То, что люди называют «здравым смыслом», то, что они зовут «рассудком», «рациональностью», «психической вменяемостью» суть есть стабильность утверждений и отрицаний. В этой связи можно развить интересную тему различий между вменяемостью и адекватностью[1], но пока не о том речь. Стабильность утверждения и отрицания в Евангелии прописана так: «Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого»[2]. Имеется в виду не то, что человек должен на всё отвечать односложно, а то, что он должен иметь стабильное отношение к вещам и явлениям. Не допускать двоякости ни в том, от чего отказывается, ни в том, что принимает.

С точки зрения теории познания есть мышление догматическое и диалектическое. Догматическое мышление бинарно: «да-нет», «(+) или (–)». Либо принимаешь, либо отвергаешь. Догмат о Троице в христианской цивилизации сформировал более сложное тринитарное мышление через сложнейшую догматику триединства Бога. Бинарное мышление, замкнутое в себе, раскрылось для линейного развития, дополнилось третьим элементом: временной неопределённостью.

Да, или Нет, или Неизвестно (пока).

«+», или «-», или «?».

Неизвестное отправляется в «центр сортировки», там обрабатывается методами научного мышления, анализируется, и в итоге определяется в категории добра или зла. Таким образом, кроме утверждения и отрицания в тринитарном мышлении есть и пространство для паузы, говоря юридическим языком, «доследования». Это происходит тогда, когда для вынесения вердикта недостаточно оснований (столкнулись с новым), и сортировка требует дополнительного разбора.

Диалектическое мышление необходимо исследователю, учёному – иначе (в мире готовых определений) им просто нечего было бы делать. Но нельзя путать диалектическое (тринитарное) мышление с сумрачным, разорванным мышлением, в основе которого алогизм «утверждения-отрицания». Это попытка человека осуждать им же внедряемое и внедрять им же осуждаемое.

Об этом Евангелие говорит так:

«Ибо мы знаем, что закон духовен, а я плотян, продан греху. Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю»[3]. Что доказывает, что с проблемой сумрачного состояния сознания человечества сталкивалось на протяжении всей своей истории. Почему я утверждаю мной же отрицаемое и отрицаю мной же утверждаемое?

К диалектике это не имеет отношения (хотя внешне и похоже). Ведь троичное, тринитарное мышление имеет твёрдо установленные основы, твёрдо отрицаемые пороки, и только сверх этого, в третьем состоянии мысли – дела, находящиеся на доследовании в силу недостатка вводных данных для сортировки.

Сумрачное состояние разума базируется на «дуальном мышлении», в котором «да» есть вместе с тем и «нет», и «нет» есть вместе с тем и «да». Дуальная матрица собрала в себе худшие стороны догматического и диалектического мышления, потеряв при этом их достоинства. Ведь есть утверждения сливаются с отрицаниями до степени неразличимости, то и сфера неопределённости, куда можно вывести временно-сомнительные предметы, исчезает.

Получается, что человек парализован сомнениями, он сомневается не в чём-то конкретном и локальном, а вообще во всём. И если сомнения в локальной сфере – пища науки, то сомнения во всём – яд для неё. Потому что первым делом начнёшь сомневаться в самой науке, а как развивать то, в чём сомневаешься: нужно оно тебе или нет?

Диалектика оставляет неизвестными – и то только временно – некоторые вопросы бытия, специально выведенные и обозначенные как проблемы. Дуальное мышление, тотально смешавшее отрицание с утверждением – сомневается в самом бытии, а это уже и есть состояние безумия.

+++

Почему это так тяжело и постоянно проявляется в человеке? Потому что человеческое сознание в его животной части (общебиологической) сформировано как приспособление для выживания и комфорта биологической особи-носителя. В этой части оно подобно клыкам или когтям, лапам или ушам: нельзя слышать чужими ушами или видеть чужими глазами.

Возможности низшего сознания, таким образом, весьма ограничены, замкнуты в локальный пузырь времени и пространства. Это базовые инстинкты животного + личный опыт особи. Регуляция – вкусовая (субъективистская), то есть по шкале «сладко-горько», «больно-приятно» и т.п. Передать свой личный опыт животное не может: у него нет членораздельной речи для этого, нет письменности, нет и самой потребности поставить свой личный опыт на службу другой особи. Почему кто-то другой должен пользоваться моими достижениями?

Поднимаясь над животным миром, человек пришёл к абстрактному мышлению, а это некое рассечение ума на «Я» и «сверх-Я». Обобщая впечатления и мысли, человек учился смотреть на всё не биологическими глазами со своей точки обзора, а как бы «глазами Бога», стараясь сразу видеть предмет со всех сторон, со всех точек обзора.

Человек отделял себя от себя, и в то же время сближал себя с другими, себе подобными. Центр его психологии перемещался с личной зацикленности на более широкую общность: племя, родовое капище, или иное единство множества.

Продукт абстрактного мышления – коллективный разум. Коллективный разум един для многих носителей, передаётся абиотическими средствами (членораздельной речью, письменностью, учебным моделированием и т.п.). Он живёт гораздо дольше, чем биологическая особь. Например, ученик, читая учебник, получает общие с автором учебника мысли и знания.

Так в голове у биологической особи образуется коллективный разум её общности: людей много, а язык у них, по договорённости, один, и буквы едины, и ещё много чего, что в голову имплантировано извне.

+++

Так возникает двойственная природа человека: его разум есть кондоминиум (принципиально-неделимое общее владение) множества людей, тогда как его тело – только его тело. Если я думаю на русском языке – то мои мысли – мои? Но я ведь думаю их на языке, который до меня появился и останется после меня! Так насколько же мои мысли мои, и насколько они общие для всех?

Вопросы индивидуальности и внушаемости были и остаются сложнейшими вопросами теории познания.

Коллективный разум для человека – ключ к величию и могуществу. Он позволяет больше знать, больше уметь, большего добиться. На хорошо образованного человека работает слаженно вся мощь мышления человечества. Это умножает возможности человеческого разума во множество степеней.

Этим объясняется стремление человека иметь в себе такой мощный имплант, как коллективный разум своего вида. Потеряв свои книги и уроки, человек станет слабее шимпанзе и беззащитнее орангутанга. Его личные возможности снизятся до невообразимо-малой величины, как у младенца, ещё не успевшего «пропитаться» коллективным разумом. А это утрата не только сложнейшей техники, но даже и простейших ремёсел! Ведь врождённых технологий у человека – кот наплакал…

Но есть и другая сторона коллективного разума. Он порабощает особь. Он стирает её биологическую уникальность, стандартизирует под образовательный и вероисповедный стандарт. Для коллективного разума в его эгоизме самосохранения потеря одной особи – менее, чем отстриженный ноготь. Отсюда требования жертвенности, самопожертвования, постоянно адресованные от коллективного разума индивиду.

-Ты должен защищать, хранить и развивать меня любой ценой – даже ценой личных неудобств и личной гибели!

Когда человек на пожаре думает не о собственном спасении, а о спасении уникальных полотен или рукописей – это же не особь регулирует его поведение, а коллективный разум, овладевший всеми его мотивациями.

Итак, что такое коллективный разум:

-един для многих

-передаётся из поколения в поколение

-храним не только памятью мозга, но и другими, вспомогательными носителями

-основан на обобщении мыслей

-из которого вырастает и обобществление имуществ.

-не выделяет отдельного носителя из числа других своих носителей, не ставит его интересы выше интересов других и т.п.

-Позволяет многократно умножить пользу действий.

-Вырабатывает единые принципы, которые в итоге, на высшей стадии обобщения идей, делают закон единым для всех.

+++

Если всё перечисленное совместить в одном слове, то мы получим слово «социализм». То есть мышление, обслуживающее общее (усреднённое) благо игнорируя, а то и вопреки личной выгоде особи.

Когда говорили, в пору моего беззаботного советского детства, что «коммунизм неизбежен», то слишком оптимистично забывали добавить – «как продукт конечного развития разума». Если разум развивается – то он туда неизбежно придёт (туда приходили все великие учёные и прогрессивыне мыслители Земли, задолго до широких масс).

Но если разум деградирует – тогда получается обратное движение. Чем слабее наша культура мышления, тем больше влияния имеют на нас наши зоологические инстинкты, в нормальном состоянии подавляемые образованием и воспитанием. Чем слабее наша логика, тем пышнее расцветает в нас тёмная скверна низших начал. Та, которая формируется не законами умозаключений, а беззаконием вкусовых рецепторов. Это когда нет ничего верного или неверного[4], а есть только сладкое и горькое на личный вкус.

+++

Страшный удар американизма, продиктованный, видимо, отчаянием проигрыша на поле цивилизованной дискуссии – был нанесён в стык между коллективным разумом и биологической рефлексией особи. Там имеется уязвимое пространство, и его уязвимость стратеги Запада использовали вовсю – хотя непонятно, чего хотели этим добиться? Уничтожить цивилизацию? Человечество, как вид?

Итак, коммунизм был неизбежен при развитии мышления. Развиваясь, оно становится всё более и более абстрактным, то есть всё более и более обобщает опыт и впечатления, сводя их все в единую классификацию по правилам науки. Коллективный разум живёт во множестве носителей – и потому уравнивает всех этих носителей, не делает одному предпочтения перед другим.

Чем больше в человеке коллективного разума, тем меньше он замечает себя и тем больше поглощён общим делом, идеями служения вечности и бесконечности (откуда лозунг педагогов – «сейте разумное, доброе, вечное» и лозунг культуры – «жизнь коротка, искусство вечно»).

Повернуть этот процесс глобальной советизации (при всех исторических ошибках советского общества-первопроходца, естественно, не сразу пришедшего к оптимальным формам сложения) можно только одним путём: ценой деградации коллективного разума.

Америка воззвала к зверю. Она воззвала к инстинктам, которые чем ниже и грубее – тем ей полезнее. Биологическое мышление разорвало коллективность созидания, в клочья разметало общее дело – урывая от всех и всего своё и только своё. Такой ценой советизацию планеты остановили и свернули. Населив её, вместо полноценных и цивилизованных «людей разумных» толпами вторичных дикарей и дегенератов.

Коллективный разум в момент его формирования порабощал, подавлял биологическую особь своим единством во многих. Теперь биологическая особь мобилизовала инстинкты на обратное: на приватизацию всего, достигнутого человечеством и его разумом на пользу себе и только себе, как индивиду, отдельно взятому белковому телу. Естественно, о служении чему-то вечному, веками перспективному, адресованному будущим поколениям - речи тут идти не может. Белковое тело по определению краткосрочно, оно умирает и разлагается. Поставив себя в приоритет, оно всё замыкает на себе и не интересуется ничем после себя и помимо себя.

Так человек из созидателя и хранителя превратился в гунна, ордынского разрушителя и пожирателя культуры. Его сверхпотребление одноразовое, за ним остаются руины – но ему это совершенно безразлично. Сожжённые города переплавляются в личные поместья за морем: сжёг Донецк или Луганск – купил себе замок английских лордов и т.п.

Зато стратеги этого глобального погрома могут сказать с чувством победителей: «говорили, коммунизм неизбежен! Убедитесь в обратном!».

+++

Если взять какого-нибудь П.Порошенко, мегавора приватизации и народоубийцу, детоубийцу, кровавого упыря – то он обладает криминальной целостностью натуры. Это образец биологической особи, которая своим личным амбициям и похотям принесёт в жертву хоть весь род людской, нимало не сомневаясь в том, что Вселенная – создана для него одного.

Но такой цельностью натуры обладают далеко не все, и прямо скажем, немногие. Если мы взглянем на барахтанье большинства пост-советских политиков, то в ней нет этой украинской окончательности зла и публичности присяги сатане[5].

Человек не превращается сразу из цивилизованного мыслителя в плотоядного зверя: при деградации он сперва попадает в промежуточную зону между цивилизацией и дикой саванной, которая называется «сумрачное состояние мышления».

Почему оно «сумрачное»? Да потому что противоречивое и бессвязное. Оно и утверждает и отрицает одновременно одно и то же. В таком состоянии человек не отрицает закон для всех, но тяготится им лично для себя. Он хотел бы, чтобы все жили по закону, кроме него самого: а ему, в качестве исключения, дали бы полноту свободы. Он искренне убеждён, что воровать – вообще-то плохо. Но если лично для себя – совсем другое дело (я ж особый!), и это тоже очень искренне, неподдельно-наивно.

Поскольку нормы коллективного разума и биологического реагирования (долг перед человечеством и личные удобства) входят в противоречие между собой, в сумрачном сознании они проявляются как «утверждение-отрицание». Человек сам с собой не может определиться: что такое хорошо, и что такое плохо. А почему?

В нём двоевластие. В нём действуют сразу два центра мотивации: коллективный разум (цивилизация, дух человечества) и биологическая реакция (особь, плоть). Они посылают человеку не просто разные, а прямо противоположные приказы.

Пытаясь одновременно выполнять и то, и другое (служить и Богу и мамоне[6]), человек впадает в сумрачное состояние сознания. А дуальность его ответов превращает мышление в бессмыслицу. Ведь изначальная цель мышления – отделять добро от зла, заблуждения от Истины (принимаемой, как Единая). Если же мыслить дуально, отрицая-утверждая одно и то же, тогда мышление превращается в бессмысленное мельтешение образов и галлюцинаций.

+++

Так и появляется «царствующее безумие», которое, в сущности, отрицает само себя и в силу своего устройства имеет сильную тягу к саморазрушению. Это в равной степени относится и к перерождению советской верхушки, и к странным виражам современной российской власти.

Надобно или утверждать, или отрицать. Когда же пытаешься делать и то и другое по поводу одного предмета и одновременно, то это убийственное безумие.

Мозг КПСС к 80-м годам буквально взорвался от противоречия между уставной моралью, доставшейся от лучших образцов христианской цивилизации и выводами социал-дарвинизма, неизбежными при атеизме и активном богоборчестве. Ведь невозможно вести людей к равенству и справедливости – одновременно строя всю свою мысль на «борьбе за существование» и бессмысленности жизни в картине эволюции!

Как не усомниться в добре – если вообще не понимаешь его происхождения, того, с чего и почему кто-то когда-то выдумал считать это добром? И потом, что есть «справедливость» с точки зрения дарвинизма, разве не победа сильных над слабыми?

И в итоге КПСС не породила фашизма с Гитлером или Порошенко во главе; она породила, в силу сумрачного состояния коллективного разума, нечто безумное, разнонаправленное, «понимай-как-знаешь», перемешав гуманистические и социал-дарвинистские лозунги. Взорванный мозг – это не антимозг, это именно что повреждённый мозг, потерявший не только предсказуемость для окружающих, но и понимание самого себя.

Этот сумрак почерпнули и головы российской необюрократии. Почерпнули – и щедро выливают на наши головы, рискуя повторить ужасы «перестройки».

Потому что для здравомыслия нужно набраться мужества, твёрдости, решительности, и:

1) Отрицая – отрицать.

2) Утверждая – утверждать.

3) Зону неведомого локализовать именно в пределах неведомого, а не растягивать её на всё и вся.

+++

Если же оставаться в сумерках дуальности мысли, где все кровавые тираны – эффективные менеджеры и наоборот, где официально признанному «лихолетью» возводится столь же официальный колоссальный памятник в виде «Ельцин-центра» - то безумие неизбежно всех накроет.

Это вам не анекдот про снимание крестика или надевание трусов, это куда хуже и страшнее!

Ведь не умея отделить добро от зла – мы вообще ничего не можем даже начать делать. Сортировка явлений на позитивные и негативные – основа всякой созидательной деятельности, понимаете? Мы не можем даже приступить к наращиванию того, что не признано однозначно благом. Мы не можем сокращать то, что не признано злом.

Наше общество, как в «перестройку», разбито параличом, имя же этому параличу – дуальная матрица мышления. Уравнивающая в какой-то всеобщей серости истину с ложью, героя с подонком, добро со злом, достойное с омерзительным и т.п.

Если всё это сложить в уме – то получится могила, потому что равнодушными к друг другу враги становятся только мёртвыми. В могиле они могут лежать в обнимку, но только в могиле. То есть, чтобы механически сложить две противоположные идеи – их обе сперва надо выхолостить и убить.

Мы должны твёрдо для себя решить, что такое добро. И что такое зло. Так, чтобы быть готовыми за это и умирать, и убивать.

Это – главное отличие всех живых от мёртвых.

________________________________________________________________

[1] Адекватность разума – это способность принимать верные цели решения, а вменяемость – понимание объективного смысла принимаемых решений. Не всякая вменяемость адекватна. Иногда они совпадают, но бывают ситуации, когда человек вполне ясно понимает, что и зачем делает (поступок ему можно вменить), но действие в конечном итоге оказывается неадекватным (нет достаточных данных при анализе для вычисления итоговой ошибки действия).

[2] Евангелие от Матфея 5:37.

[3] Новый Завет, Послание к Римлянам святого апостола Павла, 14-15.

[4] Сам термин «верный» имеет религиозное происхождение, хотя и применяется повсеместно в науке. Когда мы говорим «верное решение задачи», мы говорим научным языком, а когда говорим «верный человек» (или «неверные») – то имеем в виду качества человека. Никакой ответ не может быть «ВЕРНЫМ» сам по себе: он всегда верен или неверен некоей исходной догме, через которую и проверяется на верность.

[5] Которую П.Порошенко символически подкрепил покушением на Православную церковь, попытавшись в открытую «вратами ада одолеть её», доказав, что и Евангелие можно опровергнуть.

[6] «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» (Мф. 6:24, Лук. 16:13). Мишна Авот 2,12 объясняет, что мамона – не имя собственное, а всего лишь «имение, богатство, блага земные». Но христианская традиция именует этим словом демона, олицетворяющий богатство, алчность и стяжательство, персонофицировав, таким образом, «земные блага».

Источник - Александр Леонидов .

• • 100
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5