— Эй, пара, а ну двинься маненько! — подошедший от ручья Варлам поставил рядом вымытый котелок и прилег на край полога. — Чать успею ноги вытянуть, а то скоро опять в дорогу. Еще дотемна нам шагать, да, небось, и в ночи даже придется. А вы все об энтих об особых стрелках мечтаете? Хвосты, вон, на каски выслужили, все вам мало? — пробурчал он и, закрыв глаза, совсем скоро засопел.

— Вот Варлашка, в любом месте и при любом удобном случае умудряется засыпать, — усмехнулся Тихон. — Помнишь, как его наш капрал мутузил за первый караул? Я сам слышал, как он Макаровичу рассказывал: дескать, иду к себе, а Вершков на часах у порохового склада стоит. Ровненько еще так, только что спиной об его стену опирается. Чуть было мимо не прошел. Ну а чего, службу-то он как бы несет, да, видать, чего-то все же насторожило. Подхожу, говорит, приглядываюсь, а у него ведь глаза закрыты! Ах ты ж, сволóта такая! Дрыхнет он на посту! Ну и дал ему хорошенько!

— Да-а, у Герасима Матвеевича длань тяжелая, — поежился Федот. — Как же, помню, бывало, что и мне от него перепадало горячих. Да зато так и доходило быстрее, чем просто на словах. Не в обидах даже и вовсе.

На поляне пошло шевеление и послышались крики.

— Все, подъем, подъем, Варлаха! Поднимайся давай, вон уже роты начинают на дорогу выходить, — Тихон толкнул сладко сопящего товарища.

— Э-эх! — позевывая, тот сел и огляделся вокруг. — Вот как так всегда: «Не ел — не мог, а поел, так ни рук ни ног!» Не-ет, братцы, это я явно, выходит, что недоспал.

Мимо по дороге проскакал эскадрон казаков.

— Вона кому хорошо-то, — с кряхтеньем произнес Вершков, поднимаясь на ноги. — Скачи себе и скачи, сидячи и горя не зная. А тут, вон, своими ножками цельные сутки напролет топаешь.

— А ты в драгуны просись, — с усмешкой посоветовал Тихон, вынимая фузею из ружейной пирамиды. — Будешь в седле, как ногайцы или киргизы, на ходу спать. Не служба, а мед.

— Нет уж, спасибо, я лучше как-нибудь здесь, — буркнул Варлам. — Все та же пяхота, да иногда лишь верхом на лошади. Только окромя себя еще и за конем нужно глядеть да обихаживать его.

— В ротные колонны становись! А ну не задерживай, скорее стройся! — донесся клич главного батальонного квартирмейстера.

Полурота Осокина рассыпалась на отделения и разбежалась передовыми и боковыми дозорами вдоль дороги. Отдельный, особый батальон егерей пошел на север скорым маршем.

Лешка, стоя на берегу, пристально вглядывался в сторону укрытой ночной теменью реки.

— Платон Миколаевич, у тебя все кончебасы с чайками успели сюда подойти или еще какие будут?

Стоящий рядом войсковой старшина запорожцев задумчиво потеребил свой вислый ус.

— Два кончебаса да три чайки ще не вигребли, Олексію Петровичу. Вони з лиману ось щойно прийшли. Тому трохи затрималися. Чекаю, ось-ось уже маємо з'явитися. (— Два кончебаса и три чайки еще не выгребли, Алексей Петрович. Они с лимана вот только что пришли. Потому немного задержались. Жду, вот-вот уже должны появиться. — укр.)

— Ты точно не сможешь подольше задержаться, Миколаевич? — переспросил казака Егоров. — А ну как не заладится у нас там, на том берегу, так хоть твои казаки помогут своим огнем. На каждом ведь судне по малому единорогу или по фальконету у вас стоит.

— Ні, пан пидполковнику, — покачал головой старшина. — Суворов наказав до ранку до Миколаївської прибути. Шість чайок ми вам і так залишаємо. Більше, пробач, ну ніяк не можу. Сам же знаєш, яка у нас справа на головній переправі буде. (— Не-ет, пан подполковник. Суворов приказал до утра уже к Николаевской прибыть. Шесть чаек мы вам и так здесь оставляем. Больше, уж прости, ну никак не могу. Сам же знаешь, какое у нас дело на главной переправе будет. — укр.)

— Да знаю я, Платон, — вздохнул Алексей. — Ладно, будем надеяться, что и сами мы там сможем без вас справиться. Вам ведь и правда совсем скоро столько работы предстоит! Передовые полки за одну ночь нужно будет на тот берег перебросить. Это, вестимо, дело вовсе даже не шуточное!

— Ну. Трохи можна буде затриматись і з гармат постріляти. Генерал далеко, не бачить, як тут, — казак хитро покосился на Егорова. — А як ви турку з укріплень скинете, нам сигнал дасте, і вже тоді ми вниз підемо. (— Ну-у. Немного можно будет задержаться и из пушечек пострелять. Генерал же далеко, не видит, как здесь. А уж как вы турку с укреплений сбросите, нам сигнал дадите, и уж тогда мы вниз пойдем. — укр.)

— Вот это дело, Миколаевич! — Алексей порывисто обнял старшину за плечи. — Спасибо тебе, друг. Вы нас очень сильно выручите, если сможете отвлечь неприятеля на себя. Под прикрытием вашего огонька совсем ведь другое дело будет нам османские ретраншементы штурмовать. Да и командование турок ведь гораздо сильнее поверит, что у нас именно здесь основное наступление проходит, если даже с реки целая флотилия своим орудийным огнем десант поддерживает.

— Добре, буде вам допомога, — улыбнулся войсковой старшина. — Крепко басурман там бейте!

— Дозорная полурота у нас, как всегда, выходит первая, — ставил задачу своим командирам Егоров. — Тимофей Захарович, вы грузитесь на два кончебаса и пять чаек вместе с батальонной командой отборных стрелков. Имей в виду: пластуны из плутонга Быкова должны будут минут за пятнадцать на тот берег высадиться и попытаться втихую турецкие караулы у реки снять. Удастся потом всей твоей полуроте без шума дальше зайти, значит, считай, что вы треть всего нашего общего дела сделали. Не получится, так, значит, потом труднее будет всем нам их бодрых и готовых к бою из укреплений вышибать.

— Мы постараемся, ваше высокоблагородие, — пробасил подпоручик. — Я с первыми двумя чайками сержанта Лужина пошлю, у него там целый десяток головорезов под рукой. Вот и пускай они берег ножами расчищают. Мне бы еще пару человек с тромбонами придать, там, если вдруг что, в сумятице они могут хорошо панику усилить.

— Добро, — кивнул Алексей, — разумное предложение. Афанасьев, придашь им самых сообразительных пионеров, и отборных стрелков тоже отряди звено. Если нужно, так из стрелковых рот их возьми.

— Есть, ваше высокоблагородие, придать пионеров и стрелков дозорной полуроте! — кивнул рыжей головой Василий. — Я уже и сам подумал, что надо бы им пятерку из тех, кто хорошо ночью видит, подобрать. Все уже готово у меня.

— Вот и ладно, молодец, коли так! — похвалил старшего оружейника батальона подполковник. — Так, далее, следующими идут на высадку стрелковые роты по порядку в три волны. И самыми последними уже грузится учебная рота Самойлова. У нее будет особое дело по тыловой части. Николай Александрович, подойди к старшине запорожцев Стороженко, пусть он тебя познакомит с теми старшими на речных судах, что с нами на все время десанта останутся. Нам нужно, чтобы вы хорошо друг друга понимали и обеспечили нам бесперебойный подвоз боевого припаса и переправу на свой левый берег раненых. Кстати, запорожцы изъявили желание немного здесь задержаться и прикрыть нас огоньком из своих орудий.

— О-о, молодцы казаки! Вот это хорошая помощь! — загомонили собранные на совет командиры. — Еще бы и днем с нами остались, когда здесь самое жаркое дело будет!

— Угу, ну конечно, да и вообще бы к нам в батальон перешли, — передразнил мечтателей Егоров. — И действительно, зачем они дивизии? Александр Васильевич и без них справится со всеми своими тысячами на главной переправе. Эх вы-ы! На себя лишь нужно надеяться, господа! Спасибо станичникам и за такую вот задержку. Учтите, все в основном будет зависеть лишь только от нас, от того, как решительно и грамотно мы с вами будем действовать.

«Дум, дум, дум!» — стукали подошвы сапог о борта и о палубу казацких кончебасов. Дозорная полурота с приданным ей усилением запрыгивала на стоящие у берега суда, а два десятка из ее лучших пластунов уже подходили на запорожских чайках к правому, османскому, берегу.

— Тихо. Как тихо сегодня на реке, — еле слышно прошептал Лужин, пристально вглядываясь в чуть видные очертания береговых склонов. — Ну-у, слышно чего там, а, Вань?

Сидящий на носу у фальконета Соловей отрицательно помотал головой.

— Вот и я ничего не слышу, — вздохнул сержант. — Ладно, двум смертям не бывать, а одной все одно не миновать. Выходим!

Большая лодка зашелестела камышом и уткнулась в песчаный береговой скос. Сразу три егеря спрыгнули с ее носовой части и, пригнувшись, бросились вперед. За ними один за другим начали выскакивать и все остальные, рассыпаясь по берегу.

— Hey, orada kim var?! Kemal, bir şey duydun mu?! [— Эй, кто там?! Кемаль, ты ничего не слышал?! — тур.] — вдруг раздался крик неподалеку. — Peki, Fidan'la git ve ne tür bir gürültü olduğunu kontrol et! [— А ну сходите с Фиданом и проверьте, что это за шум! — тур.]

— Все, вляпались! — выдохнул Лужин и толкнул локтем Соловья. — Ваня, бери пятерку Ужа, и скрадывайте бесшумно эту пару. Глядишь, и еще маненько времени мы тут протянем без тревоги!

Егерское звено, распределившись, скользнуло навстречу османскому патрулю, беря его в клещи. Турки выступили из высоких зарослей рогоза с ружьями наготове, и пошли они именно в ту сторону, где как раз и стояли казачьи лодки. Малой с Фролом лежали как раз у них на пути, а вот Ужа с Игнатом они проходили своим правым боком. Накинутые на тела разведчиков сети с навязанными на них тряпицами и пучками травы надежно скрывали их от глаз врага. Высокий турок, занеся ногу, уже почти что наступил на травяную кочку, которая вдруг взметнулась вверх, и блеснувший кинжал ударил ему прямо в сердце. Разом онемевший палец судорожно дернулся на спусковой скобе, но его усилия чуть-чуть не хватило, чтобы ее выжать. Малой подхватил выпавшее из рук турка ружье, а Фрол — само тело. В двух шагах от них Уж с Игнатом вот так же укладывали на землю и второго срезанного патрульного, зайдя ему со спины.

— Быстрее! Быстрее! — приглушенно крикнул Лужин.

Цепь из трех десятков егерей разбежалась в стороны от места высадки.

— Отходите, Тарас, — махнул сержант в сторону реки. — Похоже, шуманули мы здесь немного, вот-вот турки всполошатся. Давайте за подкреплением гребите быстрее. Наших дозорных и Первую роту поторопите!

— Добре! — кивнул запорожец, и обе лодки скользнули в речную темноту.

— Kemal, Fidan, neyin var orada? Neden sessizsin? [— Кемаль, Фидан, ну что у вас там?! Почему молчите?! — тур.] — донесся тревожный крик из-за дальних кустов.

– Şimdi canım! Burada çimenlerin arasında bir çanta bulduk. size getiriyoruz. Ağır [— Сейчас, сейчас, уважаемый! Мы тут мешок в траве нашли. К вам несем. Тяжелый. — тур.], — прикрыв рот ладонью, с натугой выкрикнул Лужин.

— Kemal misin? Çantada ne var? Şimdi size gidiyoruz! [— Это ты, Кемаль? Что там в мешке? Сейчас к вам идем! — тур.] — раздался отклик османского командира.

— Обходим полукругом! — приглушенно скомандовал сержант. — Там их, небось, не больше десятка будет, всех в ножи берем и чтобы без шума!

Дальше события понеслись стремительно. Из зарослей рогоза вышло пять, десять, пятнадцать турецких солдат.

— Тьфу ты, вот теперь уже точно по-тихому не получится, — пробормотал Соловей и, спрятав кинжал в ножны, взвел курок на штуцере.

— Ах ты, бисова душа… — выругался приглушенно Леонтьев и опустился на колени. Вместе с Фролом они в накинутых сверху турецких кафтанах тащили навстречу туркам тот самый мешок, про который сказал Лужин, отвлекая их внимание на себя. Но кто же вот мог только подумать, что их здесь будет столько?!

— Peki neden dondunuz? Bana ne bulduğunu göster? [— Ну чего застыли? Показывайте, что нашли? — тур.] — громко сказал турок в феске, подходя к сидящим на земле.

Из густой травы выскочила пара десятков размазанных фигур в балахонах и накинутых сверху сетях. Сверкнули тесаки и кинжалы, раздались выкрики боли, ужаса и отчаянья, а из дальних кустов вдруг оглушительно грохнул первый выстрел.

— Говорил же, что не получится! — пробормотал Соловей, прицеливаясь.

«Бах!» — ударил его выстрел, и в отдалении раздался резкий вскрик.

«Хлоп! Хлоп!» — разрядили снизу свои пистоли Мишаня с Фролом. Все, теперь маскировка была уже ни к чему, и они скинули на землю турецкие кафтаны.

«Ба-ах!» — рявкнул тромбон, осыпая кусты россыпью крупной дроби.

— Плуто-онг, вперед к ретраншементу! Заходим справа от деревни! — выкрикнул что есть мочи Лужин и, резко выдохнув, побежал наискось, вверх по склону.

С причаливших судов на берег в это время начали выскакивать остатки дозорной полуроты и звено отборных стрелков, а вслед за ними побежали растянутые цепочки егерей из Первой роты.

— Быстрее, быстрее, братцы! — торопили унтера солдат. — Слышите? Там уже пластуны в рукопашную с туркой режутся! Помогать им нужно!

— Ура-а! — цепь стрелков с громким кличем побежала вперед. «Бум! Бум! Бум!» — время от времени хлопали их ружья.

«Ба-ам!» — ударила пушка с укреплений, и ядро со свистом пронеслось над головами. Вверху, на фоне темнеющего берегового склона, начали сверкать огоньки. Турецкая пехота оправилась от первого испуга и начала отстреливаться из ружей.

Алексей шел во второй волне атакующих. Шлеп! В двух саженях от кончебаса раздался громкий всплеск, и несколько капель упали ему на щеку.

— Ядро вдарило! Ох як турки всполошились! — стоящий у носового единорога крепкий запорожец стряхнул с лысины воду.

— Станичники, дайте поверху из орудия, — попросил Егоров. — Пускай хоть немного боятся и отвлекутся от стрелков!

— Зараз, зараз, пан охфицер, — кивнул казак и подшагнул к двум своим канонирам. — Картечью не можно стреляти, своих же побьем. А ось ядром вдаримо.

Единорог гулко рявкнул, посылая чугунный шар вперед, а орудийная прислуга уже банила его ствол.

— Осторонься! — и мимо Алексея протиснулись двое с порохом и новым ядром.

«Бам!» — и орудие ударило второй раз.

— Високо! Не можемо стріляти! — крикнул казак, указывая на наплывающий береговой склон.

— Ну, теперь мы уже и сами! — крикнул Лешка. — Благодарю вас, казаки! Людей поскорее сюда переправляйте! — и самым первым выскочил на песок.

— Скобелев, дели роту пополам, — крикнул он поручику, — заходите на ретраншемент с флангов и с тыла! Олег Николаевич, твоя Третья идет во фронт и поддерживает залегшую роту Хлебникова. Третью волну дожидаться нам некогда, если мы сейчас здесь затянем, то народу на берегу тьма ляжет. За мной, братцы! В атаку! Ура!

— Ура-а! — грянули две сотни глоток, подбегая к залегшей Первой роте.

Из трех кончебасов батальонные канониры с матюгами вручную выгружали на берег фальконеты. Вот одна, вторая, третья пушечка встали на свои колеса и потом покатили вперед. А с ретраншемента все били и били вниз ружья турок.

«Бам!» — ударила османская пушка, и рой картечи со свистом полетел вниз.

— Лекаря, лекаря! — закричали сразу несколько голосов.

«Бам! Бам! Бам!» — били в ответ с реки орудия кончебасов.

«Бам! Бам!» — звонко ударили и два первых выкаченных вперед фальконета. Как бы ни был мал их калибр, однако вой картечи заставлял турок нервничать и сбивать свой прицел. Да и продолжал все еще сказываться фактор неожиданности ночной атаки.

— Ура! — донесся клич с обеих боковых сторон холма.

— Братцы, вторая рота с пластунами вышла неприятелю во фланги! — крикнул Егоров. — В атаку, егеря! Самое время турка со всех сторон бить! За мной, волкодавы! Ура! — и бросился вверх по склону.

— Ура-а! — поднимаясь с земли, две роты егерей с ружьями наперевес ринулись вслед за командиром батальона.

В сотне шагов впереди сверкали всполохи ружейных и пушечных выстрелов. Казалось бы, каждый ствол сверху смотрит тебе прямо в сердце, прямо в твою мятущуюся душу. Вокруг так и свистел свинец. «Вниз! Скорее вниз! Вжаться целиком в эту спасительную землю!» — кричало все человеческое естество. «Нельзя! Только вперед! Ляжешь, и все за тобой вниз попадают, — отвечал ему разум. — Турки опомнятся и тогда весь берег перепашут картечью! Впере-ед!»

Он уже различал силуэты людей, стоящих у корзин, наполненных землей и камнями. Вот двое пригнулись и медленно сдвинули что-то тяжелое с места. Пушка! Алексей упал на одно колено и, прицелившись, выжал спусковой курок штуцера. «Бам!» — ослепительно сверкнуло пламя, приклад ударил в плечо, и цель заслонило облачко от сгоревшего пороха.

«Бам! Бам!» — рядом отрывисто хлопнули два выстрела.

— Ваше высокоблагородие, добили мы с Велько канониров, — крикнул Афанасьев. — Пушек напротив нас нет, только лишь сбоку они палят!

— Вперед, Василь, гренады готовь! — крикнул Алексей. — У тебя с ременной хорошо метать получается. Давай, земляк, забрасывай их, пока они не опомнились!

Одна, вторая праща с зацепленной за ушко гренадой улетели вперед за бруствер. Грохнули два взрыва, и егеря опять ринулись вверх по склону. «Хресь!» — не задерживаясь, Алексей влупил прикладом по голове выпрыгнувшего из земляного хода турка и, не останавливаясь, бросился дальше. А в траншеи уже запрыгивали солдаты в зеленых мундирах. На самой вершине холма из амбразур небольшой саманной крепостицы били ружья. Молоденький, без волчьего хвоста на каске егерь чуть слышно ойкнул и повалился рядом с подполковником на землю. Резко пригнувшись и упав на живот, Лешка перекатился и потом, привстав на четвереньках, перебежал под стены фортеции. Рядом, тяжело дыша, переводил дыхание Афанасьев.

— Что, Рыжий, целый пока, не попортили твою шкуру? — оскалился Лешка и рванул карман гренадной сумки.

— Ага, у меня шкура и так вся порченая, — хохотнул тот. — А так-то я целый, вашвысокблагородие! Только вот пустой совсем, у меня окромя пистолей все разряжено.

— Искру выбей! — Алексей протянул ему обе вынутые из сумки гренады. — Да шустрее шевелись, Васька! Ну чего ты телишься?!

— Сейчас, сейчас, я мигом, вашвысокблагородие, — судорожно закивал тот и защелкал курком своего разряженного штуцера.

Вот заискрил, зашипел один селитренный шнур. Лешка приставил к нему фитиль и от второй гренады. Потом резко вскочил на ноги и закинул чугунный кругляш в ближайшую бойницу.

— А теперь вам! — перебежал он к боковой стене и забросил в ее отверстие второй.

«Ба-ам! Ба-ам!» — глухо грохнуло внутри крепостицы, и из боевых оконцев выбило клубы черного порохового дыма.

— За мной! — Алексей ударом ноги вышиб внутрь фортеции покосившуюся дверь и один за другим разрядил оба своих пистоля.

— Вашвысокоблагородие, посторонись! — Василий оттеснил подполковника и, выстрелив в дверном проеме, заскочил вовнутрь.

«Бам!» — хлопнул его второй пистоль.

— Чтобы не мучился! — кивнул он на лежащего возле дальней стены турка. — Все, Алексей Петрович, готовые они все, осколками их посекло. Взяли мы энти береговые укрепления!

Глава 3. Конница атакует!

На всем холме и вокруг него сновали солдаты в зеленых мундирах. Они осматривали трупы, ставили на колеса перевернутые орудия, собирали брошенные ружья, боевой припас и амуницию. Всюду царила рабочая суета. Вниз со склона, в сторону реки провели колонну пленных. Турки выглядели испуганными и подавленными. Четверо егерей несли на самодельных носилках своего раненого. Рядом шел лекарь второй роты.

— Тише, тише, ребятки! — покрикивал он на носильщиков. — Не растрясите Демьяна, повязку ему с раны собьете, так ведь опять придется кровь унимать!

— Прошка, чтоб тебя пчелы покусали! Где ты бродишь, обалдуй?! — донесся издали крик капрала. — А ну быстро сюды с киркою беги. Вот здесь, да вот тут еще траншею нужно расширить, а здесь немного скос срежь! Канониры сюды скоро орудию турецкую от реки прикатят.

— Ваше высокоблагородие, мы большой овраг проверили, он там каменьями и песком как раз посередке надежно засыпан. Турки туда еще и колючих кустов изрядно навалили, чтоб, значится, никто к ним с левого фланга неожиданно не зашел, — докладывал командир дозорной полуроты. — А вот с правого фланга, со стороны сгоревшей деревни, они эдак прилично ров углубили. Так-то не больно-то его легко даже и пешим перемахнуть, уж не говоря о конном. Если только по берегу, но так-то и там тоже рогатки выставлены. Во всяком случае, кавалерия уже точно возле реки не сумеет пройти. Да, и с западной стороны, с той, со степи, что у них раньше тыловая была, тоже ведь неплохой ровик имеется, пусть он даже и помельче всех прочих, но все же какой-никакой, а есть. Если нам там еще рогатками немного прикрыться и скос чуть подрыть, так и с запада можно будет тоже конницу не бояться.

— Да, вижу, Тимофей, вижу, все правильно ты говоришь, — кивнул Алексей, разглядывая подступы к взятым у неприятеля укреплениям. — Турки после нашего прошлогоднего десанта хорошо этот холм обустроили, если бы мы их не раздергали здесь со всех сторон и чуть бы замедлились со своей атакой, так просто бы они нам его уж точно не отдали. Как там деревня? Вся ли дотла выгорела? Целых изб совсем в ней не осталось?

— Только лишь три целые стоят, Алексей Петрович, — сообщил подпоручик. — Там, видать, начальство этих вот жило, — кивнул он на сложенные ряды трупов в турецких мундирах. — Все имущество свое на месте они побросали и на конях в степь ушли.

— Ну, глядишь, казаки и смогут их там догнать, — Алексей обернулся в сторону Буга. Там на берегу горели костры, и в предрассветных сумерках было хорошо видно, как наплывом из воды выскакивают на песок мокрые кони с людьми. Вот уже более получаса Бугский казачий полк Касперова форсировал эту огромную реку. Дело было нешуточное. Сколько бы ни тренировались станичники на Ингульце, но тут масштабы были совсем иные. Около версты водной поверхности состояла в этом месте ее ширина. Каждый всадник имел при себе кожаный мешок, завязанный у горловины, в него был сложен пороховой припас, и он же служил казаку поддержкой на воде. Особое внимание обращалось на то, чтобы конь при переправе чувствовал себя уверенно и не боялся воды. В противном же случае, испуганный, он мог легко наскочить на своего хозяина. А вот попади тот под его гребущие ноги на глубине, и исход был бы однозначно плачевным. Сотня за сотней выходила на правый берег. После переклички и небольшой сутолоки они устремлялись за командирами вглубь степи. У казаков было свое задание, они знали, что делать, и долго здесь у воды не задерживались.

Тут же на берегу заносили на чайки раненных при недавнем штурме. Батальон потерял в этом ночном бою три десятка убитых. Более пятидесяти егерей было ранено, правда, половина из них упросила своих командиров оставить их при своих ротах.

— Легонько, легонько только идем! Не трясите! — суетился возле лодок помощник главного лекаря Никерин. — Опанас, у тебя на баркасе два самых тяжелых лежат, их в первую очередь на том берегу лекарям отдавайте. Кузьма, ты слышишь? Капралу водицы можешь дать! Ну все, давайте отчаливайте! — и он подошел к сидящему на корточках возле воды раненому. — Потерпи маненько, Ванюша, сейчас вот самых тяжелых лодки переправят и сразу же за вами сюда возвернутся.

Из сваленных на берегу куч военного имущества солдаты Пятой учебной роты доставали бочки с порохом, корзины и ящики с ядрами, мешки с картечными картузами, гренадами, патронами, свинцом и всем прочим. Взгромоздив все это где на плечи, а где на носилки, они затем гуськом шли вверх по натоптанной уже тропинке. А наверху, в укреплениях, вовсю шла подготовка оборонительных фортеций. Поправлялись окопы и заграждения, расширялись имеющиеся уже позиции для стрельбы из захваченных турецких орудий и обустраивались новые. Сотни полторы солдат работали у подножия холма с шанцевым инструментом, углубляя ров. Тут же в землю забивались колья и рогатины, которые затем заострялись. Шагах в пятидесяти за рвом работали уже пионеры и старшие ротные оружейники. Они закапывали в землю большие фугасы кругового действия, наваливая на них сверху камни.

Возле самого рва, в нем самом и ближе к укреплениям ставили уже направленные фугасы. Работали минеры спокойно и сосредоточенно, только и слышались команды от старших:

— Еще углуби! Шпильку вставил?! Крепи! Бечевку к кольцу зацепляй!

— Василий, ты подарки для турок приготовил в деревне? — спросил своего главного оружейника подполковник.

— Ваше высокоблагородие, ребятки еще пока что там занимаются, — ответил тот. — Самых разумных во главе с Ильиным я туда отправил. Саввушка ведь у нас мастак на такое. Как-никак из поморов-промысловиков родом. Чай уж не оплошает!

В это самое время пятерка пионеров Второй роты заканчивала минировать последнюю уцелевшую от пожара хату.

— Все, что у кого осталось в мешках, прямо вот сюда складывай! — кивнул на середину горницы фурьер. — Во-от, тут оболочный фугас нам совсем даже ни к чему, и этот вполне себе сойдет. Стоит он устойчиво, с полом надежно мы его скрепили. Все, отходите теперь подальше от дома, братцы, мы с Харитоном вдвоем здесь останемся, — проговорил он, как только подчиненные выложили мешочки с пороховой мякотью. — Давайте, давайте, двигайте шустрее, времени на подготовку нам мало осталось, совсем скоро уже сюда турка подойдет. Харитоша, шпилечку в эту дырку вставляй, — подождав, пока пионеры отойдут подальше, спокойным баском сказал помор. — Только ты уж не трясись и, главное, не спеши, паря. Тут, в энтой вот самой трубке, замедление всего-навсего на счет пять будет. Ежели вдруг что не так сладим, то мы с тобой даже и мявкнуть не успеем.

Молодой егерь смахнул пот с лица и осторожно вставил металлическую скобу в отверстие.

— А вот теперь концы загни тихонько, — проговорил негромко помор. — Вот та-ак. Теперяча уже можешь выдыхать. Молодца! Все, шнур разматывай и на дверную ручку его подвесь. Я сейчас еще раз все здесь вокруг осмотрю и потом к тебе подойду.

На большом полуторапудовом фугасе лежало еще с дюжину мешков с порохом. Все еще раз тщательно ощупав, Савва подошел к наружной двери.

— Так, Харитон, а вот здесь мы оставляем на шнуре маленький провис, чтобы не в натяг все было и мы бы свободно руку в щель просунуть могли. Как знать, а вдруг нам приказ разрядить фугасы от начальства поступит, оконца-то тут, во-он, совсем уж маленькие. Просто так в них вовнутрь никак не влезешь, а на чердак с улицы карабкаться лень, — подмигнул он молодому пионеру. — А так мы сюда ладошку просунули, пошурудили ею там, где чего надо потрогали, и у нас все готово. И вовсе даже не опасно. Узел развязали, и можно будет спокойно в дом заходить. Все ли понятно?

— Так точно, господин фурьер, — мотнул головой подручный. — Все понятно. А бабахнуть сильно должно?

— Бабахает, Харитоша, гром по весне во время дожжа, а у нас, у военных анжинеров, взрывается, — с усмешкой пояснил молодому Ильин. — Не сумлевайся даже, так рванет, что только лишь одна воронка на месте избы останется. Жалко, конечно, это строение, человеки ведь его для мирной жизни строили. Ну да они все или погибли от рук османов, или же с нами на русский берег о прошлом годе переправились. Так, все, шнур мы промерили, а вот теперь нам самое главное тут, у входа, осталось. Я сейчас иду тихонько к фугасу и вынимаю из него шпильку. А ты, Харитон, держишь дверь и не шолохнишься! Потом я, значится, протиснусь в проем, уберу лишний провис шнура и затяну узел. Тише, тише, паря, вот оно самое опасное-то сейчас дело и началось.

Фурьер протиснулся в дверную щель и, осторожно прикрыв ее, просунул в оставленный проем руку.

— Ага, ага, вот та-ак, — тихо бормотал он, шуруя рукой за дверью. — Ну-у, теперяча ты понял, почему я вас столько времени заставлял одной рукою узлы вязать? Во-от, то-то же и оно, вижу, что теперяча понял. Хоть левой, хоть правой, а хоть и с закрытыми глазами надобно это уметь. Все-е, — наконец выдохнул он и тихонько прикрыл дверь. — Фугас на взводе. А вот теперь уже и мы уходим.

Первый конный разъезд турок показался перед обедом. Пара десятков всадников погарцевали в отдалении и подскакали ближе к боевому охранению егерей. Из предкрепостного ретраншемента грохнул залп десятка ружей. Турки развернулись и, оставив на земле пять тел, ускакали в степь.

— Ну все, теперь жди гостей, скоро начнется, — проворчал унтер Пряхин. — И как это они только так быстро опомнились, там же вроде наши казачки резвятся в степи?

— Видать, Зиновий Иванович, что не удержали станичники эту степь за собой, — глубокомысленно проговорил самый старый в плутонге солдат. — Турки, небось, на них всю свою конницу кинули, а теперь вот и разведку сюды к берегу заслали.

— Может, ты и прав, Поликарп, а может, и шальной дозор сюда с юга залетел, — пожал плечами фурьер. — Поглядим, чего загодя-то сейчас балакать? Совсем скоро и сами уже все узнаем. Вы давай-ка работу заканчивайте, лопаты и кирки вон в тот окопчик сложите, фашины еще поправьте маненько и к обеду готовьтесь. Думаю я, что поспешать нам с ним нужно. А ну как потом времени не будет, чтобы поесть? А какой же это бой да на голодное брюхо? Неизвестно вообще, будет ли у нас сегодня ужин.

— Это да-а, все правильно Иваныч говорит, — загомонили солдаты, заканчивая работу. — Что для боя, что для страды или посевной завсегда мужику сила нужна!

— Дымком, чуете, как от реки тянет? — кивнул в сторону Буга умудренный жизнью унтер. — Там сейчас Пятая учебная кипяток в котлах варит. Давайте-ка, братцы, по артелям разбивайтесь и по одному с котелками туда отправляйте, а остальные пока пологи расстелите, чтобы вытянуться и передохнуть можно было. Походный провиант из мешков доставать разрешаю, по четыре сухаря и по два куса вяленого мяса на рот выкладывайте.

Алексей шел со старшими офицерами батальона вдоль укреплений. За несколько часов эту, ранее тыловую сторону, обращенную на запад к степи, удалось привести в божеский вид. Повсюду виднелись свежие подкопы земли, а на позициях блестели под жарким солнцем стволы трофейных пушек и переправленных по реке фальконетов.

— Сколько у нас всего здесь орудий, Сергей Владимирович? — задал он вопрос главному квартирмейстеру батальона.

— Турецких всего дюжина, Алексей Петрович, — ответил тот. — Из них только пять современной французской системы. Если под наш тип подвести, то это как полевые восьмифунтовые пушки будут. Так-то вполне себе они неплохие, наши оружейники их уже осмотрели и обиходили. Говорят, все они исправные и готовые к бою. Из остальных семи три неподъемные на огромных лафетах, как уж их сюда старые хозяева затащили — ума не приложу. Мы их так и не сумели пока на новые позиции перетащить. А вот четыре мелких, наподобие наших фальконетов, уже все на западную сторону выставили. Под них особо даже и не требовалось капониры делать, так, только немного копанули ребятки и мешками с песком обложили.

— А французские, я смотрю, тоже еще не все переставили? — Алексей кивнул на две застывшие на вершине холма пушки.

— Да вот, ваше высокоблагородие, только эти-то и остались, — подскочив ближе, доложился Афанасьев. — Три точно такие же у нас уже в степь глядят. Сейчас, как только сборные расчеты отобедают, так и эти тоже на свое место выставим.

— С тяжелыми вы, наверное, не справитесь, Василий? — спросил его подполковник.

— Алексей Петрович, если мы цельную роту в них впряжем в кажную, то, может, и сумеем перетащить, — почесал затылок главный оружейник. — Но там с устройством позиции ведь тоже нужно будет возиться, да и столько обученных людей, чтобы из них бить, у нас попросту сейчас нет. Едва-едва ведь на все остальные пионеров хватает. Я что предлагаю. А может, ну их, пусть они там же, где и сейчас, дальше стоят? Крайние два орудия вот только немного развернуть, чтобы они нам углы береговых скосов прикрывали. Оно, может, и не надо, да зато низинка у реки будет надежно защищена. Там всего-то нужно чуть боковины у холма срезать и потом сами лафеты на внешние стороны развернуть. Вот с этим мы вполне себе даже и справимся.

— А что, вполне себе здравая мысль, — задумчиво проговорил Живан. — Калибр у этих пушек большой, зарядить их все мелкой картечью, и за тот причал, где сейчас учебная рота у нас суетится, можно быть совершенно спокойным.

— Ладно, решение правильное, — согласился Егоров. — Не нужно вам, Афанасьев, эти громады на западную сторону перетаскивать. Делай так, как сам задумал и как господин премьер-майор сейчас посоветовал. Сергей Николаевич, — обернулся он к квартирмейстеру, — отправьте в помощь пионерам-канонирам какую-нибудь полуроту на свой выбор. Иначе они не успеют подготовиться к приему гостей. А ты, Василий, проверь, чтобы у всех орудий боевой припас был на несколько часов боя. Можешь у стрелков грамотных людей себе в помощь на все время сражения оставить, чтобы было у вас кому припас к орудиям подносить. А господин секунд-майор вам в этом поможет.

— Хорошо, сделаем, господин подполковник, — кивнул Гусев.

— Так точно, ваше высокоблагородие, все понятно! — вытянулся старший сержант. — Разрешите выполнять?

— Подожди пока, не спеши, Василий, — покачал головой Егоров. — Роты, вон, все обедают. Пойдемте-ка и мы подкрепимся, там вестовые прямо у реки нам полог постелили. И ты, Афанасьев, тоже с нами, — кивнул он старшему оружейнику. — Пошли, пошли, Василий. Ну вот куда пятишься? Мы тебя и там тоже вопросами помучим.

Вдали с западной стороны показалось облако пыли.

— Внимание! Из степи показалась кавалерия! — прокричал стоящий на крыше форта наблюдатель. — Много! Очень много ее! Большим полукругом она к нам идет!

— А кто это там? Может, то наши бугские казачки обратно к реке отходят?! — переспросил его старший унтер Дозорной полуроты. — Тебе для чего, Митяйка, зрительную трубу их благородия выдали?! А ну-ка давай по делу говори, кого ты там в ней видишь?!

— Федор Евграфович, так ведь не разглядеть еще покамест никого в этой степи. Все за этой плотной пеленой пыли скрыто! — ответил напряженно вглядывающийся вдаль солдат. — О-о-о, увидал, увидал я! — вдруг вскрикнул он. — Турки это, турки! Как пить дать турки скачут! Вона, их флажки с конскими хвостами показались! А в самой середке и большое знамя османское полощется на ветру. Точно вам говорю, братцы, турки!

— Батальо-он, к бою-ю! — разнеслась команда по всему холму.

Всюду вокруг пошло шевеление. Стрелки выскакивали на свои позиции и проверяли пороховую затравку на полках ударных замков. Канониры поправляли прицел своих орудий. Пионеры выскочили из ретраншементов и заняли вырытые загодя небольшие окопчики перед основной линией укреплений. Вслед за Егоровым на крышу центрального форта забежали главный квартирмейстер и особая команда отборных стрелков. Место каждого было уже заранее определено, и они теперь сноровисто раскладывали патронные подсумки и оружейные приспособы за укрытиями.

Алексей раздвинул колена своей подзорной трубы и вгляделся в массу наступающей кавалерии.

— Один, два, три… девять, десять тугов (небольших сотенных знамен), — насчитал он уже навскидку.

А ведь это он еще не все, что там были, похоже, разглядел. А вот и два больших знамени алаев полощутся на ветру. Две тысячи кавалерии — неслабо для самого начала!

— Квартирмейстер, счет! — крикнул он Гусеву.

— Дистанция — девять сотен шагов, два разметочных шеста они уже прошли! — отозвался секунд-майор.

— Полевые орудия, ядрами огонь! — скомандовал Егоров, и пять французских пушек выстрелили одна за другой.

Первое ядро ударило в землю за сто шагов до конницы и, как видно, отрикошетило вверх. Попаданий двух вообще не было видно. А вот пара следующих натворила бед, войдя в самую гущу наступающих.

— Восемь, семь сотен шагов, — отсчитывал расстояние до цели квартирмейстер.

«Бам! Бам! Бам!» — ударили из длинноствольных штуцеров пристроившиеся рядом отборные стрелки.

— Все пушки заряжены! — громко доложился Уфимцев.

— Из всех орудий, залпом огонь! — скомандовал подполковник.

Канониры поднесли пальники к затравочным отверстиям. Пять «французов» и все девять фальконетов ударили ядрами по приближающимся из степи туркам. Здесь убойность была уже гораздо выше, чем прежде. На землю упало более двух десятков размозженных чугунными шарами всадников и их коней. А егеря-артиллеристы уже заряжали свои орудия картечью.

Стрелки рот, стоя за брустверами окопов, за мешками с песком и фашинами, отжали курки своих ружей и теперь целились в приближающуюся к ним лавину всадников.

Тишка совместил мушку с откидным целиком своей длинноствольной прусской фузеи.

— Далековато пока, — пробормотал он, выравнивая дыхание.

Так же выцеливал из своей «тульской» стоящий рядом с ним друг Федот. Через два шага, привалившись на мешок с песком, вжимал в плечо приклад валлонского штуцера и командир их плутонга фурьер Щепкин.

— Пять сотен, четыре с половиной, четыре сотни! — доносился счет с крыши форта.

— Не бои-ись, братцы, — успокаивал своих стрелков и пионеров Велько. — Не доскачут они до нас, ров-то здесь очень хороший. Прилично мы его углубили. Цельтесь, главное, лучше, сейчас уже команда к стрельбе будет.

Дозорный десяток, лежа в окопе боевого охранения вместе с пионерами-минерами, глядел расширенными глазами на накатывающую лавину конницы.

— Штуцера, огонь! — разнеслась команда, и егеря выжали спусковые крючки своих нарезных ружей. Более сотни пуль вылетели залпом из винтовальных стволов.

Первый ряд наступающей кавалерии словно бы скосило, но кони следующих за ними, стоптав павших, вынесли своих всадников дальше.

— Три сотни, две с половиной, — донеслось до окопа охранения. — Огонь!

Полтора десятка стволов из него грохнули и слились в общем ружейном залпе. Перекрывая отголоски громового раската, ударили ближней картечью и пушки. Рой свинцовых шариков с воем и истошным визгом вошел в уже расстроенные ряды, убивая и калеча там людей и животных. Конница турок замедлилась, а потом и вовсе остановилась у самого рва.

— Огонь россыпью, без приказа! — разнеслось по холму.

— Сейчас, сейчас, — прошептал Тишка и протолкнул пулю шомполом в дуло. Щелкнул взведенный курок, и вот он уже, вскинув фузею, прижал ее приклад к плечу.

Несколько десятков турок спешились с коней и бросились ко рву. Палец выжал спусковой крючок. Вспышка, грохот и толчок отдачи ружья слились воедино, а один из бегущих выронил свой карабин и рухнул на землю. Гремели россыпью выстрелы, и турки падали, падали на эту песчаную степную землю, орошая ее кровью. Только лишь две дюжины всадников сумели заскочить в ров, бежать дальше под пули им уже не хватило духу. Потрепанные сотни османской кавалерии, развернувшись, понеслись прочь, а вслед им все гремели выстрелы.

— Эй, осман. Pes etmek! [Сдавайся!] — крикнул из окопа передового охранения Велько. — Ellerin havada dışarı çık. Dokunmayalım! [— Выходи с поднятыми руками! Не тронем! — тур.]

Несколько человек выскочили изо рва и бросились прочь, в сторону степи. Грянул короткий залп, и все они рухнули на песок.

— Dışarı çık dediler, şimdi grenada atacağım! [— Сказали, выходи, сейчас гренаду брошу! — тур.] — пообещал Велько. — Считаю до пяти: bir, iki, üç!..

— Vurma! Biz dışarı çıkıyoruz! [— Не стреляйте! Мы выходим! — тур.] — раздалось из траншеи. И на ее бровку один за другим вылезли два десятка турецких кавалеристов.

— Карабины и сабли на землю! — скомандовал Велько. — Silahlarınızı bırakın! Eller yukarı! [— Бросай оружие! Руки подняли! — тур.] — и он демонстративно пристегнул к своему штуцеру кинжаловидный штык.

На землю один за другим полетели сабли, карабины и пистоли. Подняв вверх руки, турки медленно пошли к русскому окопу.

— Мартын, Ванька, берите пленных под конвой и ведите их к господину подполковнику, — скомандовал унтер. — Всем остальным осмотреться и перезарядиться. Считайте, братцы, что у турок это была сейчас разведка. А вот следующая будет атака, и она уже такой легкой не будет.

— Живан, ты хорошо их язык знаешь, вот и допросите с Радованом этих, — Алексей кивнул на приведенных под конвоем турок. — Узнай: откуда они, с каких алаев и где раньше располагались? Что там с нашими казаками сталось, тоже спросите. Какова обстановка в крепости и вообще какие у османов там силы.

Пока премьер-майор с поручиком занимались пленными, Егоров прошелся по позициям батальона. Воспользовавшись затишьем, солдаты пополняли боевой припас и улучшали укрепления.

Канонир Авдей закинул в подставленный мешок еще три лопаты песку с камнями и кивнул солдатам:

— Все, хватит, завязывайте горловину и тащите, ставьте его на место, братцы. Следующие!

Двое егерей развернули горловину нового мешка, и он засыпал туда первую лопату грунта.

Старший оружейник первой роты Дудов хлопнул по верхнему, только что уложенному ряду мешков.

— Вот сюды, поверх этих укладывайте. Еще пяток по краям ляжет, и наша пушечка как раз со всех сторон нам по грудь будет укрыта.

— Ну что, Никита, как тебе француженка будет? — спросил, остановившись подле орудия, Егоров.

— Да так-то ничего, ваше высокоблагородие, пушка годная, — с достоинством ответил унтер. — Заряжается она, конечно, чуть дольше наших единорогов, но вот в остальном нисколько их не хуже. Прицельные приспособы у нее, пожалуй, даже и удобнее будут. Что еще тут… — почесал он задумчиво щеку. — Лафет здесь маненько тяжельше, да зато орудие так не брыкается при выстреле. Но это уже так-то не существенно все. Ничего, мы только пять раз сегодня из нее успели выстрелить, только было приноровились, а тут уже и турки припустились назад. Первое-то ядро у нас вообще с недолетом в землю перед конницей ударило, да зато все остальные хорошо эдак в цель попали...