ПожаловатьсяЖил-был в Москве мужик. Мордастый, блондинистый, глазки с прищуром, хитрые. Кожей бел, в конопушках, роста среднего. На первый взгляд, просто жирный мужик с пивным брюшком и зеркальной болезнью, когда мужское достоинство только в зеркало видно. Ходил медленно, с одышкой. Задрёмывал легко. Мог и за рулём на дороге задремать.
Шея толстенная, на шее цепка золотая, кручёная, с магендовидом. Еврей, стало быть. Говорил негромко, спокойно, с ехидцей и подвыпертом, но всегда оч-чень вежливо. Баркова наизусть шпарил, матерный вариант "Евгения Онегина" цитировать любил. И стихи Киплинга, к которым относился трогательно. Особенно насчёт "бремени белого человека", на что были у него свои причины.
Очень детей своих любил и ими гордился. И старшим, от первого брака, и двумя младшими, от второго. Мама их, его жена, была на три четверти кореянка, на четверть китаянка, внучка его учителя, дедушки Лю, который в Культурную революцию, когда Мао с пережитками старого Китая решил руками хунвейбинов покончить, и в те пережитки у-шу входило, ушёл через границу в Корею, естественно Северную. Там его советский генерал, работавший в посольстве, прибрал, в Союз перебросил и в Джизаке поселил. А поскольку китаянок там не было, а высланные с Дальнего Востока корейцы были, завёл учитель Лю себе корейскую жену. А ту внучку, на которой Серёжа (Серёжей нашего мужика звали) женился, особо любил и его, как её мужа, среди своих учеников сильно выделял. Благо и он большим мастером стал, единственный был белый в родовых книгах, и внучка, Нета Борисовна, за братьями подглядывая, на хороший уровень вышла. По стандартам классического каратэ - уверенный чёрный пояс. Так что когда любимый муж домой после преферанса с друзьями слегка подшофе приходил, могла под настроение и в лоб закатить. Ей можно было безнаказанно. Жена есть жена.
Играл он в преф только со своими. В основном спортсмены, из ветеранов ЦСКА - фехтование, футбол, хоккей, баскетбол, плавание, борьба. Великие были спортсмены, мировые и олимпийские чемпионы. Кому бы они после распада Союза были нужны... Так что на операции своим друзьям-чемпионам, которые мало-помалу вошли в тот возраст, когда они были жизненно необходимы, скидывались, кто чем мог. Благо, лечиться можно было уже в любой стране, но за деньги. И тут Серёжа-Блондин с его широчайшим охватом знакомств был неоценим. Он и с Отари Квантришвили на это деньги стрясал, пока того не убили, и с олигархов из списка Forbes, и с воров из правительства. Потому что на доброе дело, не себе в карман. И это все знали.
Большую часть жизни он провёл на войне. Начал с китайской границы, там как раз столкновения были. Зацепило, отлежался и бросили по спецназу ГРУ клич, насчёт того, кто еврейский язык знает. А поскольку у него идиш был родной, не выученный, ещё с дедовой Александровки, где все на нём говорили, притом, что дед воевал за красных (откуда и отец такой у нашего героя образовался), его брат за Махно, а прадед вообще был цадиком Александровских хасидов, что делало офицера ГРУ Серёжу наследственным святым, решил он, что есть опция закосить переводчиком при штабе. И вызвался. После чего обнаружил, что перебросили их в египетский порт Александрию, а затем на израильскую границу, где как раз начиналась война Йом-Кипура. 1973 год был.
Как они там воевали, как отбивали атаки танков Шарона на Синае, как с него и всех остальных по звёздочке сняли, когда израильские вертушки прямо с позиций систему ПВО умыкнули, с лёту подцепив, притом, что лично он в этот момент в отпуску был и, как дурак, сидел и ждал аэрофлотовского рейса, чтобы денег сэкономить, особый разговор. Египтян он с тех пор сильно не уважал и египетский орден, которым его в догон к своим наградили, старшему, Васе, отдал, играть в хоккей.
С Шароном их познакомили уже в 90-е, в Москве, на приёме, который Российский еврейский конгресс Володи Гусинского, дал в честь приезда легендарного генерала, который в очередном израильском правительстве каким-то важным министром был. Тот по-русски говорил с акцентом, но понимал всё - переводчиков поправлял. Так что с главным в московском Маккаби, бывшим спецназовцем Танкилевичем, создатель израильских коммандос нашёл массу общих тем. Сели они рядом, два грузных старых десантника, один рыжеватый, другой седой, похожие друг на друга, как две горошины из одного стручка, соорудили на столе из посуды и огрызков хлеба карту Синая, и провели разбор общего, только с разных сторон проведенного боя. После чего выпили за то, что оба тогда друг по другу промахнулись, и когда Танкиль, как его друзья звали, в очередной раз в Израиль приехал, где у него ученики жили, перебравшись туда после распада Союза, и там у него внезапно осколки пошли, которые в нём ещё с Афгана сидели в большом количестве, устроил его по блату Арик Шарон в местный госпиталь, как ветерана войны Йом-Кипура. Которым он, кстати говоря, и был, хотя и с противоположной стороны...
Служил наш герой в Сирии и оттуда "нитку рвал", проверяя на проходимость израильскую границу. Лопух лопухом, идиш свободный, иврит слабый, типичный оле-хадаш, новый репатриант. Неубиенный вариант. Бывал в Чёрной Африке. Особенно ему бои в Могадишо запомнились, когда их после переворота туда послали наших вынимать. Там местные всех белых резали, включая китайцев и японцев, их все и спасали, кого только могли, особо себя в методах воздействия не стесняя. Наши тогда с французами и американцами оборону от толпы держали, объясняясь жестами, матом и обрывками фраз из фильмов и книг. Кому за какой угол нырнуть, у кого какой сектор обстрела, откуда сейчас полезут... Так все всех понимали! Потом тех наградили, а наших на допрос: не продали ли родину вероятному противнику, отбиваясь с ним от сомалийцев? Специфика советской идеологической системы, ети её.
Очень был колоритен его рассказ о том, как ныряли из Анголы в Намибию и ЮАР, откуда надо было какую-то потерянную секретную технику вынимать. Про вельд, с травой выше головы, где главной опасностью были львы, леопарды и прочее местное зверьё. Напорешься случайно, и голова с плеч, вякнуть не успеешь. И как, когда вертушка, которая их вывозила, взлетала, прямо под ними "нарисовались" невесть откуда два бушмена, которых так никто, пока на земле были, и не заметил. А уж про Афганистан, где он служил уже майором... Как аэропорт Баграм наши брали, как пленных с территории Пакистана выводили... Пока не сцепились с местными КГБшниками и не вышибли его и оттуда, и из армии, как одного из организаторов "Союза защиты чести и достоинства советского офицерства". Большой был хулиган, как спецназовцам и положено.
На гражданке его особо не трепало - с конца 80-х к евреям прибился, подружился и в корпорации осел, охраной командовать. Очень любил, на входе сидя, в нарды с главным финансистом, азербайджанцем из Баку играть. Заходивших узнать, нельзя ли чем полезным разжиться бандитов, встречал, как родных, и налаживал с такой скоростью, что те только сами диву давались, что ноги унесли. Поскольку внешность там была исключительно обманчива. Все его навыки остались при нём. Рэмбо, только настоящий. Не дай Б-г проверять...
Один раз его проверить попробовали. Точнее, попробовали ограбить по пути домой. Внешне - фраер, нэпман. Таких только и грабить. Девица-наводчица и три мужика, все из Молдавии. Работали в троллейбусном парке, перед отъездом домой грабили. Вахтовики... Милиция их давно найти пыталась, и тут они нашли себе "жертву". Действительно, идёт, сопит, с ноги на ногу переваливается. В глаза ему из баллончика перцовкой чуть-чуть девушка попала. Убить после этого он никого не убил, сдержался, но покалечил всех страшно. Сам в отделение тела и оттащил, сдал по весу. Начальство милицейское веселилось, как дитя малое: там ещё в районе вор в законе жил, они бы ещё его ограбить попытались! Так неудачно на цель вышли, болезные...
Так он и жил, уже на пенсии, пока не попробовал курить бросить. И когда его простуда зимняя накрыла, лёгкие не выдержали, схлопнулись. Пролежал несколько месяцев в реанимации, потерял голос, общался жестами... Перед смертью раввина попросил позвать. Выдернули к нему лучшего из тех, кто в Москве есть, Довида Карпова. И через два дня его не стало.
С еврейскими ортодоксальными похоронами заморачиваться не стали. Семья неевреи, их бы этот ритуал сильно достал. Прочёл автор кадиш. Покрыли тело в гробу талесом, надели кипу, сказали все правильные слова. Ушёл человек. Герой войн, солдат великой империи. Остались дети, вдова, друзья и их, друзей, вдовы и детей, воспоминания. Ну, хотя бы квартиру под конец жизни успел нормальную семье соорудить. И то повезло: старую дачу в Тайнинке под Москвой, расширяя трассу, за нормальные деньги выкупили. Ордена, не ордена, заслуги, не заслуги... Страна рухнула, кого те заслуги и те ордена интересуют. И так у всех, во все эпохи и во всех странах было, есть и будет. Ни вечной жизни, ни вечной памяти. Обижайся, не обижайся, расстраивайся, не расстраивайся. Так жизнь устроена. Пока она есть - есть. Потом кроме воспоминаний ничего не останется. Грустно это, вот только деваться некуда. Да и всегда так было.
