Нас всех вырастил Советский Союз. Многие, как и я, выросли на фильмах о Великой войне. Самая любимая игра у нас была «в войну». Мы учились терпеть боль и переносить трудности, чтобы быть похожими на наших солдат в выцветших гимнастерках. Мы выросли на песнях о войне. Мы мечтали отдать жизнь за Родину. В наших играх мы делились на наших и фашистов. Наши - это русские. Причем никому в голову не приходило делить русских на казахов, украинцев, грузин или русских.

Словом фашист не дразнились. Назвать товарища фашистом - это нанести ему такое оскорбление, которое не смыть даже кровью. Я не помню, чтобы кого-нибудь назвали фашистом. Уверен, сегодняшние дети, проживающие в элитном жилье завидовали бы нам, проживавшим в многоэтажках. Ведь у нас всегда была компания. А если компании нет, можно было всегда покричать под окном товарища - что-нибудь наподобие: «Серый, выходи!». Не смотря на то, что во дворах было много детей, «за немцев» никто не хотел играть, поэтому, как правило, противник был воображаемым. Девочки были санитарками.

А теперь представьте себе, что в одной комнате свели участников Дома-2 и молодогвардейцев из Краснодона. Ещё живых молодогвардейцев. Даже до пыток. До того, как их жгли железом, вырезали на телах звезды, выкалывали глаза, отрезали груди. Представили их вместе? Не смогли? Мне тоже сложно. Два мира, пусть и разделённые временем.

Но ведь сейчас эти два мира существуют в одном времени. Гламур, тусовка, айфон, Рублёвка и бомбоубежище, ополченцы, блокпосты, обстрелы. Тысячи несдавшихся, готовых умереть за Россию политзаключённых в тюрьмах Украины, и тысячи чиновников, готовых продать Родину оптом и в розницу за мзду малую или большую, мечтающие только о повышении в должности с тем, чтобы получить доступ к ещё большим денежным потокам. Старики, умирающие в голодную зиму на Донбассе в две тысячи четырнадцатом году, и «новые русские», в том же году строящие себе особняки за десятки миллионов долларов.

Разные миры не всегда разделены во времени и в пространстве. Симпатичная официантка из Донецка, беженка, моя знакомая, работает в кафе напротив Госдумы. Добровольцы, воевавшие на Донбассе и вернувшиеся домой. Они среди нас. Ходят по тем же улицам. Касаются с вами плечами в метро. Я привозил из Донецка и Луганска на Кремлёвскую ёлку детей из семей, в которых погиб один из родителей на войне. Они сильно выделялись на фоне других детей. Но они так же радовались Новому Году, как и другие дети.

У каждого мира свои ценности. Для тех, кто воюет, главное — выжить и не подвести товарищей. Их мир кажется проще и чище. Но на самом деле миров не два. Их много. Мир ребят, работающих на Уралзаводе, сильно отличается от мира детей олигархов, учащихся в LSE (лондонская школа экономики школа экономики) и несильно отличается от мира сельских ребят, работающих на комбайне (почему-то на ум пришла песня Растеряева «Комбайнёры»), тем и другим сложно понять таджика- гастарбайтера, посылающего все деньги семье в Душанбе.

Даже некогда монолитный Донецк уже разделился. Два мира. Ополченцы, почерневшие от жизни в окопах, и другой мир — умело встроившихся в новую жизнь, сумевших использовать военное время для того, чтобы заработать быстрые деньги. Мир дорогих машин и переполненных ночных ресторанов, где пьют и гуляют, не обращая внимания на непрекращающуюся канонаду на окраинах Донецка.

Нельзя заведомо сказать ни про кого, что кто-то хороший или плохой. Жизнь причудливо тасует свою колоду, и какая карта тебе достанется, от тебя не всегда зависит. От тебя не зависит, какие испытания тебе выпадут. Но от тебя зависит, как ты себя будешь вести, кем ты окажешься. Трусом или героем. Уверен, что многие ребята и девчонки, сегодня бездумно прожигающие жизнь, в случае изменений, таких, чтобы им пришлось пройти через испытания, вели бы себя бы достойно. Поверьте мне, человеку, который успел побывать в разных статусах и видел жизнь с разных сторон.

К чему я это пишу? К тому, что в современном глобальном мире судьба всё интенсивнее замешивает в одну кучу ранее несообщавшиеся миры. Это как если бы в одно ведро влили разные краски разных цветов и перемешивали. Масляная и акриловая краска, гуашь и анилиновые красители. Красивые, всё время меняющиеся разводы, причудливые узоры...

Мы всё чаще общаемся с совершенно разными людьми. Из разных слоёв общества. С людьми разных культур и устоев, у которых разные ценности и приоритеты.

Да, нас вырастил СССР, но мы выросли разными. Потом я удивлялся той легкости, с которой многие чиновники и мои коллеги по Верховной раде во время первой оранжевой революции меняли свои взгляды. Ведь их никто не пугал расстрелом. И гестаповцы, вынуждая их пойти на предательство, не загоняли им иголки под ногти и не вырезали звезды на теле. Все это они делали сами. Делали ради денег и карьеры. Одна мысль не давала мне покоя. Почему одни, терпя невыносимые муки, идут на смерть ради своих убеждений, а другие готовы унижать себя до бесконечности ради кресла и денег.

Теперь же, после всего, что я видел, мне стало понятно то, что раньше было неясным. Просто люди все разные. Кто-то сильнее, кто-то слабее, кто-то честнее. Война проявляет в людях их скрытые качества. Смелый становится героем, честный идет на плаху за убеждения, а трусливый выдает своих товарищей. Сейчас, как и тогда, есть разные люди. Просто в памяти останутся герои, такие, как Карбышев, Матросов, Мересьев, Молодогвардейцы. А трусов все забыли тогда, и забудут сейчас. Так будет.

С точки зрения Булгакова, самый страшный грех был не подлость или жадность, а трусость. Почему-то их особенно много во властных кабинетах. Почему-то мне кажется, что их сейчас больше, чем когда либо. 

• • 100
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5