Екатеринбургская Епархия официально объявила, что отказывается от строительства храма Святой Екатерины в сквере около драмтеатра, где в мае проходили протесты и столкновения. Митрополит Екатеринбургский и Верхотурский Кирилл заявил, что православные не хотят «давать диаволу» возможность «разбудить древнего демона гражданской междоусобицы». Церкви гораздо важнее сохранить мир, и если строительство храма на этом месте вызывает такое неприятие у части жителей города, то храм будет построен в «достойном святости Св.Екатерины месте».

Отечественные либерал-оппозиционеры, во время конфликта попытавшиеся возглавить жирную срачовую тему и выдавив из своих внутренностей в соцсети все, что можно было выжать по данному поводу, записывают себе в синодики плюсики и галочки.

В нашем кровожадном отделении преобладают базовые языческо-атеистические взгляды, но даже нам видно, что в клокочущем ликовании либералов, шельмующих РПЦ, есть что-то очень личное – даже более личное, чем в мероприятиях модели «мыздесьвласть» и «ПТН ПНХ».

В этих вибрациях чудится белая ярость отверженной любви девственника, который после долгих мучений и сомнений таки открылся предмету своего обожания, но потом был публично осмеян за отсутствие денег, вонь изо рта, прыщи и бабушкины штиблеты.

Некоторые из вас могут помнить, что на московских, ленинградских и киевских кухнях в 1960-е годы зародилась достаточно многочисленная прослойка смутно-оппозиционной интеллигенции, у которой было модно и престижно ходить в церковь. Хотя в стране была формально провозглашена оттепель, в отношении РПЦ с новой силой продолжились серьезные гонения – массово закрывались храмы, священников и верующих преследовали. Интеллигенцию притягивал конфликт Церкви и власти: она видела в Церкви жертву сталинизма и своего союзника. Вот тогда и возник феномен православного правозащитного движения, которое на тот момент объединило такие несхожие сегменты общества – только потому, что у них был общий противник.

Но уже на ранних этапах православнозиционеры начали напрягаться по поводу слишком мягкого отношения Церкви к властям, и даже писали открытые обращения к Патриархам Алексию и Пимену, где критиковали их «за отсутствие твёрдой политической позиции».

Пришла перестройка, густо намазанная гласностью. Репрессии в отношении Церкви прекратились. Но, к неудовольствию православнозиционеров, РПЦ не осталась в оппозиции к власти, а занялась своим делом — восстановлением храмов, проповедью и молитвой, не отказываясь от помощи властей и бизнеса.

Избрание Патриарха Кирилла стало последней каплей, переломившей пластинку несостоявшегося танго церковников-антисоветчиков и постсоветских оппозиционеров. Патриарх Кирилл громко заявил, что РПЦ должна занять более активное место в жизни современного российского общества, а потом по-христиански далеко послал тех, кто звал его на Болотную площадь и проспект Сахарова.

Опполиберальная интеллигенция увидела в этом предательство – и начала мстить, впав в махровую антицерковность и изобретя конструкт «государственное православие».

Бывшие завсегдатаи либерально-православных квартирников и их потомки стали рукоплескать всяческим Пусси Райот и Тангейзерам, забыв о внутренних распрях. Мочить попов на джипах и вороватых едросов с хоругвями – это хороший тон и опознавательный знак «свой-чужой».

Быть наместником западной цивилизации в стране дикарей – нелегкий труд, где помимо несвежей водки с майонезом вокруг есть много других опасностей и волнений.

Например – если напротив твоего окна вырастает храм, и все дороги, как назло, ведут именно к нему.

• • 0
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5