениях. Именно содержание общественных отношений в обществе и составляет основу его качества.

В общественных отношениях на Западе также наблюдается количественный рост: повышается динамика коммуникации, всё больше условностей и прав у отдельных индивидов, затрагивающих всех, раздувается вообще психологически-субъективная сторона личностей — обыватель требует всё больше комфорта, всё больше благ, всё больше прав. Но качество отношений между людьми не развивается, оно как достигло определённого уровня, так и топчется на месте. От этого в отношениях между людьми пустота, а от неё пустота и в душе. Нет ни цели, ни смысла жизни, кроме навязанных извне концепций потребления, праздности, гедонизма.

И прежде всего не развивается общественный труд как форма деятельного соединения людей. Наёмный работник, освободившийся от многих пут прошлого, дошёл до состояния полного безразличия ко всему, кроме величины собственной зарплаты. Он, прямо как по Марксу, стал чистым продавцом товара рабочая сила. А знаменитая протестантская трудовая этика превратилась в забавную хохму из прошлого. «Владелец средств производства» больше не интересуется ни производством, ни владением чем-либо, он зациклен только на спекулятивных возможностях монополистического рынка: выиграть на бирже, обрушить экономику какой-нибудь Аргентины, продавить очередной госконтракт, навязать обществу ещё одну модную безделушку и т.д. Прибыль корпораций, перетекающая в частные руки узкого круга избранных семейств на Западе, стала самоцелью.

Причём вернуться назад, к «отношениям на пике», как предлагают некоторые западные мыслители и политики, нельзя. Правые республиканцы в США и некоторые правые в Европе грезят о возврате к ценностям и нормам хотя бы пятидесятилетней давности. Но проблема в том, что современное состояние загнивания является естественно-исторической эволюцией западного общества. Взять, например, такую проблему Америки, как расизм. Америка — страна, в которой процветало рабство, а большинство рабов были завезёнными неграми. Рабство отменили, но отношение к неграм не изменилось, они остались на дне общества. Сегодня все эти «критические расовые теории», движения БЛМ и прочие нелепые попытки бороться с расизмом являются результатом того, что источник расизма не устранён. Самое забавное, что американское негритянское сообщество не понимает того, что нынешняя «борьба с расизмом» во всех её проявлениях — такой же расизм, как и сегрегация. А белые американцы не признают, что она вызывает открытый и агрессивный чёрный расизм со стороны значительной части самих негров. И самое главное, если не менять условий жизни, то никаких вариантов решения проблемы нет. Не может быть ни возврата к старому, ни какой-либо сущностной альтернативы нынешнему цирку. Качество общественных отношений застопорилось, меняются лишь формы проявления одного и того же.

СССР в XX веке предпринял могучую и в чём-то даже трагичную попытку выстроить общественные отношения на качественно новом уровне. Что-то получалось, что-то не очень. Но влияние это имело огромное, в том числе и на западные общества. Сегодня Китай пытается синтезировать какую-то переходную форму общественных отношений, где общественное благо не поглощает частные интересы, но довлеет над ними. И у нас в России приходит осознание, что «религия» индивидуализма и эгоизма, навязанная нам как цивилизационный универсум, как минимум нам не подходит, а как максимум встала на пути развития Отечества.

Обратите внимание, что, несмотря на то, что РФ фактически скопировала модель западного капитализма в 1990-е, характер и уровень общественных отношений у нас заметно отличается от западных. Они гуманнее и выше, потому что имеют другую историческую базу. Мы не Запад, мы не на вершине «пищевой цепочки», и поэтому мы не загниваем, а вся гниль привносится извне. В этом смысле нам проще смотреть в будущее, наши ориентиры точнее. Западу преодолевать свои внутренние кризисы будет очень болезненно, и это потребует трансформаций, сопряжённых с чудовищной ломкой всей общественной системы.

Таким образом, Запад демонстрирует достаточно динамичное развитие всей своей материальной культуры и крайнее загнивание духовной, основанное на стагнации и деградации общественных отношений. Может ли духовный упадок Запада низложить его гегемонию? Пожалуй, нет, даже наоборот. Стремление удержать всеми силами эту гегемонию — одна из разновидностей нравственного и морального загнивания. США и Европа ещё отчаяннее будут бороться за сохранение выгодного для себя миропорядка. Другое дело, что загнивание уже привело к внутреннему ослаблению западных обществ, их моральному истощению, хронической экономической и политической чехарде. Этим нужно суметь правильно воспользоваться.

Анатолий Широкобородов

Источник - Альтернатива .

• • 100
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5