Сейчас снова будем учить вас плохому, да.

А вы как думали.

Вполне вероятно, вы, дорогие друзья, уже обратили внимание на то, что современный глобальный протест сильно помолодел - и телом, и интеллектом, и биографией участников.

Сравните, например, с видными оппозиционерами-революционерами прошлого столетия. Ленин, Сталин, Ганди, Мандела, аятолла Хомейни - ведь все они пришли к власти не через приглашение на фейсбуке. Многие имели за плечами ходки, боевой опыт, опыт подпольной работы и опыт жизни в эмиграции. Даже весьма молодые революционеры XX в., как Че Гевара или Сухэ-Батор, к тридцати уже переживали достаточно приключений, чтобы войти в историю, уверенно открыв двери с ноги.

Это были конкретные люди с конкретными целями, задачами и пониманием, как добраться до точки назначения.

В своё отличие, современный глобальный протест опирается не столько на конкретных людей-лидеров, сколько на шаблонные образы. На пианиста среди горящих покрышек. Стоящую на коленях перед полицейскими экзальтированную курицу. Обнимающуюся посреди боевых действий парочку мужиков. Ну и - стандарт - на сакральную жертву. Их могут звать алексеями навальными, джошуа вонгами или олями-конституциями: всё это разной свежести политические трупы, которыми периодически трясут на камеру, чтобы вызвать нужную реакцию у целевой аудитории.

Шаблонные образы удобнее конкретных людей, потому что нет необходимости запоминать имена, биографии, платформы и партии. Kremlin critic, pro-democracy leader - в этих упаковках уже есть весь необходимый зрителю набор смыслов, к которому можно присовокупить любого олю навального. И образ этот будет хорошо понятен аборигенам в любой точке мира.

Ещё одной характерной особенностью современного протеста является отсутствие конкретных требований. Так получается, потому что фейс-контроля на входе в революцию сегодня нет: участвовать могут и мальчишки из 7 «Б», и шлюхи с 70-го км. Ярославского шоссе. Первые хотят меньше домашки, вторые - вернуть свои паспорта, поэтому приходится искать компромиссные лозунги вроде «Путин, уходи!» или «чёрные жизни важны!», или «Свободу Гонконгу!»

Третьей характерной особенностью является глобальность современного протеста. Мир столкнулся с непрекращающейся цепной протестной реакцией, в которой каждое звено хотя бы морально или информационно, но оказывает поддержку страдающим френдам по борьбе с кровавыми режимами: майдауны ездят к гонконгцам, те переписываются с американскими Антифа; те, в свою очередь, с европейскими эко-нацистами и активистами BLM, которые притапливают за Палестину - и так далее.

На выходе имеем разномастную агрессивную молодёжь без конкретной программы, ощущающую некое глобальное единение в борьбе с национальными элитами, и мы, кажется, знаем, почему подобное случилось именно в нашу эпоху, дорогие друзья.

Ещё каких-то 50 лет назад считалось, что чем человек старше, тем больше у него опыта и знаний о современном мире, дающих авторитет. Сегодня наоборот: чем человек старше, тем меньше он знает о современном мире, в котором информация моментально распространяется и считывается с помощью ваших мобильных устройств с их постоянно расширяющимся функционалом.

Без разницы как мы будем называть эту информационную эпоху, но именно в ней авторитет нашего с вами жизненного опыта был окончательно перемещён в корзину.

Этот слом социальной парадигмы уникален, дорогие друзья, следующий похожий случится разве что когда люди научатся загружать себе данные прямо в мозг, и снова возникнет непреодолимая разница в скорости получения и обработки данных.

И мы сознательно не станем сейчас давать оценку этому слому и рассуждать, насколько хорошо молодёжь способна справиться с информационным натиском без необходимого жизненного опыта, потому что «пссшык!» - как-то так сделала банка пива и мы уже приветливо прощаемся с вами до следующего раза.

• • 100
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5