Меня тут попросили ответить на комментарии некоего «профессора» Лопатникова к аудио версии 7 главы «Воспоминаний о будущем». Собственно, попросили не только посмотреть, но и подискутировать, но такового желания у меня не возникло, поскольку хамоватость данного персонажа зашкаливает, что, собственно, и даёт мне основания для того, чтобы слово «профессор» ставить в кавычки: в российской традиции это слово ассоциируется не только с преподавательским статусом, но и некой общей культурой. И, собственно, писать на эту тему я не собирался, но тут к нам в Аврору пришел профессор Минкин. Он профессор настоящий, но, как мне написал Кирилл Рычков, говорил некоторые вещи, которые корреспондируют с высказываниями Лопатникова. А потому, я решил высказаться.

Для начала, общие рассуждения. Если человек отстаивает какую-то позицию, он должен уметь её объяснить. Просто и чётко. Если не может или не хочет — уже возникает вопрос. Давайте поговорим о пресловутой формуле Фишера, про которую Лопатников говорит, что она «тавтология». Ну да, в некотором смысле (я, к слову, об это писал отдельную статью), если только точно определять понятия. А вот этого тот же Лопатников категорически не делает, точнее, неявно он отождествляет официальные деньги с теми, которые участвуют в обороте. Но прямо об этом не говорит. А, как написано в статье (которую, к слову, Лопатников не читал), бывают ситуации, когда оборот обеспечивают не деньги. А суррогаты.

Поскольку я был ответственным секретарём правительственной комиссии по борьбе с незаконным налично-денежным оборотом (суррогаты сюда включались, поскольку с их оборота никто налоги не платил), то очень хорошо знаю ситуацию 90-х годов, когда в минимуме оборот рубля (легальный) падал до 5% от необходимых значений. Собственно, и в моём докладе 96 года. (это то же время, доклад, собственно, написан по следам деятельности этой комиссии) об этом подробно написано. Но Лопатников ничего не читает и разбираться в вопросе, в котором, в отличие от меня, профессионалом не является, не собирается. Это, к слову, ещё одно основание для того, чтобы слово «профессор» в отношение к нему ставить в кавычки.

Вместо того, чтобы сформулировать свою позицию (что такое, по его мнению, «деньги» в формуле Фишера, что такое «скорость» их обращения; как связан общий оборот товаров в экономике с деньгами, например, товарный кредит как меняет денежную массу в формуле Фишера; как она зависит от того, что в России в некоторый момент значительная часть купли-продажи недвижимости перешла от переноса чемоданчиков с долларами из одной сейфовой ячейки в другую на легальную ипотеку в рублях; а бывало и осуществлялась переводом с одного офшорного счёта на другой; как такие операции «профессор» учитывает в формуле Фишера?), он начинает произносить тупые мантры, типа: «остановившиеся часы дважды в сутки показывают правильное время». Хоть бы чего нового придумал.

Особенно смешно то, что они  все (условные «лопатниковы») рассказывают о моих рассуждениях о том, как может развиваться ситуация после кризиса в ситуации, когда кризис приостановлен. Но поскольку они текстов не читают, то получается немного смешно. А вот почему они не читают? И  почему не обращают внимания на то, что вполне себе профессионалы (завкафедры экономической теории СПбГУ В.Т.Рязанов,  многолетний завкафедрой мировой экономики и экономической теории В.В.Кашицын, Глазьев, в конце концов, который вообще академик) к нашей теории относятся с полной серьёзностью? И вот тут нужно вспомнить Миркина.

Который объяснил вчера, что не бывает не циклических кризисов, а сама книга «Воспоминания о будущем» — это «сказки на ночь». Это, конечно, не ненормативная лексика Лопатникова, но тоже требует объяснения. И ответ, в общем, у меня есть. Дело в том, что у любого человека всегда есть некие сверхценные идеи. И если они совпадают с корпоративными интересами некоторой околонаучной тусовки…

Я не знаю, почему Лопатникову так важно, чтобы все знали, что он очень ценит экономикс. Но то, что лояльность соответствующей тусовке для него — не пустой звук, очевидно. Может, он от неё какие-то гранты получает, я не знаю, да и не особо интересно, главное — результат. Для Минкина ситуация может быть более сложной, но вывод примерно тот же самый: для него отказ от модели и корпоративной солидарности невозможен. По каким-то причинам. И по этой причине они не могут обсуждать наши теоретические воззрения всерьёз.

Почему Минкин и Лопатников ведут себя по разному — это уже не так интересно, образование и темперамент, внутреннее понимание и обязательства, среда и культура могут быть совершенно разными. Но — тоже разные Глазьев, Рязанов и Кашицын ведут себя иначе в том числе и потому, что финансово они никак от корпоративной тусовки либералов никак не зависят. Что даёт им куда большую свободу.

Отметим, что сама по себе внутренняя свобода ни о чем не говорит: Никита Кричевский, который совершенно не дурак и тоже от либеральной тусовки не зависит, меня люто ненавидит. Но он человек очень обидчивый, а когда Доренко меня первый раз позвал на РСН, то дал мне время, которое раньше занимал Кричевский… Я, кстати, даже и не знал об этом. Но он затаил… Так что каждая селёдка рыба, но не каждая рыба селёдка:  если свобода есть, то меня и нашу теорию можно любить, а можно не любить. Но вот если свободы от либералов нет, то меня можно только критиковать… Бытие определяет сознание.

К слову, Минкин мне предложил дуэль в эфире и я на неё пойду, конечно, поскольку человек он интересный и адекватный. А вот с Лопатниковым разговаривать не буду. И не только потому, что он хам, но и потому, что Минкин своё мнение изложить может, а вот собственная позиция Лопатникова по вопросам экономики неизвестна — он всё время предлагает изучить учебники экономикс. Я их, кстати, читал (смешно, но в 1988-89 году, известный либертарианец Гриша Сапов предложил мне, как методисту, написать совместно с ним учебник микроэкономки, первый в нашей стране; мы даже несколько сессий провели подготовительны), другое дело, что с опытом реальной работы и пониманием статистики (мой учитель Э.Б.Ершов читал во ВШЭ эконометрику, которая, собственно, и есть приложение математической статистики к реальным экономическим процессам) я постоянно натыкался на такие шероховатости, что мне становилось странно, кому нужен такой уровень упрощения.

В общем, переведя на русский язык, очень  часто сверхценные идеи (как чисто внутренние, так и связанные с необходимостью добывать хлеб насущный) могут сильно влиять на мнение и позиции людей. И нужно это учитывать.

• • 100
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5