150 лет до конца света

150 лет назад в Европе произошли вроде бы малозначимые, но тем не менее весьма примечательные события. Несколько выдающихся людей совершили одно открытие, которое только впоследствии удалось сформулировать со всей четкостью. В Берлине вышла книга, ставшая главной интеллектуальной сенсацией 1869 года. Ее автор, отставной артиллерист, ушедший из армии после драматического падения с лошади и в силу хромоты прикованный к дому, выпустил в свет двухтомное сочинение, в котором призвал человечество отказаться от поиска счастья — ​в настоящем, в будущем и в загробном мире — ​и сосредоточить усилия на единственно приемлемой цели — ​уничтожении всего сущего, достижении абсолютного небытия. Мрачного философа звали Эдуард фон Гартман, но в памяти человечества осталось не столько данное имя, сколько название его труда — ​«Философия бессознательного».

В том же самом году страдающий от эпилептических припадков русский писатель, проживавший с молодой женой в живописнейшем уголке Старого Света, на пьяццо Питти во Флоренции, неподалеку от садов Боболи, закончил роман, где попытался представить персональную версию второго пришествия Христа. Явления «прекрасного идеального человека» в мир алчного и порочного Петербурга, раздираемого преступными страстями и корыстными помыслами. Русский писатель, которого звали Федор Достоевский, завершал повествование сумасшествием главного героя, из самоубийственной жалости к безумной женщине отказавшегося от любви к молодой и прекрасной девушке — ​любви, которая могла бы принести ему долгожданное счастье.

Наконец, в том же 1869 году начал писать свое самое известное произведение меланхоличный австрийский автор Захер-Мазох, имя которого впоследствии послужило наименованием таинственного влечения к унижению и боли. Финал данного романа любопытным образом происходил в той же Флоренции, где герою пришлось испытать все последствия своей страсти, чтобы наконец излечиться от нее.

Если мы посмотрим и на другие культурные феномены 1869-го, то увидим, что европейское человечество находилось тогда в каком-то предощущении будущего столкновения с «бессознательным», некоего Большого Откровения о самом себе. Спустя несколько десятилетий первый интеллектуальный синтез из всех этих событий одного года произведет венский психолог Зигмунд Фрейд. У фон Гартмана он позаимствует термин «бессознательное», которое положит в основание своего метода — ​психоанализа. Романы Достоевского выберет в качестве примера фундаментального, на его взгляд, влечения человека — ​комплекса Эдипа с вытесненным желанием отцеубийства. А мазохизм станет рассматривать как невроз, порожденный эротической страстью к матери.

Однако в 1920 году, как будто поняв, что в его концепции не совсем сходятся концы с концами, Фрейд внесет в нее новый элемент — ​идею влечения к смерти, тягу к самоуничтожению, которую до знаменитого психолога в один и тот же год открыли Гартман, Достоевский и Захер-Мазох. Впоследствии Фрейд на основании именно этого открытия сделает вывод о том, что вытесняемая глубоко в подполье страсть к самоуничтожению является причиной страшных и разрушительных войн, которые грозят всей Европе. Не имея возможности извести самого себя, человек избавляется от другого, и культура не спасает его от вспышек насилия и жестокости.

Если задуматься о том, почему тягу к самоуничтожению открыли именно в 1869 году, то первая мысль, конечно, будет состоять прежде всего в этом предчувствии войны. Ведь в следующем, 1870-м произошло франко-прусское столкновение, навсегда похоронившее французскую Империю и возродившее германский Рейх. Сама война длилась недолго, всего несколько месяцев, но она стала необходимой предпосылкой и предзнаменованием будущих двух мировых побоищ. Их происхождение Фрейд попытался объяснить с помощью своей психологии «бессознательного». Определенной реакцией на два этих глобальных конфликта стала контркультура. Устами ее теоретиков человечество призвало отказаться от подавления всех самых разрушительных влечений, поскольку саму деструктивность им придает запрет. Пришедший в определенной мере на смену контркультуре постмодерн согласился ограничить реализацию влечений «иллюзорным миром», просто отказавшись отличать его от мира подлинного. А уже ему на помощь пришла виртуальная реальность интернета.

Но сегодня освоившееся со своим «бессознательным» человечество снова чувствует вот эту «неудовлетворительность» культуры, не спасающей от давления преступных страстей. И их невозможно победить ни легкими наркотиками, ни даже здоровым образом жизни. Вероятно, именно этим объясняется напряженное ожидание войны на Ближнем Востоке, то есть там, где еще могут происходить битвы без риска окончательного прекращения истории человечества. В последнее время некоторые либеральные публицисты стали выпускать статьи о том, что религия уже утратила свое значение для современного городского класса. Что же пришло ей на смену? Культ разума и Просвещения? Или готовность играть с «бессознательным», не опасаясь сгореть в огне выпущенных на волю страстей?

Во всяком случае, еще раз обратим внимание на тот факт, что 150 лет назад в европейской культуре произошли явления настолько значительные, что они резко изменили все ее течение. Старый Свет обнаружил в себе влечение к самоуничтожению, отказался с ним бороться и вытеснил его в пространство химер, надеясь, что он никогда не сольется с миром всамделишным, где царствует здоровый образ жизни. Но в конце концов иллюзии и реальность могут поменяться местами, а страсть к тотальному разрушению — ​вновь полыхнуть гигантской войной.

Борис МЕЖУЕВ, философ

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции

• • 0
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5