Поговорим о мафии. Не о итальянской, американской, китайской и японской. Не о нашей, из тех, кто торгует наркотиками и палёным алкоголем, женщинами и заводами, захваченными в 90-х или 2000-х. Да хоть и в 2010-х. Не о сделавших деньги на нефти и газе, приватизации и переделе собственности, торговле землёй, технологиями и оружием — на экспорт. Пускай отдохнут. Оно, конечно, очен-но интересно, но на то специалисты есть. Иногда настоящие, иногда фуфельные. Которые в прессе публикуются и в основном из интернета свои «знания» черпают.

Особо продвинутые зарубежные «доны» и наши авторитеты перестроечной и последующих эпох, привыкшие к компании министров, премьеров и генералов, не говоря уже о главных редакторах, кое-кому кое-что рассказывали: хороший понт дороже денег, но быстро вошли в состав истеблишмента и рассказывать перестали. Кого из них перестреляли, кого до сих пор достреливают. Кто перешёл в почтенную категорию жителей Запада с набором иностранных гражданств, которому резиденты иных разведок позавидуют. Заводы свои завели, флотилии рыболовные, медиа-империи, нефтяные корпорации... Не надо им слишком много о прошлом говорить. Неприятности образоваться могут.

Так что о них мы говорить не будем, а будем вспоминать о мафии другой: театральной. Она в 70-е — 80-е была, как минимум в Москве, активна и организована на удивление. Включала тысячи людей, в том числе персонажей ярчайших, которые любому рассказу Гиляровского или Бабеля сделали бы честь. И там, помимо спекулянтов, много кто был. Хотя бы студенты — наиболее многочисленный и бескорыстный отряд этой бранжи, из которых кое-кто вошёл в список русского и мирового Forbes, и не на последние строчки. Те времена многие из них с удовольствием вспоминают до сих пор, встречаясь с одногруппниками, для которых статус миллионеров и миллиардеров — до лампочки.

Молодость — она и есть молодость. Чего ж её не вспомнить? Общежитие и военная кафедра, любимые преподаватели и придурки, которые портили жизнь, оперотряды и дружина — тема особая и рассказывать про неё надо особо. Активисты — партийные и комсомольские, часть которых была и осталась нормальными людьми, а часть были такие сволочи... Ну и, понятно, стройотряды, особенно зарубежные, — единственный, как тогда казалось, шанс посмотреть, как люди за кордоном живут. Практики на заводах и обязательные драки с местными на этих практиках. Студенческие лагеря и приключения, связанные с ними — иногда со смертельным концом. Первые влюблённости и первые браки, уцелевшие кое у кого до настоящей поры...

Кто помнит — помнит. Кто забыл — много потерял. Ну, напомним, по крайней мере тем, кто знает, что такое лом на театральной распродаже. Когда за полчаса, с вечера, пиная в коридоре общаги двери, поднимают первые полсотни человек, и они на последнем поезде метро едут к очередному театру, в котором утром откроется касса. Это «головка». Она очередь занимает и ей достаются билеты на лучшие спектакли, если удержит. Потом к ним, пешком, по ночным улицам, часам к пяти утра добегают ещё две-три сотни ребят, выстраиваясь у двери кассы в плотно сбитое каре. Его потом ограждают барьерами, которые у театров стоят и ждут утра, когда лом закончится, а касса ещё не откроется.

У хорошо подготовленной фирмы, как эти неформальные объединения назывались, всегда был контакт с театральной администрацией. Заводили его по-разному, могли мясо хорошее из неизвестных никому источников, для шашлыков, в обмен на билеты достать. Они за порядок отвечали, чтоб в театре, в ходе распродажи билетов, никто ничего не повредил. Театральное начальство за свои стёкла было спокойно, милиция никаких сюрпризов не ждала и сама их не устраивала. Все довольны, самодеятельности и драк нет, имущество театра под контролем, на распродаже порядок, как в армии. Да и там не всегда такой. Стимулы великая вещь, а пара билетов: папе с мамой отдать, когда приедут в Москву навестить, или девочку свою сводить — это стимул. Продают по две пары в руки. Сдают их потом, и не для перепродажи. За этим поймают — вышибут из команды с волчьим билетом.

Студенты спекулянтов недолюбливали. Те их тем более. Это люди взрослые, в числе которых было много инвалидов. Организованные в особую команду, сильны как быки и отморожены на всю голову. Могли в бой пойти, особенно, когда билеты ценные. Помнится, на «Бони Эм» и на Пугачёву только они первые триста мест в «Россию» и взяли. Все первые ряды. Когда бугай, которому ноги трамваем по пьянке отрезало, упираясь в асфальт костылями, над собой бетонную мусорную урну поднимает, чтобы её бросить, с ним не договоришься. Калечить его — не тот коленкор. Дать покалечить себя — тем более. Народ после той распродажи умирал со смеху, представляя, как выходит Алла Борисовна, а перед ней костыли, костыли, костыли... Чего, естественно, не было, поскольку эти что взяли, то перепродали. Не для себя покупали.

Возглавляла их пожилая вреднющая крикливая тётка, которую студенты между собой звали «дама с собачкой». Поскольку, отправляя на дело свою хромую банду, она заодно выгуливала брехливую пожилую болонку, такую же противную, как она сама. Богата была на редкость, и вот это была настоящая мафия. Без дураков. Такая же, как были у глухонемых и цыган. Там и убийства бывали, и криминал был всевозможнейший. От торговли невесть чем в электричках до наркотиков и крышевания валютчиков и фарцовщиков в гостиницах для иностранцев. Те ещё были ребята... Но среди них билетами, по счастью, промышляли только инвалиды, иначе студентам мало бы что досталось.

В зависимости от ценности спектакля, на который удавалось взять билеты, и того, кто играл, было установлено ранжирование в «крестах». Далее, в прямой пропорции от личного участия, которое оценивали в тех же единицах, выдавали на руки билеты. Можно было заказать их на то, что хотелось посмотреть, под конкретную дату (тот же приезд родителей из провинции), накопить выходы на распродажи и получить, вне зависимости от того, сам участвовал в конкретном ломе или в другие театры стоял. Был неприкосновенный запас — для особо важных случаев. Из общежития кого-нибудь из заслуженных бойцов исключали, за частое оставление на вахте у девочек в общаге студенческого, или отчислить собирались. Преподаватели тоже люди и в театр ходят. Деканы ходят. И даже в ректорате театры любят...

К шести народ цеплял друг друга под локти, образуя стену. С внешней стороны в полной боевой готовности находился оперотряд. Настоящий, с корочками — без дураков. Его время наставало после лома, если удавалось удержать очередь. К семи утра, когда милиционеры подходили, он должен был стоять на месте и грамотно контролировать ситуацию. И он её контролировал. При этом, если кто-то думает, что лом — это тривиальный мордобой, пусть перестанет. Тут специфика состояла в том, что бить никого было нельзя и применять приёмы нельзя — бойцов столько, что покалечить кого-нибудь можно было враз, а этого делать было не положено. Только толкаться. Не кусаться, не плеваться, не материться — девочки тоже присутствовали. Они зимой потерянные шапки раздавали и термосы с горячем чаем держали.

Толпа на толпу, но без драки. Не дай Б-г, кто-нибудь махаловку начнёт. Свои тормознут, и из рядов вычистят на всю оставшуюся жизнь. Правила надо соблюдать. Так что, когда толпа тех, кто очередь пытается сломать, из другого вуза или альянса вузов, подходила к месту лома, они бросались в атаку на уже стоящих строем, напоминающим тевтонскую свинью. Главная задача была — вклинить в очередь своих, и чтобы они там удержались. Лучше группу, и на ближние к двери места, в головку. Тех, кто туда попал и закрепился, выкидывать было не положено. Оскорблять их словесно и пихать под рёбра тоже было нельзя. Проиграли место, надо уметь это признать. Значит, готовиться надо было лучше. Упираться рогом. Ребят туда крепче ставить. Приёмы, не позволяющие сломать твою очередь, отрабатывать. Везде своя техника.

При этом начальники конкурирующих групп, аспиранты и старшекурсники, мирно гуляли в сторонке, дружелюбно беседуя и обсуждая, что где и когда на театральных распродажах в Москве в последнее время произошло, кто у кого лом выиграл, чем та или иная ситуация закончилась и каких премьер в ближайшее время ждать. Очень куртуазно всё было. Да и сам лом по времени... Полчаса максимум, а то и меньше. С окончательной притиркой на месте и восстановлением внешнего вида (пуговицы в толчее могли полететь, их искать приходилось, чем тоже девочки занимались) — минут сорок. Дальше всё было тихо, благородно, чин чином. Если, конечно, инвалиды сюрприз не подбрасывали. Милиция, прибыв в положенное время, убеждалась в том, что всё как всегда. Распродажа начиналась в свой час и часа за два заканчивалась. К полудню всё рассасывалось.

Обычная публика, «живьё» имела две опции. Люди могли занять очередь с ночи (некоторые так и делали), либо встать в хвост студентам, которых обычно к открытию касс было от двух-трёх десятков до сотни, если спектаклей, на которые билеты продавались, было очень много. Но это было редко. Вольные команды, не привязанные к конкретным вузам или фирмам, тоже существовали, имели своих лидеров и, как правило, договаривались с кем-то об участии либо в организации исходной очереди, либо ломе. Среди них выделялись девочки, возглавляемые яркой брюнеткой, Леной-Кагги-Карр, которую так звали в честь вороны из книжек Волкова про Изумрудный город. Мудрая была птица — прозвище было почётным. И раз речь зашла о фирмах...

Расклад по Москве автору знаком на конец 70-х, начало 80-х годов. Кто помнит, что было до того или, напротив, после — низкий поклон, могут вспомнить это в своих мемуарах. Есть у автора пара-тройка знакомых, учившихся с ним в одном институте, но на несколько курсов позже, нынешних долларовых миллиардеров... Так вот, в помянутый период в Москве на пике была «Сатира», которую возглавлял Барт. Он же Бартеньев, аспирант-геологоразведчик. Костяк фирмы составляли три института «Горной академии»: МИСиС, «Горный» и МГРИ. Учились там, соответственно, металлурги, горняки и геологи, ребята крепкие и сплочённые на диво. А с учётом того, что контролировали они сверхпопулярный Театр Сатиры...

База была хорошая, ценная. На протяжении нескольких лет к Сатире добавились Театр имени Моссовета (он был у Сатиры за углом), находившийся на отшибе, но в том же районе Театр имени Маяковского, а спустя пару лет, когда был создан оперотряд и на его базе Отдел городского штаба оперотрядов Москвы по охране порядка на учреждениях культуры... Из театров и концертных залов он патрулировал, помимо перечисленных, Большой театр, КДС, Театр Образцова, «Современник» и ГЦКЗ «Россия». Плюс СК Лужники и «Олимпийский», где автор был первым командиром оперотряда. И Московский кинофестивать, о чём рассказ особый. Плюс книги — как раз было время «макулатурных» изданий, на которые тоже надо было ночью стоять.

Книгами в фирме занимался Эпеля, он же Эпельбаум, профессионально, как Барт театрами. Прочими интересными для общего дела — Купа, он же Купченко, бывший милиционер. Он и придумал всё, насчёт оперотряда, и с московским Горштабом договорился. Мисисовцев от лица руководства пас Лёша Ф. и Сергей Лукьянчиков — Лукас, которого уже нет на свете: рано умер. Хороший был парень, нестоличный, простой, как трамвайная шпала. И если кто-нибудь, на основании перечисленного, полагает, что «Сатира» была монополией, он сильно ошибается. На «Таганку» ей прорваться не удалось — там была своя фирма, из нескольких вузов, и держала она театр насмерть. Лёва Кацман ими тогда командовал. Ни одного лома на «Таганке» выиграть, на памяти автора, «Сатире» не удалось. Пробовали.

Любопытные были времена. Неформалы — на каждом шагу. Кто самиздатом занимался, кто в группах каратэ и у-шу тренировался, кто иврит учил. Запрещала власть, не запрещала... Если что людям надо — хоть обзапрещайся. Всё равно прорвутся. Так всегда, во всех странах и при всех режимах было и будет. Неплохо начальству на заметку взять. Что до театральной мафии, заместитель помянутого Эпели вспоминал, как его дедушка ровно тем же занимался, когда в Одессу в 1899-1900 годах на гастроли приехал Карузо. Таки тогдашние ребята взяли лучшие билеты, и очень неплохо на тенора со своими девочками сходили! А если копать совсем вглубь, в мемуарах Бомарше написано про компании парижской молодёжи, которые на ту же тему почтенным горожанам портили нервы. Так что мафия точно бессмертна — по крайней мере, театральная.

Параллельно были ДНД МИСиС, оперотряды Дзержинского райкома партии и МГК ВЛКСМ, оперотряд ГИПРОМЕЗа и корочка внештатника МВД. Наркоторговцев, педофилов и прочих уголовников ловили в товарных количествах, самим могли шею свернуть, ежедневно было по два-три выхода в патруле... Пока не женился и на завод в горячий цех не ушёл, деньги на семью зарабатывать. Общественная работа — отличное занятие, пока молод. Потом надо другим заниматься. Но кем бы ни стал и как бы ни жил, остаются в памяти бессонные ночи и толпа, бегущая колонной по белому скрипучему снегу, шуршащей осенней листве, весенним лужам или летней ночной прохладе, по пустой Москве. Молодые были, беззаботные, все ещё были живы. Не самое плохое время...

Источник - АРМАГЕДДОНЫЧ .

• • 100
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5