Сергей Черняховский: «В каком-то смысле фильм – своего рода приговор наследственной монархии: наследование власти по крови на каждом новом этапе только вызывает новые проблемы»

Историческая драма «Годунов», премьера которой состоялась на телеканале «Россия 1», это действительно блестящий фильм. Из того, что снималось и выходило на экран в последние годы, сильнее, наверное, только «Анна Каренина» Шахназарова.

 

Кадр из фильма «Годунов». Фото с сайта filmpro.ru

В «Годунове» получилась эпоха: получился ее объем и ее художественно-историческая правда. Об исторических деталях можно при желании дискутировать отдельно – историка никогда не удовлетворит никакая художественная версия событий, – но важно то ощущение эпохи и времени.

Главное, что получилось: и драма истории, и драма ее героев, и живые люди на экране. Живой Годунов, живущий страстью к власти меньше, чем страстью к стране. Живые люди, вошедшие в учебники застывшими штампами фамилий: Шуйский, Мстиславский, Бельский, Романов-Филарет, ожившая скрытая в тени истории Ксения Годунова…

Наверное, центральный вопрос, который звучит в фильме, вопрос, который задает Федор Романов Боярской думе после смерти царя Федора Иоанновича: «Тут боярин Шуйский нас покупал: говорил, какие блага и его милости нас ожидают, если он царем станет. Но спросим себя, бояре, какой нам царь нужен – при котором нам с вами жить сладко будет, или который Русь укрепит, рубежи защитит, торговлю разовьет?».

Конечно, фильм явно подыгрывает Романовым и легитимизации их вступления на престол: Федор Романов проходит сквозь всю канву фильма и как молодой князь, первый щеголь страны и эрудит, и как ближайший друг и сподвижник Годунова. По фильму они сильны вместе, а когда интрига и донос бояр ссорят их и Годунов отправляет Романова на насильственное пострижение, тогда и начинается критическая фаза его правления. И потом, в Смуту, после до сих пор остающейся загадочной гибели Годунова, Федор-Филарет становится одним из наиболее проницательных и умных политиков, противостоящих и ей (Смуте – ред.), и польскому нашествию.

Окончанием же фильма – и символическим окончанием самой Смуты – становится возвращение Филарета из польского плена, чтобы (это уже за рамками фильма) почти на полтора десятилетия возглавить Россию.

Причем вот эта линия:

- друг и сподвижник Годунова, преклоняющийся перед стратегической глубиной его замыслов, отказываясь от собственного выдвижения, выдвигающий его кандидатуру на царский трон;

- политик времен Смуты, несмотря на незаслуженную опалу сохранивший почитание и все глубже понимающий замыслы Годунова, которые когда-то просто не мог уложить в голове, пытающийся возвести на трон дочь Бориса, отправленную и Лжедмитрием, и Шуйским в монастырь царевну Ксению и не успевающий довести этот план до конца из-за польского пленения;

- возвращающийся из плена чтобы стать правителем и восстанавливать страну -

эта линия придает названию второго цикла «Годунов. Продолжение»  особое звучание.

Продолжение Годунова - это не Смута. Смута – это отрицание всего того, что делал Годунов. Продолжение Годунова и продолжение Годуновых – это Филарет и Романовы. То есть Филарет возвращается, чтобы вернуть политику и курс Годунова, возвращается как его сподвижник и продолжатель.

Можно спорить – но и такая трактовка сама по себе возможна. Во всяком случае, она по фильму интересна и убедительна.

Так же как и обращение к судьбе царевны Ксении, одной из самых образованных, талантливых и несчастных женщин эпохи. Низложенная, униженная и сохранившая достоинство, одна из организаторов и вдохновителей героической обороны Троицы.

 

Кадр из фильма «Годунов». Фото с сайта godunov.russia.tv

Сложно сегодня до конца это ощутить, но можно представить, что значило для выдерживающих полуторалетнюю осаду, гибнущих и голодающих защитников крепости то, что с ними вместе – молодая 27-летняя Русская Царевна.

О Ксении редко вспоминают, хотя она обладала достаточными способностями, волей и подготовкой, чтобы действительно взойти на трон и продолжить династию Годуновых.

Строго говоря, фильм намекает на то, что именно она в тот момент имела права и основание на воцарение: и по крови как дочь царя, и по талантам и способностям как человек и личность. И то, что в этом видит выход сам Филарет-Романов, говорит о реальности такого хода драмы. Парадоксально это же подтверждается и тем, что после избрания Михаила Романова Ксения вновь в опале: в ней видели более законного наследника престола, чем молодой 15-летний царь.

В каком-то смысле фильм – своего рода приговор наследственной монархии: наследование власти по крови на каждом новом этапе только вызывает новые проблемы. После Грозного – по крови наследует Федор, править неспособный. Его выручает Годунов, но после смерти Федора – по крови должен править Василий Шуйский. По требованию народа и патриарха престол достается Годунову, но именно в силу акцентировки крови Годунова не принимает боярство. Мятеж против Годунова и Смута начинаются именно с апелляции к «наследству по крови»: к имени погибшего в Угличе Дмитрия, хотя с точки зрения закона, даже живой он не имел права на престол как рожденный вне официального брака бастард.

Возведение «его имени» на престол «именем крови»  кончается трагедией для России. «По крови» трон получает потомок брата Александра Невского Василий Шуйский - и оказывается царем, еще менее годным к управлению, чем Федор Иоаннович. И все заканчивается польской оккупацией. О чем сегодня не вспоминают – первым организатором серьезного сопротивления полякам стал, как ни странно, Лжедмитрий Второй.

Михаила Романова в этом смысле провозглашают царем без всяких «кровных прав» – он лишь внук брата первой жены Грозного. Как раз в этом отношении династические права Ксении Годуновой значимо больше и к трону ближе: она – дочь царя и брата царицы.   

Впрочем, это отдельные вопросы, важно то, что фильм показывает – наследственная монархия загоняет себя в тупик уже тогда: для правления важна не кровь правителя – важен его дух и единство с народом.

И вот здесь – естественный вопрос: правление Бориса Годунова и как правителя при Федоре, и как царя, в том, что он успел сделать – великолепно. Перечислять построенные при нем города, возведенные крепости, преобразование Москвы, учреждение патриаршества, порты, корабли, развитие торговли – на несколько страниц. Блестящее правление – и его катастрофическое окончание.

И в памяти по тем временам - умный, милостивый, успешный в своих созиданиях правитель – остается в некой теневой зоне. Судить по созданному - в одном ранге с Иваном Грозным, Петром Великим и Екатериной Великой, но в памяти явно не в их ряду. Тогда почему? Особенно если учесть, что ему удалось многое создать, практически без большой крови и расправ, подобных Иоанновским или Петровским.

И здесь сложилось многое.

- и, первое, что после воцарения Романовых Годуновы оказались историографически просто лишними. Пострадали от Лжедмитрия и Смуты, то есть – не враги. Романовы - отрицание Смуты. Но отрицание Смуты должно было бы стать полной реабилитацией Годуновых. А тогда  нужно признать незаконность их свержения и законность их династии. А тогда – при чем здесь Романовы, царствовать же должны Годуновы. Впрочем, вопрос любой династически ангажированной историографии;

- и, второе, память народа сохраняет не только сделанное и построенное правителями, но и восприятие или не восприятие их как победителей или побежденных. Годунов потерпел поражение. Возможно, если бы не умер внезапно и загадочно, победил бы. Но умер – и проиграл;

- и, третье, наверное, общее с ответом на вопрос, почему он проиграл. Годунов оказался на стыке эпох и форм правления. И опирался уже на новые социальные слои: дворянство и зарождающееся «городское сословие» (буржуазию). Но практически власть - и административно-политическая, и хозяйственная – еще во многом находится в руках боярства, высшей аристократии. Годунов оказывается между ними: править намерен в интересах страны и этих новых слоев, но не готов идти на то, чтобы подавлять сопротивление боярского диссидентства так же яростно, как это мог делать Грозный или через сто лет будет делать Петр. 

Боярство не может простить ему незнатности (хотя и относительной, его предки были боярами при московском троне со времен Ивана Калиты) и покушения на свои привилегии, а «третье сословие» недовольно недостаточным проявлением воли в отношении боярства.

В нем слились старое время и новое время. Он хочет строить и возвышать страну, вести ее вперед – и не хочет повторять репрессивность времени Грозного. И оказывается между прошлым и будущим России.  

Он взошел на престол, чтобы вести страну вперед, и дал обет не применять методов, которые были бы необходимы, чтобы расчищать дорогу этому движению и подавлять его противников. И не победил. Он не остался в памяти страны среди ее любимых героизированных правителей, потому что не победил. И не победил, потому что не решился на необходимый разрыв со старым и необходимое для победы подавление. Не пошел на репрессии. Не решившись драться насмерть, не остался в памяти народа защитником народа, жестоко подавляющим враждебную народу элиту.

Хотя личность в целом – замечательная. Немного не хватило жесткости. Но помнить и благодарить его все равно есть за что. Да и дело то продолжилось, хотя труднее, и много позже, чем могло, будь он жестче.

«Годунов. Продолжение» - это не про Лжедмитриев и Шуйского. «Годунов. Продолжение» - это про вдохновляющую на стойкость защитников Троицы его дочь Царевну Ксению. И про возвращающегося из плена претворять планы Годунова его сподвижника Федора-Филарета. Романтический образ друга, через два десятка лет возвращающегося, чтобы продолжить дело павшего друга. Тоже здорово.

Фильм замечательный. С живыми людьми и понятными человеческими и политическими драмами. И идеей преемственности эпох: Россия XVII века как время продолжения Романовыми дела павшего Годунова.

Только есть еще один пласт восприятия. Смута, война всех против всех, предательство элиты, присяга иноземцам, распад страны, всевластие дерущихся друг с другом олигархических кланов…

Ведь впечатление, что это – про Украину… Только - сегодня.

Источник - Сергей Черняховский .

• • 0
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5