Вчера, дорогие друзья, медиасфера каким-то странным звуком, похожим одновременно на вздох и хихиканье, отзывалась на гибель мотоблогерши Ксении, не добравшейся до родного Ярославля.

Согласно СМИ, смерть наступила в результате неосторожности: блогерша начала делать селфи на большой скорости, не заметила трактор и врезалась в него (тут ехидничают обличители выпендрёжного нашего века). При этом, судя по фото, покойная была хороша собой, что не может не вызывать сожаления (никому не радостно от того, что погибла красотка).

Нас во всём этом заинтересовало другое: применительно к покойной упоминают эпитет "девушка", хотя вообще-то ей было 33 года.

Это тот самый возраст, в котором традиционно женщина переходила в разряд матрон, а мужчина в разряд хмурых мужиков.

Мы сейчас постоянно наталкиваемся на этот специфический феномен нашего времени: фактический возраст всё равно кого становится второстепенным по отношению к социальной роли, исполняемой этим всё равно кем.

Шведка, борющаяся с неподатливым человечеством за климат, зафиксирована в статусе "девочки" - хотя ей зимой будет уже 18.

Девушками оказываются гражданки 30, 35 и даже 37 лет.

Мужики под тридцать при необходимости объявляются вообще "детьми" (см. Дело Сети).

Впрочем, мы помним также ламентации о гибели нашей соотечественницы в нелепом ДТП где-то, кажется, на Карибах (в момент торжествующего высовывания топлесс из окна мчащегося автомобиля её убило дорожным знаком) - её тоже именовали девушкой, хотя она была мать троих детей.

Надо думать, в современности социальный возраст действительно отклеен от биологического. Но возрастные эпитеты определяются даже не матримональным положением, а именно ролью, исполняемой человеком. Отсюда бойкие юнцы за 40 и хмурые 28-летние мужики: первые по выходным, отдыхая от корпоративных забот, участвуют в сезонных велотрюках, а вторые производят сход-развал.

Рискнём предположить, что популярность социальной юности вызвана специфической структурой современного нашего потребления: как только человек признаёт себя взрослым, ему приходится принять на себя чёта слишком дохрена взрослых обязательств.

То есть каждый раз, как он собирается оттопыриться на полную катушку и разбудить сонную вселенную своим грохотом — взрослота спрашивает его:

- А как там дети?

- А что с работой?

- А кредиты ты выплатил, сволочь, выплатил, гад?

и задаёт другие бессовестные вопросы.

Это всё порождает Негативные Эмоции, по этой причине взрослости надо избегать так долго, как возможно.

По этой причине взрослость — это современная чума и современная гомосексуальность, от неё бегут все кто могут, никто не хочет её признавать и выходить из чулана с признанием «Ладно, ок, я долго держал это в себе, но я взрослый».

Те, кто хотят как можно дольше оставаться хотя бы в состоянии бисоциальности — то есть быть «студентами» и «девушками» уже явно чисто косметически не могут, но хотели бы -

- применяют специальные средства для того, чтобы их попадание во взрослые не расценивалось слишком уж всерьёз. Для этого они до седых идей зовут себя Машами, Васями, Ванями, Петями и Асями. Ну типа не смотрите, что ему за полтос и он весит после похудения как три барана: он Дима, поэт. Он Миша, актёр. Он Петя, геймдизайнер.

Мы живём в эпоху, перегруженную пожилыми детьми разной степени потасканности — у которых от взрослых есть всё:

- и опыт
- и хитроватость
- и умение манипулировать окружающими.

Не хватает только одной мелочи — готовности и умения брать на себя ответственность за происходящее (с ними и вокруг них).

Поэтому же, кстати, вся эта всевдовзрослота мить, лен и бась так стремится найти себе Альернативные Авторитеты — в лице хоть сисяна, хоть Платошкина, хоть кого. Все они годятся в решающие папы чуть более чем никак — но зато они представляют альтернативу имеющейся патерналистской фигуре Путина. Потому что Путин — это Родоки.

Путин — это тот, кто требует убираться в комнате.

• • 80
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5