– Мы живем в каком–то концлагере, ни свободы, ни воли не видать. – Петя мрачно допил шестой апероль на веранде нового ресторана на Патриках.

– Да, с этой властью нам скоро будет нечего жрать, – буркнул Азамат сквозь отрыжку камчатского краба и вытер лавашом с губ пенку молекулярного соуса из гребешков, матчи и шиитаке.

– Меня, конечно, откровенно пугает гомофобия, просто ни в какие ворота, – взвизгнул Филя, оторвавшись от Гриндера, где он назначил уже три свидания.

– Слушайте, я вообще не понимаю, как мы проиграли последние выборы. Все мои знакомые голосовали за либеральную партию «Фронт освобождения России от русских». Такие классные были лозунги:

Крым – Украине.
Курилы – Японии.
Нефть – Европе.
Сибирь – Америке.
Москву – гастарбайтерам.
Русским – плакать и каяться, каяться и просить у всех прощения.

Простые, емкие, созвучные всем нам. Весь простой народ был за нас: бизнес–коучи, тета–хилеры, тревел–блоггеры, микроинфлюэнсеры, нутрициологи, вебкам–модели, хьюман дизайнеры. Все подняли с места свои натруженные мозоли и пошли голосовать против «Патриотов России». Как вата могла победить?

– Это передовая часть народа. У остальных–то рабская натура на уровне генетики. Мы узники цифрового ГУЛАГа, а нами правят вертухаи, и всем пофигу! – Жанна закрыла ТикТок и сделала горестный глоток Моет Шандона.

– Гасил бы тварей, это убогое молчаливое большинство, давил бы мракобесов. Душил бы, душил бы! – Азамат неистово блокировал на фейсбуке всех своих друзей, которые голосовали за патриотов.

– Твари бездушные, вот кто живет в России. Это еще тогда было понятно, когда никто не поддержал blm, не митинговал против трансфобии, все эти шуточки про феминитивы… – Жанна задумчиво покрутила локон.

– Но ты вообще–то спишь с депутатом и губернатором, вот и подмешала бы им в попперс мышьяку! – нервно улыбнулся Петя.

– Дурак, что ли? А на что я жить буду? Я с каждого их перевода, перевожу 10 долларов в фонд ФБК. Я не какая–то там содержанка, я операторка пуссишеринга. Ты сам–то работаешь референтом в министерстве.

– Не смей! Я хожу на работу как на каторгу и делаю ее плохо, я саботирую власть изнутри. – Петя побледнел от бешенства.

– Ладно, этот Мордор доживает свои последние дни, уверен, скоро придет НАТО и будем пить бургундское, — Петя запрыгнул на электросамокат и отважно понесся прямо в багровый мордорский закат. Попутно он оглядывался – вдруг за ним хвост из спецслужб, как–никак вчера он покрасил радугой аватарку на фейсбуке и перестелил туалет кота «Российской газетой». Но пока было все чисто, режим еще не начал свои репрессии.

В воздухе отчетливо пахло тревогой и гарью чьих–то совестливых пуканов.