Анализируя не первый год «чёрный миф» о Сталине и сталинизме я пришёл к выводу, что он двухсоставный. Это не столько клевета, сколько следствие неадекватного сознания, не понимающего законов естества и общественных отношений. Ведь что такое «клевета»? Это свидетельство о том, чего не было. А что такое неадекватность? Это рассуждения о несуществующих альтернативах тому, что было или есть. Люди во второй половине ХХ века, вместо того, чтобы изучать законы естества - стали их выдумывать. А потом приписывать "нарушение" выдуманных ими "законов" - политическим деятелям прошлого и настоящего.

Клевета – это когда говорят о расстрелах, которых не было, когда вешают на коммунистов жертв германского[1] или финского[2] террора. А неадекватность – это когда берут реально имевшее место событие, но судят о нём, исходя из каких-то совершенно иллюзорных представлений о жизни, обществе, государстве, истории. Игнорируя зачастую очевидную необходимость того или иного жёсткого поступка власти и задним числом призывая её к «гуманности»- в таком виде, в каком гуманность просто не может быть осуществлена по законам естества и общественного бытия.

Между тем, первое, что требует от человека такое явление, как ВЫЖИВАНИЕ – трезвая адекватность по отношению к процессам и событиям. Есть уровни смягчения, на которые власть может пойти – и есть такие уровни «смягчения», на которые власть не может пойти, не погубив доверенного ей народа (что ярко доказал опыт Горбачёва).

Всякий гуманизм и милосердие сдерживаются реализмом – иначе, расползаясь по жизни до неограниченных пределов, они просто убивают своих носителей. Человек начинает «снисходить», проявляя безразмерную жалость к врагам, и не заботясь о том, что враги к нему никакой встречной жалости не испытывают. И «снисходит» он к вражеским «слабостям», как правило, до могильного донышка…

Первое, что нужно понять в истории – то, что человек, облечённый властью – обладает не только правом миловать, но и обязанностью казнить. И не потому, что ему этого хочется, а потому, что это просто порой необходимо.

Это известно с древних времён.

Например, когда Русь крестилась, ее правитель Владимир I взял, да и… перестал казнить разбойников, «боясь греха». От этого уголовщина быстро расцвела по всей Руси.

Тогда священники всем клиром взяли меч и явились вручить его князю. Они объяснили, что владыка неверно понял, в чем его настоящий долг правителя. Именно священники Киева, христианские епископы объяснили князю, для чего дана ему власть, что «не напрасно он носит меч» и что «достоит ему казнити разбойника, но с испытанием», т. е. расследованием дела.

И тогда Владимир взялся за дело и справился с разбоями. В отличие от Горбачёва…

Жить так, как призывают либералы – то есть верещать над каждым расстрелянным, не глядя, когда и за что, в каких обстоятельствах он был расстрелян – просто невозможно на Земле, в условиях биосферы, в условиях той борьбы за существование, которую ведут биологические организмы и их «рои» - дискретные, но в основе своей биологически-единые организмы.

Разновидностью «роя» (муравейника) является и государство, народ, в определённые эпохи описанные Марксом (и открытые до Маркса) «классы»[3]. Ведь если, например, он раздаст всю свою землю и всё своё достояние, все свои средства к существованию окружающим роям – он получит не благодарность, а смерть. Вымирание и истребление.

А правило биосферы универсально: чего бы ни хотел человек в итоге – сперва он обязан избежать вымирания и истребления. Вначале это – а уж потом планы, как именно жить. Ибо у мёртвых, у несуществующих, у вычеркнутых из жизни планы на жизнь просто смешны!

А та модель поведения, которую либералы проповедуют для русских со времён Брежнева (ибо именно тогда зарождается гнилая концепция добра как недеяния, «чистых», пилатовски-омытых рук) – попросту несовместима с жизнью. И всегда была таковой – только сейчас это лучше видно.

В природе любое живое тело, которое не сопротивляется – пожираемо. Этот закон универсален, он относится и к государству, и к народам, и к безропотно-покорным «низшим классам». Не встречая сопротивления, подавление и истребление идут до конца, до своей окончательной полноты, «окончательного решения русского вопроса».

+++

Коммунисты первого поколения, действовавшие при Сталине – прекрасно понимали, чего они хотят построить. Но не менее ясно они понимали и другое: это ещё не построено. Можно жить в мире и согласии, если предварительно создать мир и согласие. Но глупо даже пытаться жить так, как будто бы они есть – если их и в помине нет!

Одно дело, если человек пришёл на пустырь – и планирует построить тут дом. Это нормальный человек с нормальной мечтой в голове: дома нет, но будет. Другое дело, если человек сел на пустыре, воображая, что вокруг него стены и крыша, и что он вообще в домике. Это уже не мечта, а бред. Такой человек в воображаемом доме или замёрзнет, или хищники его съедят. Потому что он вздумал жить так, как будто бы дом стоит, а дома-то нет, не построен!

Это же касается мира и согласия. Если их нет – то только психически нездоровый будет делать вид, как будто бы они есть. Так вот, сталинское поколение это понимало, а хрущевско-брежневское уже стало выдавать желаемое за действительное. Наше же поколение окончательно свихнулось – но процесс начался ещё в 60-х…

Объясню вам просто и неопровержимо, что такое мир и согласие. Спору нет, штука хорошая! И вы, допустим, решили ей служить всем сердцем и всем разумением. Приходит к вам сосед, и говорит:

- У тебя машина есть, давай, чтобы не драться, отдай её мне!

И вы – ради мира и согласия – отдали. Потом он таким же манером пришёл за вашим домом. За вашей зарплатой, вашим имуществом, вашими возможностями, должностями… Словом – шантажируя вас нарушением мира и согласия – отобрал у вас все и всяческие средства к существованию.

В какой-то момент вы или окочуритесь от нищеты, или осознаете, что поддерживать таким методом мир и согласие невозможно. И, следовательно, мира и согласия не может быть в рыночном обществе, где всякий имеет законное право иметь безгранично-много, и отбирает у других безгранично-много.

Прежде, чем говорить о мире и согласии – нужно зафиксировать доли, уделы, жизненные оклад-наделы. Чтобы каждый получал, сколько положено, и не им, по его собственному произволу, а по согласованию со всеми, в том числе и вами. А если вы живёте в обществе, в котором кто что урвал в грызне без правил – тот тем и пользуется, то в какой-то момент вы совершенно перестаёте жалеть убитых царских детей. Или сильно пострадавших детей кулака из вашей деревни…

Это они – царь и кулак – приучили вас быть безжалостными, потому что они никогда вас не жалели. Они просто приходили и брали себе всё, что им нужно, не спрашивая – а выживете ли вы после такого отбора? И всегда спекулировали темой «мира и согласия» - мол, ну не будешь же ты с нами драться за какой-то там кусок хлеба, который мы у тебя свистнули! Ты же добрый человек! И вы в определённый момент понимаете, что вы совсем не добрый… Они вас таким недобрым сделали, они разожгли этот огонь – они в нём и сгорели.

Нельзя забрать себе всё, что есть в жизни одному – и не получить лютой, калёной ненависти тех, у кого ты всё отобрал. Разговоры о мире, согласии, о жестокости – в такой среде и бессмысленны, и фальшивы, и бесполезны.

Мир и согласие могут быть – если каждый при своём и никто на чужое не покушается. Соседу не за что ненавидеть меня, если я живу как он и ничего у него не отобрал. Но рыночное общество на такое неспособно. Здесь доходы не выделяются по схеме «пришёл молодой специалист – дали ему оклад согласно законодательству». Здесь доходы выгрызаются с мясом и кровью, одному миллионы, другому гроши, третьему ничего.

А из кого выгрызать повышенные доходы? Естественно, из других, из тех, кто вокруг, рядом (в случае колониализма – тех, кто далеко, но к кому едешь с пушкой и виселицей). Ну, а из кого больше выгрызать себе долю?

Может быть мир – если гарантирована неприкосновенность жизненных уделов. Но нет неприкосновенности – нет и мира. Один непонятно почему разорился (без вины) другой непонятно почему разбогател (скрывает источники). Этот уклад сидит на бочке с порохом с сигаретой в зубах, и он сам себя на эту бочку посадил!

Если мне постоянно что-то угрожает, а я миролюбив и незлобив, это кончится единственным образом: меня не станет. Если всякий раз, отдавая хищнику очередное своё достояние, я буду убеждать себя, что драться плохо, и лучше отдать, чем идти на конфликт – у меня в итоге не останется ничего. Совсем-совсем ничего. Если князь никого не казнит – то князьями становятся те, кого он не казнит. А он – никем…

+++

Сталинизм исходил из необходимости защиты человека от всё отбирающих грабительских сообществ (классовая борьба) и из необходимости защиты «большого тела» (государства) от хищников (других, империалистических государств). Эта борьба была жёсткой, не шуточной, кровавой – как, впрочем, и всегда в истории. Но никакой альтернативы обеим сторонам этой борьбы не было. И нет. Это школа выживания: хочешь, живи по этим правилам, хочешь – сдохни, но третьего не дано.

Если грабительские сообщества отбирают у тебя всё, что необходимо для жизни, превращая твою жизнь в ад, твоё потребление – в вопиющее нищенство, обрекая твой род на прозябание в голоде, невежестве, тьме, в унизительном вечном рабстве – какой у тебя выход? Надеяться, что со временем угнетатели «сами передумают»? Но психология устроена иначе, в ней «аппетит приходит во время еды». Ещё древнерусская летопись констатирует бесстрастно: «Когда повадится волк к овцам, то перетаскает все стадо, если не убить его».

Видели ли вы, чтобы человек, не встречая сопротивления, сокращал свои запросы? Везде и всюду, не встречая сопротивления, он их лишь увеличивает! Может, плохо, что человек так устроен, но он так устроен, и нужно сперва принять эту данность, прежде чем пытаться её изменить.

Иностранные хищники, сплочённые в гигантские империи – не могут изменить своей природе: волку нужно мясо, иначе он околеет. Никакая рыночная иностранная держава (даже формально коммунистический, фактически рыночный Китай) не будет с нами сотрудничать иначе, чем через угрозу очень сильного ущерба в случае недружественного поведения.

- Если убить нас дороже, чем с нами договориться – с нами будут договариваться.

- Если убить нас дешевле, чем вести переговоры – нас станут убивать.

Вы же проходили историю хотя бы в средней школе – неужели она вас этому не научила?!

+++

Коммунизм убит разрывом между его декларируемыми целями и практикуемыми им средствами. Нарастающая неадекватность избалованного восприятия увидела противоречие там, где его и в помине не было.

Почему?

Потому что не понимала, в упор не видела разницы между проектом строительства – и готовым объектом. Если вы поставили себе цель – это вовсе не означает, что вы её тут же и добились. Если ваша цель – мир и согласие, это прекрасно, но нельзя же вести себя так, словно бы мир и согласие уже вокруг вас, и довольно давно! Вы только цель поставили, ориентир наметили лет на сто вперёд – а начинаете себя вести, будто вы оттуда уже вернулись…

Когда «совки» стали вести себя так, будто мир и согласие – не отдалённая цель, а текущая реальность – они попали в просак в самом прямом и страшном смысле (просак – это машина, которая размочалит человека, если попадёшь туда концом одежды или волосами).

Ибо когда гуманизм не ограничен реализмом – он меняет местами стрелка и расстреливаемого. То есть вы дарите врагу в знак примирения ту винтовку, из которой собирались его расстрелять – и он из неё же стреляет в вас! Сбылась мечта идиота: вы «подружились», только он живой, а вы мёртвый! А может, лучше было бы наоборот?

+++

Сталину ставят в упрёк те нормы, которыми он попросту не мог воспользоваться – потому что их ещё не было в его время. Это его деятельность через определённое историческое время должна была, по плану, привести к этим нормам, которые ему из будущего спускают в прошлое!

Ведь страны, в которой правит честный закон и гуманность человека к человеку – ещё не существовало в принципе. Была лишь поставлена цель такую страну построить – то ли к 1980, то ли к 2000-му году, словом, как повезёт. О каком «законе» можно говорить в обществе, в котором доли потребления не распределены? Только о таком «законе», по которому сильный, захватив власть, пожирает слабых, и называет это «законностью», прокурорски оформляя свой произвол.

Какая может быть гуманность у человека к человеку – если люди ЕЩЁ не поделили то, чем живут? Не распределили по норме того, что им жизненно необходимо?

То есть, теоретически, эта гуманность могла бы возникнуть в перспективе – когда все расселены и трудоустроены по тарифной сетке, по единому нормативу прав и обязанностей. Когда все живут в типовых квартирах, и я не отнимаю вашей квартиры, потому что у меня самого такая же. И, действительно, подлец я буду, если захочу у вас отнять то, что у меня уже и так имеется!

Но о какой гуманности между людьми вы говорите, если какое-то чмо, загнав всех жить в бараки и курные избы, само поселилось во дворце, и все деньги общества тратит на само себя, любимого? Прийти к этому чмо с маузером – жестокость, а само существование этого чмо – не жестокость?

Неужели вы не видите, что отбирать у него маузером будут то, что он сперва сам у других отобрал, самым нахальным образом?

И почему я должен жалеть этого мироеда, который у всех всё отбирал, пока мог, а как не смог – расплакался? Потому лишь только, что в силу либеральной демагогии «всякий человек заслуживает жалости при жестоком обращении?». А вот скажите, когда со мной или вами было (или будет) жестокое обращение – он нас жалел (или пожалеет) ли?

Чтобы жить по закону – человеку надобно сперва обрести закон. А закон – это не ультиматум, который победитель ставит побеждённым. Закон – это (см. теорию Права, а так же Общее Богословие) равная мера для всех. Равные права, равные обязанности, равные нагрузки и равные поощрения.

Можно ли говорить о таком законе при капитализме, при рыночном укладе? Да просто смешно! Там под видом «закона» действует кодекс, лишь отражающий полный произвол победителей.

Теоретически это можно исправить – коммунисты этим и занялись – но нелепо же делать вид, будто всё УЖЕ исправлено, закон уже вокруг нас! И мы, мол, жалеем себе подобного, а не того, кто отнял у нас жизнь, все перспективы и все средства к существованию…

Можно мирно жить с тем, кто хочет жить вместе с тобой. Но невозможно жить мирно с тем, кто задумал жить вместо тебя. Попросту использовать тебя, как навоз на своём поле или как полено в своём очаге!

Естественно, в 1980-м году, когда все имеют примерно равный достаток и примерно равные возможности самореализации – молодым непонятен накал ненависти и взаимного истребления из 1920 или 1930 года. А никто не научил молодёжь 80-х, «потерянное поколение» - что нельзя переносить нормы современности на исторические эпохи, что это противоречит важнейшему принципу адекватности человека – историзму.

Нельзя просто так взять норму, органичную для одного исторического общества – и применить её без адаптации в принципиально иной социальной анатомии. Это и есть путь в безумие, один из самых прямых!

В частности, норма жалости и гуманизма определяется реализмом для каждой эпохи своя. До каждого уровня гуманизма нужно дорасти и производительными силами, и производственными отношениями, говоря марксистским языком. И пока не дорос дотуда – не пытайся применять сверх меры, убьёт!

+++

«Чёрный миф» о Сталине может быть, не стоило бы так подробно и страстно обсуждать – если бы он касался только прошлого. Но неадекватность сознания, лежащая в основе «чёрного мифа» о Сталине имеет самое прямое и роковое отношение к нашему будущему!

Неадекватное сознание, в борьбе с мертвецом, формулирует из себя и повестку дня, которая несовместима с бытием государства, общества, культуры, народа. Например, идеологической бдительности и нетерпимости противопоставляют «толерантность». А эта ваша толерантность – ничто иное, как оглушающе-парализующий токсин для воли.

Фокус в том, что ваше мнение может быть выражено только через навязывание его другим людям. А если вы его никому не навязываете – то его просто нет. Оно равно собственному отсутствию. У вас есть свой взгляд на жизнь – но вам совершенно безразлично, победит он или проиграет. Тогда какой смысл у вашего взгляда на жизнь? Невооружённый протест равен отсутствию протеста.

Человек, который только имеет своё мнение, но никому его не навязывает, и уживается с жёстко-противоположными мнениями – по сути, оглушённый паралитик. Некие мыслительные процессы в нём происходят, но никто про них ничего узнать не может. Что-то он там в себе думает – но что – знает лишь он сам.

И возникает следующий вопрос к записным демократам: а может ли вообще считаться властью учреждение, которое никого не подавляет? В чём тогда проявляется власть этого учреждения – если оно всем всё разрешает и ничего никому не может запретить? Очевидно же, что перед нами непонятно что – но вовсе не власть!

Власть, которая встанет на путь ненасилия – уступит своё место первому же террористу, применяющему насилие. Вот который первым до неё добежит – тот и станет следующей властью вместо неё!

Нам навязывают власть не только беззубую перед любым майданом (либералы полагают, что толпа вправе свергать власть в любое удобное для толпы время), но и «деидеологизированную» - в пику «страшному тоталитаризму» власти, имевшей внятную идеологическую основу.

Но для чего существует «деидеологизированная» власть? Получается ведь, что ни для чего, только для самоподдержания. Вся цель руководителя без идеологии – удержать под собой кресло. А дела-то никакого нет, оно даже не намечено, не запланировано! Его конституция запрещает наметить!

Ну так а зачем нам с вами власть, которая ничего не делает – кроме того, что она делает для себя? Сталинизм был нужен тем, кто соглашался с его целями. Власть обеспечивала, обслуживала переход, который люди для себя избрали и осуществляли.

А «деидеологизированная» власть для кого и для чего нужна? Это же прямым текстом: бесцельное и бесперспективное существование, что вот уже тридцать лет жизнь и доказывает. А что в таком обществе скрепляет, объединяет людей? Общей цели у них нет – им зачем вместе быть?

Так из «чёрного мифа», табуировавшего под видом «сталинизма» наши победы (успехи, величие, славу, целенаправленность и целеполагание) – формируется чёрная реальность. Всё, что делало нас великими – проклято. Обратите внимание, что «лучшими» из руководителей страны либералы считают самых провальных и незадачливых, из всех эпох. Те, при ком всё развалилось – молодцы (от Даниила Галицкого до Горбачёва и Ельцина). А вот те, кто строил, расширял, созидал державу успешно – те дрянь (от Александра Невского до Сталина).

Табуируя обобщённо взятый русский успех – нам подсовывают сакрализацию обобщённого русского поражения. Чем хуже шли дела у правителя – тем более прогрессивным он выставляется у либералов сегодня. А которые совсем всё профукали – вообще в его версии истории «святые». Получается – чем больше профукал и по ветру пустил – тем прогрессивнее…

+++

Каков же итог? Неадекватность отражения мира в голове = смерти. Если мы попытаемся построить здание вопреки нормам сопромата – оно рухнет. Если мы пытаемся выстроить политику без учёта законов истории и обществознания – то рухнет и политика и государство. Что уже происходило – и снова угрожает произойти…

=================================================================
[1] Катынь.

[2] Останки репрессированных финнами советских граждан в Сандармохе, которые в 90-е выдавали за «жертв сталинских репрессий».

[3] В отличие от Маркса мы полагаем социальный класс ПРЕХОДЯЩИМ исторически явлением, а вовсе не вечным спутником истории. Конечно, не борьба классов является основным содержанием истории, классы появляются довольно поздно, и практически уже не существуют в наше время. Угнетательский класс – лишь одна из организационных форм, в которых группа людей в рамках группового эгоизма подавляет и уничтожает других людей. Угнетённые классы – лишь условное и собирательное имя для всех, кого грабят и обдирают правящие заговоры и околовластные кланы. Тем не менее, в XIX веке организованная классовая борьба была наиболее острой реальностью, что мы целиком и полностью признаём.

Источник - Александр БЕРБЕРОВ, научный обозреватель .

• • 100
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5