Как верно отметил в своё время ув. И.С. Ашманов, носители английского языка ходят по миру с понятийным кольтом у пояса. При виде любого явления они выхватывают свой верный кольт и - дыщ-дыщ! - пригвождают к нему свеженький неологизм.

Иногда начинаются целые ковбойские перестрелки, когда засевший на колокольне либерал палит очередями шеймингов, буллингов и блеймингов, а прячущийся за бочкой у салуна правый отбивает атаки противника одиночными выстрелами: "бах! Это край-буллинг!" (т.е. "травля обвинениями", травля с позиции жертвы).

Этим англоязычные современники, с одной стороны, опережают нас с нашим консервативным словарём, принимающим новые понятия, только когда совсем уже некуда деваться.

С другой стороны - консервативность нашего понятийного языка обеспечивает нашей культуре куда большую внутреннюю устойчивость и уберегает нас от впадений в совсем уж жуткие крайности.

Ведь если вдуматься, то мировоззренческий дрейф, совершённый нами как обществом за последние полвека, не так уж велик. То есть он огромен по нашим личным ощущениям. Но задумаемся: общество пережило за эти полвека деградацию и выхолащивание официальной мечты XX столетия, затем разрушение основ благосостояния и самой государственности, затем смену социально-экономического строя, полтора десятилетия тотального унижения и, наконец, всплытие основной части затонувшего дредноута в роли циничной, но по-своему порядочной державы, выписавшей самой себе каперский патент и торгующей услугами недорогого, но эффективного крышевания.

Общество, охочее до новых понятий, от таких виражей разнесло бы как никотин хомячка.

А нашему хоть бы хны. Оно всё так же скреплено циклом праздников "от Нового года до Дня Победы", всё так же дачецентрично, цисгендерно, индивидуалистично (хотя при этом искренне полагает себя коллективистским), меланхолично и мечтательно. Разве что пьёт меньше и больше по-бюргерски добропорядочно экономит.

Не зря значительная часть "инноваций", принесённых в наше общество 90-ми и нулевыми, - это не какие-то мировые поветрия, а реконструкция элементов досоциалистической жизни, сплавленных с элементами советскими и постсоветскими.

Сравним с расколбасом, царящим в понятийном мире наших глобальных победителей - при том, что официально у них не отменяли мечту, никто не нападал, никто не разваливался, строй не менялся и до национальной катастрофы далеко.

Не исключено, что это - плата за "понятийную мобильность", расшатавшую иммунитет победителей. В итоге по ним XXI век с его информационной эпидемиологией вдарил так, что масштабы мы ещё, думаю, только оценим в будущем.

• • 0
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5