Борис Громов

Беззаконные края

Посвящается светлой памяти Андрея Круза, моего друга и наставника в нелегком, но таком интересном ремесле писателя, жизнь которого трагически оборвалась 20 февраля 2018 года. Хефе, я искренне верю, что ты сейчас у того самого домика у озера, с моторкой у маленького причала и грузовичком ГАЗ‐63 в сарайчике, сидишь и смотришь на закат.

2024-й

И снова у меня «круиз по воде». Речная часть обратного пути прошла по сравнению с дорогой в Ярославль спокойно, можно даже сказать — скучно. Негромкие шлепки мелкой речной волны по бортам, шипение белой пены, расходящиеся из-под носа баржи буруны. Теплый, уже почти летний ветерок в лицо. Красотища… Разве что выхлопом соляры на палубе воняло гораздо сильнее, а дизель судовой рычал громче и натужнее. Механик тут — явно не Семеныч. Но дареному танку в дуло, как известно, не заглядывают. А плохо идти на барже по реке все равно лучше, чем хорошо топать это же расстояние на своих двоих, вроде озвучивал я уже эту нехитрую истину.

К тому же я теперь плыл в почетном и уважаемом качестве пассажира грузовой баржи, носящей гордое имя «Бесшабашная». Ей-богу, не вру, так на корме и написано. Раньше название было другим, понятное дело. Но прежнее теперь скрыто под толстым слоем черной краски, а текущее — вот оно, у всех на виду, набито крупными буквами по чуть кривоватому, явно самодельному трафарету. Владелец, он же капитан, похоже, изрядный шутник. Впрочем, каждый сходит с ума по-своему. К нему я, по понятным причинам, за разъяснениями не полез, а вот у старпома названием поинтересовался. Впрочем, получить мало-мальски вразумительный ответ у крепкого чернявого мужика мне так и не удалось. Тот лишь недоуменно литыми плечами повел и глубокомысленно изрек: «Ну и? «Бесшабашная» — да, так все же не «Безбашенная»…» И, явно довольный собой, потопал дальше по своим важным и срочным старпомовским делам.

Статус пассажира сделал путешествие куда более комфортным: никаких тебе дежурств или ночных дозоров. Разве что при нападении придется с автоматом в руках место у борта занять (и это самое место «по боевому расчету» мне в первые же минуты пребывания на борту продемонстрировали). Но нападение то ли будет, то ли нет, а все остальное время я предоставлен самому себе. Поначалу как-то чудно было, непривычно. Первую пару дней, не буду лукавить, тупо отсыпался, вставая с комковатого, не первой свежести, но хотя бы без насекомых (и то хлеб) матраца только для того, чтобы по графику камбуз навестить и чего-нибудь на зуб кинуть. Ну, еще предельно вдумчивую чистку оружия провел, пока время есть. И когда в Кинешму заходили, у трапа постоял, поглазел.

Похоже, капитан «Бесшабашной» старается названию собственного плавсредства соответствовать. Или просто фрахт денежный подвернулся? Я теперь не охранник, пусть и временный, никто со мной информацией о характере и стоимости перевозимых грузов делиться не спешит. Впрочем, а оно мне вообще надо? Правильно говорят: «Меньше знаешь — крепче спишь». Решили капитан и штурман в Кинешму зайти, значит, дело у них там. И плевать они хотели на разные суеверия. Опять же, заходили-то буквально на пару-тройку часов: какие-то ящики сгрузили, другие, почти такие же, на борт приняли. И пошли себе дальше «вниз по матушке по Волге». Вот мимо устья Меры, кстати, прошли, не снижая хода. Может, не знает капитан о здешних сектантах, а может, с ними только Гольденцвайг дела ведет…

Кстати, сама Кинешма, вернее, та ее часть, что я с баржи разглядеть сумел, мне чем-то уж совсем зловещим не показалась совершенно. Ну, город… Разрушенный, да. И что? Таких сейчас не то что в Поволжье, по всему миру едва ли не двенадцать на дюжину: вся планета в руинах лежит. Здание речного вокзала и причалы выглядят, конечно, обветшавшими, не чета ярославским, но совсем уж в труху пока не рассыпаются. Опять же, это именно причалы старой постройки, а не новодельная деревянная пристань, как в Никольске. Ремонт основательный не помешал бы, спору нет, но бойкой ярмарки, как в Ярославле, тут не имеется, а значит, нет и лишних средств. Вот и пользуются местные «остатками роскоши былой», своими силами латая их в меру способностей и возможностей. Домики вокруг порта тоже по большей части выглядят вполне обжитыми. Словом, ничего инфернального, я таких поселений за последние годы не один десяток видел. Это Ярославль или Киров на общем фоне выделяются сильно, практически мегаполисы, а тут — ничего особенного.

Кстати, к вопросу о Гольденцвайгах, что старшем, что младшем: даже интересно, как там у них дела идут и чем все закончится? Смогут они этого своего Колывана к ногтю взять? Не мое, конечно, дело, да и не знаю я, кто там из них изначально прав или виноват был, но болею, понятно, за Костю и отца его. И не только потому, что они для меня вроде как «свои». Скорее, потому, что бизнес, конечно, бизнесом, но наемных убийц к конкурентам подсылать, заложников брать да засады устраивать — это уже не про торговлю совершенно. Это уже чистой воды бандитизм. И у меня, как у бывшего «мента специального назначения», ни малейшего сочувствия и понимания такие фокусы не вызывают. Особенно с учетом того факта, что засаду в том числе и на меня устраивали. Не персонально, разумеется, но мне и того хватить могло за глаза. Тюкнул бы меня шестиграммовый кусочек свинца в медной «рубашке» или даже куда меньшего размера и веса рваный стальной осколок — и все, «спокойной ночи, малыши». Человек вообще животное хрупкое, ему много не нужно. Но интуиция мне подсказывает, что если и узнаю я окончание этой истории, то еще очень нескоро. Когда еще судьба в Ярославль занесет? Нет, ярмарка у них там отличная, но я все же не купец. А просто так, для своего удовольствия, такие крюки давать — это уже совсем «бешеной собакой» быть нужно. Да еще и весьма при этом состоятельной.

Врать не буду, приподнялся я на этом контракте очень солидно: и деньги мне Костя выплатил все, честь по чести, и отец его, после моего «скромного участия» в неприятной ситуации, в которую Костя умудрился влететь посреди собственной конторы, щедроту души проявил истинно русскую, несмотря на фамилию и национальность «по пачпорту». Сначала хотел было благодарность выразить, что называется, в денежном эквиваленте, но, видно, сообразил, что не очень красиво это со стороны смотреться будет. И, как я понимаю, слегка встряхнув, как ту грушу, Валеру и Юрку, выяснил, за чем именно я собирался на торжище в тот самый момент, когда банда отмороженных наркоманов с Пустошей решила к его сыну в офис «на огонек» заглянуть. По крайней мере, именно так я его осведомленность для себя объяснил. Потому что вариант, в котором он с моим словесным портретом обходит торговые ряды на ярославской «стрелке», выясняя, не видел ли кто эту морду лица, мне кажется еще более фантастическим.

Словом, подарил он мне и радиометр, причем именно такой, как я сторговывал (видимо, не врал продавец — ничего лучше в данный момент на всей ярмарке ни у кого в продаже не было), и шлем. Правда, вот тут не угадал: я себе старого образца «Маску» приглядывал, а он практически не пользованный (даже наклейки с клеймами заводскими на внутренней стороне шлема не стерлись еще) питерского производства ЗШ купил, тот, что «один точка два». Со снимающимся забралом и с встроенной радиогарнитурой. Вообще, конечно, шлем отличный, пусть и немного с избыточными для меня «опциями». Нет у меня сейчас рации, и вряд ли в ближайшее время появится: и удовольствие это недешевое, и переговариваться по ней попросту не с кем… Но в остальном — все просто отлично. А про дуло дареного танка я вроде упоминал буквально только что.

Зато уголовный розыск ярославский мне подкузьмил, кабы грубее не сказать. Ни один из честно добытых в бою стволов так и не отдали, паразиты. Хотя на один «Вал», тот, что главарю принадлежал, я втихаря губу уже раскатать успел. Но — «не склалось». Опера уперлись рогом. Давили, негодяи, на то, что это орудия преступления и вообще — вещдоки. И ведь не поспоришь. Это в Никольске при попытке тамошних «дружинников» таким образом отжать честно нажитое можно было всех послать по матушке и идти к Гвоздю, прояснять ситуацию. А тут, выходит, все по закону: и полиция у них есть, и следствие, и даже суд. Все как у настоящих… А раз все по-взрослому, то где это видано, чтобы полиция вещественные доказательства по уголовному делу раздавала направо и налево? Правда (и, полагаю, при участии на этот раз уже Кости), заплатили за каждый автомат и пистолет «лысых» вполне справедливую компенсацию, не по верхней ценовой планке, понятно, но без обмана. А больше при налетчиках, по большому счету, и не было ничего. Видимо, или припрятали они полученные от заказчика деньги до того, как в двухэтажный домик на Волжской набережной заявиться, или вообще должны были расчет «по факту» получить. Кто мне теперь правду скажет? Из выживших бандитов сейчас опера в Ярославле ударными темпами жилы тянут, мне с ними пообщаться уже никто не даст. А потому если и есть у них тайная ухоронка, то расскажут о ней точно не мне. Эх, Сан Саныч, опять ты мимо кассы!

Впрочем, я теперь и без того парень вполне состоятельный. Оплатил себе пассажирское место на «Бесшабашной» и неспешно, спокойно дочапал сначала по Волге, а потом по впадающей в нее речке Унже до небольшого городка Мантурово, что в бывшей Костромской губернии. Это, конечно, не совсем то, что нужно, даже не земли «князей», а самая их южная граница, оттуда до Никольска пехом по дороге еще сто восемьдесят километров, если по трассе, вернее, тому, что от нее осталось. Но что такое неполные две сотни верст по сравнению с изначальным расстоянием от Ярославля? Да можно сказать, что и ничего. За пять дней спокойным шагом по дороге дойду. В принципе, можно и ускориться. Читал я когда-то в журнале «Солдат удачи» про Французский иностранный легион, так у тех был «марш кепи блан» — этакое уже ставшее ритуалом испытание: марш-бросок на семьдесят километров без остановки. Я, конечно, не иностранный легионер, да и возраст у меня уже… Но полсотни километров, если не по лесам-буеракам, в день сделать пока еще могу, если очень нужно. Просто сейчас жилы рвать не буду. Ни к чему оно. Не настолько я в Никольск спешу. Приду как приду. А там — «Две кружки» и таинственные «серьезные мужики», что хотят встретиться именно со мной. Причем настолько, что уже в третий раз Никольск навестить ради этого собираются. А ведь времена нынче такие, к частым путешествиям из чистого интереса совершенно не располагающие.

И даже если они не появились еще, просто задержусь в Никольске, подожду их. Заодно отосплюсь, отъемся и силы после болезни восстановлю, благо деньги теперь имеются, пусть и не поражающие воображение, но вполне солидные. А то что-то не устраивает меня текущее состояние. Вроде и поправился, не кашляю больше, одышка и учащенное сердцебиение при нагрузках уже не беспокоят, а все равно силенок и выносливости прежних — как не бывало. Что при моем роде занятий очень даже не есть хорошо и может закончиться проблемами. Серьезными, вплоть до полной несовместимости с жизнью. Вот на кой, скажите, мне такое счастье?

На третий день, поняв, что окончательно отлежал все ребра на стареньком, набитом комковатой ватой матрасе, выбрался на палубу. Май «раскочегарился» по полной программе: даже от воды холодом не так сильно тянет, а там, где высокие борта от речного ветерка прикрывают, — так и вовсе натуральный солярий. Эх, еще бы так сильно выхлопом не воняло — и вообще благодать. Но нет в мире совершенства. Поболтал немного со скучающими охранниками из отдыхающей смены. Ни о чем, просто ни к чему не обязывающий треп, время занять. Послушал новости из Мантурово, Шарьи и окрестностей, рассказал, что знал, про творящееся вокруг Никольска, да и в Емве я тоже с портовой охраной тамошней не просто так за жизнь трепался…

Это раньше хорошо было: газеты, радио, телевизор, Интернет. А теперь в сотне километров полномасштабная война идти будет — а не узнаешь, пока до тебя не докатится. Выяснил мимоходом, что в Ярославль «Бесшабашная» ходила с грузом стройматериалов: бруса, досок и прочего, а также тканей, которые тамошние бабы за долгую зиму наткали из выращенного прошлым летом льна. Что везли назад — охранник не сказал, а я и спрашивать не стал. Но, полагаю, или медицину разную (насколько опасен в наших краях в отсутствие вакцины тот же энцефалитный клещ, я уже рассказывал), сейчас как раз самый сезон. Или радиотехнику. Остальное вроде и свое должно быть. С другой стороны, в здешних краях до войны свои фармацевтические мощности были. Помню, был тут в первые недели после «обмена любезностями» со Штатами, колонны беженцев вдоль железной дороги, что от Ярославля через Галич, Мантурово и Шарью на Киров ведет, в сторону Вятки сопровождал… Так что, возможно, не просто что-то покупают. Может, там все взаимовыгодно. Впрочем, мне оно не очень-то и важно.

Из действительно полезного узнал только, что «князья» и правда, объединив свои банды… в смысле, конечно же, «дружины», в одну весьма впечатляющих размеров кодлу, ушуровали с кем-то воевать. С кем — охранник был не в курсе, но о том, что объединенные «княжьи» силы пошли не на юг, а на запад, говорил с немалым облегчением. Ну да, на юге-то как раз они — Мантурово да Шарья. Границы «княжьих» земель как раз практически по «железке» и провели когда-то. А каково оно — с «князьями» хлестаться, тут позабыть не успели еще. И хотя те уже давно не позволяли себе лишнего и даже какое-то подобие мирного договора с костромскими землями заключили, известие об объединении «дружин» многим добавило седых волос и сожгло немало нервных клеток. По словам моего словоохотливого собеседника, и у них, и в Шарье, и еще в полудюжине близлежащих городков поменьше чуть не в набат ударили, подняв в ружье все силовые подразделения, и даже подготовили к мобилизации резервистов по принципу «все способные держать оружие». И знаете, даже не пытаюсь обвинить здешнее руководство в трусости. На что способны «дружинники», лично я нагляделся еще в Чухломе. И повторения чего-то подобного категорически не желаю. Впрочем, тревога оказалась ложной, а «князья» дружною толпой отбыли куда-то в сторону Нижнего, вернее, его до сих пор не шибко безопасных в плане радиации развалин…

Странно, вроде проходили мы в тех местах по дороге в Ярославль, пусть водой и несколько выше. И ничего особенного я там не заметил. Впрочем, «куда-то в сторону» совершенно не означает «именно туда». Как я уже упоминал, все «князья» — бывшие авторитетные уголовники. И хитрых лисов среди них предостаточно, следы запутывать и туману напускать, маскируя реальные планы, они умеют очень хорошо. Так что, куда и зачем вся эта шайка-лейка отвалила — вопрос открытый.

Задерживаться в Мантурово я не стал: дел у меня тут особых нет, да и взяться им было неоткуда. Не ходят отсюда обозы в края «князей». С ними тут, ну скажем так, вооруженный нейтралитет. Классическое «войны не хотим, но к отпору готовы». И никаких торговых связей. Возможного агрессора прикармливать — себе дороже выйти может. Так что попутный контракт мне тут не светит, однозначно. Разве что на выездном КПП подошел поздороваться и парой слов перекинуться к старшему наряда. Мы с ним знакомцы старые, еще с тех времен, когда первый, наступивший сразу после ядерных ударов хаос тут совместными усилиями в подобие нормы приводили. Лучшими друзьями, может, и не стали, но воевали рядом. А это, знаете ли, сближает.

— День добрый, Анатолий-джан!

— И тебе не хворать, Саныч! — Невысокий, бритый, как и я, наголо мужик примерно моего возраста явно встрече обрадовался. — Давно не виделись. Сам как?

— Да нормально вроде, — развожу руками я. — Руки-ноги на месте, чего бога жалобами гневить?

— Тоже верно, — соглашается тот и, чиркнув несколько раз старенькой, типа, «зиппой», прикуривает самодельную папиросу. — Угостишься?

— Не, дружище, я так и не начал.

— Удивительно, — хмыкает мой собеседник, — при таких-то, как у тебя, «соседях» я б не то что закурил, спился бы… Как ты среди всей этой сволочи жить вообще умудряешься?

— Ну, давай уж по-честному: сволочи там далеко не все. Хотя что «князья» в большинстве своем, что «дружиннички» их… Но кто-то же должен, случись что, всех этих «быков» назад в стойло загонять… Куда ж без нас?

— В большинстве? — скептически хмыкает Анатолий. — Ну-ну…

Не буду я спорить, у него на эту тему свое мнение: он во время попытки «князей», тогда еще земли не поделивших и одной кодлой по окрестностям куролесивших, подмять здешние края под себя брата и отца потерял. Ему бессмысленно объяснять, что некоторые «князья», вроде Гвоздя или того же Черномора, уже действительно из «коротких штанишек» рэкета и бандитизма выросли, — не поверит и не поймет. Они для него так бандитами и остались. Впрочем, таких, как Черномор и Гвоздь, — единицы. Остальные… Словом, по поводу остальных Толя прав.

— И что, — выдув в сторонку клуб ядреного махорочного дыма, продолжает он, — хорошо у вас выходит этих… кхм… «бычар» за рога да в стойло? Только честно?

— Если честно, — скривившись, сплевываю в пыль я, — с каждым месяцем все хуже и хуже. Буреют. Силу набрали, забывать начали, кто мы и на что способны. Да и мы не молодеем ни фига. Многие учеников набирать стали, обучают. Но они — не мы, к сожалению. Для подготовки просто толкового учителя мало. Методика нужна, матбаза… Инструкторы грамотные.

— Как в армии, — подсказывает Толя.

— Точно, — соглашаюсь я. — Сам знаешь: далеко не все, кто сам что-то умеет, могут толково других обучить. Тут тоже немалый талант необходим… А откуда у нас это все? Так что, случись новая Чухлома — можем уже и не сдюжить…

— Настолько мрачно? И что делать думаешь?

— Уходить, — честно признаюсь я. — Еще прошлой осенью на эту тему подумывать начал, но по зиме с двусторонним воспалением легких слег — еле на ноги поставили. Сейчас уже нормально все. Одно дело в Никольске осталось. С ним разберусь и ухожу.

— А куда? — досмоливший вонючую до невозможности папиросу, Анатолий тушит ее о железные перильца крылечка, у которого мы с ним стоим, и отправляет окурок в недолгий полет — точно в стоящую неподалеку старую, грязную и побитую уличную мусорную урну.

— В Вятку.

— А чего не к нам? Тут тоже люди, — выделив последнее слово, явно намекает на свое отношение к «князьям», — живут, не только в Кирове…

— Толь, вот не обижайся только, но… Ты в том Кирове сам был?

— Ну, — коротко соглашается он, — один раз, пару лет назад…

— Вот и вспомни Киров, а потом… — Я демонстративно развожу руками, словно пытаясь обвести жестом все окрестности…

— Это да. — Толя насупился, но вынужден вновь согласиться: — Там живут, конечно, покучерявее…

— Даже не в этом дело, — перебиваю его я. — Там для таких, как я, возможностей больше, чем у вас тут. Намного.

— Так, насколько я знаю, не шибко-то вашего брата, «хэдхантера», в Вятке привечают, — не сдается он.

— Это смотря кто, — глубокомысленно выдаю в ответ я. — И смотря кого…

Не найдя, что ответить, собеседник мой лишь плечами пожал:

— Гляди, дело хозяйское. Если что, тут тебя тоже примут. А вот от этих… — он мотает головой на север, в сторону Никольска, — уходи. Люди разное говорят, но все, как один, нехорошее. Прав ты, силу они набрали, и немалую. Думаю, сначала на вас надавят, а потом, если, не дай бог, выйдет, и нас на крепость по новой попробуют. Тесно им там, «жирных кусков» мало, а сладко жрать желающих все больше. Ничем хорошим оно не кончится. У нас вон тут давеча знатный шухер был…

Да уж, последние следы этого, как выразился один комический кинозлодей, «грандиозного шухера» я прямо сейчас вокруг наблюдаю. Правда, уже только следы: пустые капониры с лужицами протекшего масла и солярки на дне, покоцанный и раскрошенный совсем недавно гусеницами асфальт, и без того на ладан дышащий, подновленная стена вокруг города, особенно на северном направлении. В общем, готовились ребята к самому худшему. Да и сейчас все еще готовы. Танки, конечно, в ангары назад загнали, но вот БТР-«восьмидесятка», который «А», что с тридцатимиллиметровой пушкой в пушечно-пулеметном модуле на месте башни, — вон он, под маскировочной сетью слева от КПП притаился. И судя по открытому люку в левом борту, экипаж на месте, а не в караулке чаи гоняет. Парни ко всему готовы. Впрочем, имея таких соседей, как вологодские «князья», расслабляться — себе дороже. Иначе проснешься как-нибудь поутру, а голова твоя — в соседней тумбочке…

— Ладно, Толя-джан, пойду я, пожалуй, — протягиваю я ему ладонь.

— Бывай, головорез отмороженный, — крепко сжимает он мою руку, — осторожнее там. И это… Реально, уходи оттуда. Чем быстрее, тем лучше.

Еще раз кивнув, одновременно и прощаясь, и давая понять, мол, услышал тебя, я выхожу за ворота КПП. Да, я действительно планирую уходить с территории «князей». Но не сегодня.

Придорожные заросли давно наползли на обочины, скрыв под собой всеми позабытую полосу отчуждения, и здорово вытянулись вверх, образовав если и не туннель, то уж как минимум зеленый «коридор», хорошо освещаемый солнцем разве что в полдень. Поэтому идти в тени и прохладе было легко и приятно. Дорожное полотно тоже сохранилось весьма неплохо: чинить его, конечно, не чинят, но зато и движение оживленностью, мягко говоря, не отличается. Поэтому разбивать асфальт последние годы было особенно некому. И даже ставшего привычным ржавого автохлама на бывших дорожных полосах, на обочинах и в кюветах не так уж много: все же довольно близко до обжитых мест, все, что могло хоть на что-то сгодиться, давно укатили и утащили. В общем, вполне себе ничего условия для пешего перехода. Главное, бдительности не терять. Мало ли кто еще мог забрести в здешние края, пока Гвоздь и прочие «князья» в отлучке. Одних разбойников залетных я совсем недавно лично в «страну вечной охоты» отправил, но кто поручится за то, что не набежали новые?

Впрочем, видимо, весь лимит отпущенных судьбой на мою долю приключений я за последние недели выбрал начисто. До самого вечера вокруг меня разве что птицы на разные голоса надрывались да ветер кронами деревьев шумел. Ну, еще облезлая, не до конца вылинявшая лиса дорогу перебежала, причем, зараза, особенно не торопясь. Чем дальше — тем смелее зверье, я об этом вроде упоминал уже. Впрочем, от лисы особого вреда не будет, если не бешеная, а вот на что-то более серьезное, вроде волков или, не приведи боже, «волколаков», нарваться не хотелось бы… С другой стороны, крупных брошенных городов на моем пути нет, а значит, и волко-собакам взяться тут неоткуда, те как раз вокруг больших руин обитают.

Ночевать устроился в салоне ржавого автобуса «Неоплан», протаранившего некогда кондовую, еще во времена Союза из бетонных плит сложенную остановку. Та подобного обращения не вынесла и сложилась, будто гигантские фишки домино бросили неаккуратно, но и обидчику своему нанесла «несовместимые с жизнью» повреждения. Уж не знаю, когда именно эта авария произошла: непосредственно в момент обмена «ядерными любезностями» или в суматохе последовавшей за ними эвакуации, плохо организованной, поспешной, бестолковой и оттого повлекшей не намного меньшие жертвы. Как бы там ни было, к настоящему моменту в салоне не осталось ни одного кресла, все оконные стекла, пережившие аварию, были позже выдраны вместе с уплотнителем, даже резиновое покрытие с пола центрального прохода оторвали мародеры… Впрочем, меня сейчас слегка иное интересовало. Какая ни есть, а крыша над головой — это раз. А то ближе к вечеру весьма многозначительного вида темные тучи наползать с востока начали, как бы дождь ночью не начался. Пусть и лишенные оконных стекол, но по-прежнему высокие борта давали некоторую защиту от лесного зверья. Обе распахнутые настежь пассажирские двери, пусть и изрядно поржавевшие, я, поднажав плечом, привел в состояние «окупадо», что в испанских общественных туалетах означает «занято». Человек откроет запросто, а вот волку или лисе такое не под силу. Медведь, конечно, справится легко, но против мишки у меня автомат имеется. Это уже номер два. Ну и в качестве традиционного третьего «за» (вот как-то принято у русских причины, как положительные, так и отрицательные, в тройки собирать, не больше не меньше) выступала здоровенная черемуха, растущая позади остановки и сейчас покрытая белоснежными цветами, одуряюще-сладко пахнущими. Вот под этот запах я и заснул, натянув на случай весьма вероятного дождя прямо в разгромленном салоне брезентовый тент из армейской плащ-палатки, постелив под себя нарубленных по-быстрому в лесополосе еловых веток и укрывшись плащом-пыльником. Не шинель, конечно, но за неимением графини и горничная вполне сойдет, давно и не мной подмечено. И сны мне в ту ночь снились просто замечательные. Про давно ушедшие в прошлое спокойные и безмятежные времена и, полагаю, канувшие в небытие места… Красивые… Там почти так же сладко пахли цветы, пусть и совсем другие, и шелестело волнами чистое теплое море… Последние по-настоящему мирные и спокойные дни моей жизни…

За восемь лет до описываемых событий

Теплый вечер, легкий ветерок несет с моря прохладу. Дневная жара уже спала, и народ выбрался с пляжей и гостиничных двориков на здешнюю Мейн-стрит. Улица на самом деле на греческом называется как-то иначе, куда длиннее… Но греки — ребята ленивые, как я успел уже подметить: и сами в этом вопросе не напрягаются, и туристов не напрягают, когда, например, дорогу объясняют. Мейн — он и в Африке Мейн, и в Греции — Центральная улица.

Вот по Центральной улице городка Фалираки отдыхающие сейчас и вышагивают чинно, кто парами, кто, как я, сам по себе — вечерний променад. Погулять перед ужином, поглазеть на симпатичных и весьма условно одетых девчонок, зазывающих туристов в ночные дансинги, которых тут хватает. Здесь через фасад если не дискотека, так ресторанчик или таверна, ну, или магазин сувениров. Еще на Мейне имеется пара стрип-клубов, правда, тамошние «зазывалы» от дискотечных не так уж сильно отличаются: все же не разнузданный Таиланд, а вполне себе спокойная Греция, на Родос, кроме русских, разве что немцы массово отдыхать приезжают, причем в большинстве семейные. Тут с нарушением общественной морали все строго. Поэтому и реклама стриптиза такая, умеренная. У одного заведения — лишь светящаяся надпись «Exotic Dance» на фронтоне. Второй стрип-клуб вообще прячется за названием «Tiger Club», и что там за «Тайгер», можно понять, лишь подойдя вплотную и разглядев пару небольших афиш прямо возле входной двери, из которых все и становится ясно. Ну и барышня в мини-юбке и маечке-топике перед входом. То ли просто зазывалы, то ли уже хостес — не знаю, не в курсе пока. Не заходил еще ни в одно заведение, ни в другое. Словом, если не особенно приглядываться, то можно и проворонить здешние «злачные места». Да уж, это точно не Рио-де-Жанейро и даже не Патонг, не говоря уж про Бангкок… Впрочем, сегодня я на стриптиз и не собирался, возможно, в другой день загляну, у меня в планах на этот вечер значится только вкусно покушать и погулять по вечерней свежести.

Втягиваю носом воздух. Хорошо! Близким морем пахнет. И цветущими олеандрами. Ага, я еще и в цветах понимаю. Вот такая многогранная личность… На самом деле у меня мама цветы очень любит: в родительской старенькой «хрущевке» все подоконники горшками и горшочками заставлены. Правда, для меня олеандр всю жизнь был этаким цветущим «мини-фикусом», ну, в смысле — крупный цветок, куда больше фиалки или еще какой орхидеи, но все же цветок — в горшке растет. А вот на Родосе приключился натуральный разрыв шаблона, когда я опознал олеандр в здоровенном, в три моих роста и в четыре обхвата, кусте на улице. Но цветы — те же самые, белые и розовые, с нежным ароматом. В общем, сбылась мечта идиота, выбрался я на теплое море. И мне здесь очень нравится. Отпуск не начался толком, а я в глубине души уже повторение в следующем году планировать начал. Словом, благодать. Вот еще бутылочку ледяного «Мифоса» себе сейчас прикуплю, и будет вообще волшебно. Кстати, забавно, никогда бы не подумал, что греки способны такое отличное пиво варить, вроде не совсем их направление, они все больше по винам да «узо» — крайне мерзкой на вкус анисовой водке, сногсшибательно пахнущей сиропом от кашля «Пектусин». В общем, это самое узо — та еще пакость, пить которую русский человек, избалованный нормальной водкой, будет разве что с самой великой тоски и отчаянья. А вот вина тут реально приятные. И пиво отличное — «Мифос» и «Альфа», но первое мне чем-то больше понравилось.

Проходя мимо хорошо освещенной витрины, делаю ручкой стоящему прямо за ней пухлому мужичку в возрасте, который меняет висящие за стеклом рекламки с фотографиями автомобилей. Тот, явно узнав, приветливо улыбается и машет в ответ. Запомнил. Ну еще бы. Когда я четыре дня назад зашел в его заведение под названием «Билл Ангелов — Рент э Кар», он на меня и внимания не обратил сперва: ну, зашел очередной турист поглазеть — эка невидаль. Греки вообще напрягаться не любят, я вроде об этом говорил уже, даже те, что в сфере обслуживания туристов «трудятся» (тут разве что официанты — приятное исключение, эти жужжат как пчелки). Остальные — те еще флегматики. Ну, зашел турист и зашел, надо ему чего — подойдет и скажет. В общем, в отличие от египетских арабов, на которых я один раз успел поглядеть еще до того, как полицейским выезд за границу запретили, в Греции тебя никто за руки хватать и к полкам с сувенирами тащить не будет. Скорее наоборот, у меня даже сложилось впечатление, что, если слямзить по-тихому с полки магнитик с картинкой или гипсового Колосса и броситься на выход, следом никто не побежит. Потому как лениво и ну его на фиг.

Отношение резко переменилось, стоило мне сказать, что я планирую арендовать машину сразу на двадцать дней. Куда только вся лень подевалась? Уж не знаю, Билл он на самом деле или нет (скорее — нет, тут все больше Никосы, Ставросы да Костасы), но хватка в нем проснулась сразу истинно американская: оформлять договор аренды метнулся шустро, будто электровеник. Опять же, скидку дал хорошую, за «долговременность». Поинтересовался, где проживаю, услышав название «Уайт Пэлас», кивнул, знаю, мол, такую гостиницу (а чего не знать — тут идти-то метров триста, разве что с Мейн свернуть влево на перпендикулярную улочку придется), и с ходу обрадовал: назад перед отъездом машину к нему можно и не гнать, достаточно просто оставить ее на гостиничной парковке с документами в бардачке и ключом под ковриком перед сиденьем водителя. Только попросил бензина залить «на прощание» не менее трети бака. Ни фига у них тут коммунизм!

В общем, по итогам машину я выбирал дольше, чем документы оформлял. Поначалу Билл пытался мне втюхать открытую «Ауди-ТТ», мол, отличная машина, быстрая, да еще и кабриолет! Но я благоразумно отказался. На Родосе гор достаточно, пусть и не особенно высоких. И серпантины дорог в тех горах весьма извилистые. Не настолько я Шумахер, чтоб на малознакомом спортивном кабриолете по тем серпантинам кататься. Довод господина Ангелова, мол, не боись, парень, по договору все расходы по страховке, что машины, что здоровья водителя, — с фирмы, был подвергнут жесткой критике. Так и сказал ему на своем слабеньком и изрядно подзабытом школьном английском: «Мистер, я сюда отдыхать приехал, а не в больнице лежать, пусть и за ваш счет». Билл на пару секунд надулся обидчиво, как хомяк, и в сердцах предложил мне «Смарт». Вот, мол, бери, раз так безопасности хочется, безопаснее просто некуда… На «бешеную табуретку» я тоже не согласился. В конце концов сошлись на японском внедорожнике «Судзуки Джимни» в «пляжном» исполнении, в смысле, вместо крыши — дуги, на которые можно тент натянуть, а так крыши нет. Глянулся он мне: серебристо-серый, ухоженный, слегка подлифтованный, на внедорожной резине с «зубастым» протектором. И с открытым верхом — давно мечтал на чем-то таком покататься, да в наших широтах оно как-то не складывалось. К тому же подключаемый полный привод… Читал я где-то, что изначально «Джимни» для японских сил самообороны делался и вроде военные на него не жаловались. То есть с армейскими корнями машинка, вроде нашего «УАЗа-Хантера» или американского «Хаммера». Только куда компактнее, не такая прожорливая и весьма комфортабельная. В общем, беру, заверните.

И вот уже четвертый день я нещадно эксплуатирую этого достойного представителя японского автопрома. Вышло, кстати, очень выгодно: в комплекте с хорошим путеводителем я тут в самом прямом смысле сам себе экскурсия. Не нужно никому платить (ну, разве что за бензин, но он тут хоть и дорогой, но все же дешевле экскурсионной поездки). Зато при этом нет необходимости вприпрыжку куда-то ломиться, чтобы не отстать от группы, все достопримечательности осмотреть можно спокойно и неспешно, а если понадобилось притормозить на «техническую остановку» или, совсем наоборот, если захотелось прикупить себе черешни свежей или лимонада какого — тоже запросто. Взял и остановился, никого уговаривать не нужно. Словом, с машиной лучше, чем без нее. Объехать, правда, успел пока немного, но в самом Родосе побывал, по старому городу побродил, полюбовался на парочку оленей при входе в бухту, где некогда, если мифам верить, стояла статуя того самого Колосса Родосского, бывшая каким-то там по счету легендарным чудом света. И в Камирос заехал, не смог упустить возможность побывать в мини-Помпее. Этот городок, если моему путеводителю верить, тоже когда-то, чуть не три тысячи лет назад, засыпало напрочь, только не пеплом вулканическим, а землей — мега-оползень тут приключился. И откопали его вроде только итальянцы уже в тридцатых годах, перед самой Второй мировой, так что город сохранился удивительно хорошо.

Все остальное время я, как и хотел, валялся кверху пузом на пляже да в удивительно чистом и прозрачном море купался. А сейчас по вечерней свежести топаю в «Акрополи», ну, в смысле, в «Акрополь», если по-русски. Это ресторанчик местный, я на него в первый же день налетел и теперь каждый вечер тут ужинаю. Завтраком меня мой «Белый Дворец» обеспечивает, в строгом соответствии с условиями путевки, обедать и полдничать уже где только не доводилось: и гиросом [Гирос — блюдо греческой кухни, сходное с турецким донером (денер-кебабом) или арабской шаурмой. Разница в том, что в гирос с мясом и соусом добавляют еще и картофель фри.] в забегаловке на пляже, и нежнейшим творогом с йогуртом и фруктами в кафешке при малюсеньком местном монастыре… А вот ужинаю я тут, в «Акрополе», плотно и вкусно. Вообще, я в том же путеводителе прочитал, что греческая кухня считается простой, не особенно изысканной, но я и сам парень рабоче-крестьянский, так что от простоты здешней кулинарии не страдаю совершенно. Зато оно все на вкус отличное, и порции размерами своими нарушают все положения Женевской конвенции о гуманном отношении к пленным. Из-за стола каждый раз едва ли не колобком выкатываюсь, пытаясь понять, на кой черт я все это съел. И постоянно ответ на ум приходит только один: потому что это было очень вкусно. Слаб человек. Но, в конце концов, отпуск у меня! Имею законное право!

Тепло и вполне по-приятельски здороваюсь с девушкой-хостес, мы с ней еще в первый вечер познакомились. Она не местная, из Братиславы, студентка. А на Родосе подрабатывает во время каникул. Хорошенькая, к слову, можно попробовать замутить курортный роман. Правда, она на работе почти все время, но ведь должны же у нее выходные быть? Тут, кстати, таких много: и в ресторанах-тавернах, и в дансингах, и вообще везде. Присаживаюсь за указанный ею столик.

— Добрый вечер, Саша, — практически мгновенно возле меня материализуется Василис — тутошний официант, очень хорошо, практически без акцента говорящий по-русски.

Как я понимаю, все мы, из бывшего Союза приехавшие, его законная добыча. Напарник Василиса, я сам слышал, крайне бодро лопочет на немецком и английском. Кто у них тут обслуживает итальянцев или французов, не знаю, не видал таких в «Акрополе» пока.

— Калиспера [«Калиспера» (греч.) — «добрый день» (примерно до десяти вечера).], Василис, — улыбаюсь я в ответ. — Чем угощать сегодня будешь?

На эту тему мы с ним еще в мой первый визит договорились, я парню так и сказал: хочу попробовать настоящую греческую кухню, так что ты меня тут каждый вечер чем-то новеньким на свой вкус и угощаешь. Официант если и удивился, то виду не подал. И сегодня четвертый день, как он меня с кухней своей родины знакомит. Я тут уже и мусаку пробовал — это что-то вроде запеканки из баклажанов, помидор и картошки на оливковом масле и с бараниной, и сувлаки — маленькие такие свиные и куриные шашлычки на деревянных шпажках. Разумеется, греческого салата наелся, настоящего, с греческим сыром фета и оливковым маслом. Тот же фета, кстати, в поджаренном на гриле виде чудо до чего хорош. В первый день я был настолько неосторожен, что даже согласился на греческие сладости на десерт… Ну, что тут сказать… Предложат вам попробовать настоящий греческий катаифи — бегите. Быстро, чтобы не догнали. Я вот сдуру попробовал. Урок вынес ровно один: если ты доешь порцию этого самого катаифи до конца, сахарный диабет тебе гарантирован. Из этой пироженки, чем-то напоминающей татарский чак-чак, мед не капает, он оттуда льется потоком. Я в прошлый раз даже половины не одолел, а выйдя из ресторана, в забегаловке прямо через дорогу купил себе порцию дешевого гироса с острым соусом: тупо зажрать мясом и картошкой фри вкус меда во рту и избавиться от стойкого ощущения подташнивания. Жуткая штука!

— Сегодня у нас, — последнее слово Василис голосом выделил, мол, именно у нас с тобой, остальные — в пролете, — салат из тунца и лобстер термидор.

— Термидор — это как? — на всякий случай уточняю я.

— Это значит уже вскрытый и запеченный со сливочным соусом, сыром и приправами.

— Круто, — только и развожу руками я. — А это точно греческое блюдо?

— Саша, — укоризненно смотрит на меня официант, — ты где, в Греции? А ресторан — греческий? Ну и как тебе тут могут подать не греческого лобстера термидор?

— Согласен, — понятливо киваю в ответ. — Тут в паре сотен метров, на набережной, «Макдоналдс» стоит… Так там, наверное, самые греческие Биг-Маки продают?

— Самые, — с абсолютно серьезным выражением лица соглашается Василис. — На всем свете… Но у нас — приличное заведение, гирос и бургеры — это не к нам. А на десерт…

При воспоминании об истекающем медом недоеденном катаифи на блюдце меня слегка передергивает.

— …охлажденный йогурт с фруктами.

Вот это другое дело! Йогурты тут знатные. На продаваемые у нас не похожие совершенно. Греческий йогурт — это не напиток, он ближе к нашей домашней сметане по консистенции, а уж охлажденный, да с кусочками свежих фруктов — лучше любого мороженого.

— Согласен, неси, пока я слюной не захлебнулся.

— У нас посетителям слюной захлебываться нельзя, — парирует официант и ставит передо мной небольшое блюдце и плетеную тарелочку с пышной, еще теплой лепешкой.

Это тут в качестве «разогрева» перед основными блюдами. Соль, перец, оливковое масло и винный уксус на каждом столе стоят все время. И, пока ждешь, можно в блюдце налить оливкового маслица, посолить и обмакивать в него кусочки свежей лепешки. Вроде ничего особенного, но чертовски вкусно!

Я расправился с несчастным лобстером, и, прежде чем принести счет, Василис поинтересовался:

— Саша, ты сегодня в Интернет не заходил?

— Нет. — Вопрос официанта меня удивил не на шутку. — А что такое?

— У вас в России опять что-то случилось… Я не стал тебе сразу говорить, чтобы аппетит не портить, но, кажется, что-то серьезное. В этой, как ее… «Зоне‐31»…

«Зона‐31»… Раньше это был просто городок Старопетровск и прилегающая к нему территория, попавшая в карантин после известных событий, в которых я даже успел немного поучаствовать. Первые месяцы никто специальным названием для карантинной зоны не заморачивался. А потом приключилась одна глупая история… Собственно, очень часто все начинается с какой-нибудь глупости…

С самого начала в зону карантина пытались проникнуть. И с территории России, и из-за рубежа. Самые разные люди, с самыми разными и порой не совсем (или даже совсем не) законными целями. А кто-то и по дурости или из лишней живости характера… Словом, решил в Старопетровск пробраться один из наших российских топовых блогеров. Ну, вы его наверняка знаете или хотя бы слышали: везде у него заговоры, вечно правительство что-то скрывает от общественности, постоянно он ведет «самостоятельные расследования». Заканчиваются они, правда, всегда фарсом, но это пыла гражданина не остужает и только добавляет в Сети почитателей, восторженных его непримиримостью и бескомпромиссностью. Средний возраст поклонников, к слову, обычно в районе «среднего школьного», но и это блогера не смущает. В общем, решило это чудо в перьях разобраться, что к чему в Старопетровске вообще. Но прекрасно понимая, что там и правда может быть опасно, подготовку к «секретному выходу» начал чуть не за две недели и с громких заявлений из серии: «Уж я-то туда проберусь и все выясню! Все раскрою и всех выведу на чистую воду! Если, конечно, не поймают. Но меня не поймают, потому как я скрытен и быстр, аки японский ниндзя!» Последнее было особенно смешно, принимая во внимание некоторую, скажем так, излишнюю тучность фигуры топового блогера, особенно в области талии и чуть ниже. Но это уже частности. Словом, «Мальбрук в поход собрался»…

Понятное дело, что при такой организации «скрытного проникновения», когда он в своем «Инстаграме» разве что точных координат точки перехода по навигатору не опубликовал, повязали толстячка еще на дальних подступах, на первом же КПП Росгвардии, в тридцати километрах от Старопетровска. Задержали, выяснили личность и отеческим пинком направили в обратную сторону с пожеланиями заходить еще, но как-нибудь попозже, желательно лет через сто. Обстоятельства блогеру настроения не испортили и не помешали написать длиннющий опус, практически целый анабазис [Анабазис — длительный поход воинских частей по недружественной территории. В переносном смысле — длинный и трудный поход, изобилующий опасностями.], наполненный душераздирающими подробностями и описанием зверств «цепных псов кровавого режима» и страданий самого блогера, почти растерзанного в застенках, но не сломленного. Вся эта «беллетристика» была проиллюстрирована несколькими мутными снимками на камеру смартфона из серии «какой-то лес», «какая-то обочина», «какие-то облака над заваленным горизонтом», среди которых было ровно две относительно достоверные. Первая — селфи блогера на фоне синего дорожного знака «Старопетровск‐31», сообщающего количество километров до закрытого на карантин города, поверх которого бойцы Росгвардии немного коряво вывели белой краской: «Стой! Запретная зона». На втором все было видно куда лучше: и знак, и блогера, и даже блокпост примерно в полукилометре позади… Но с этим снимком вышла накладка. На вопрос: «А кто именно сделал такую удачную фотографию тебя, скрытно проникающего в зону карантина?» — пришлось честно ответить, мол, сфотографировали те самые «кровавые псы», что проводили задержание, по его просьбе. В связи с чем как-то не совсем убедительно вышло в плане пыток и страданий… В общем, пару раз фото мелькнуло «на просторах» и исчезло. Осталось только селфи. Но вот беда, из-за излишней упитанности блогера в кадр, кроме его жирной рожи, влезла только небольшая часть дорожного знака, та, на которой было белой краской от руки написано слово «зона» и цифра «31». Оттуда, видимо по аналогии с американцами, и пошло в народ название «Зона‐31». Нет, ну а что? У них «Area‐51» [«Area‐51» — «Зона‐51», база Военно-воздушных сил армии США в штате Невада. Официально там ведется разработка экспериментальных видов вооружения, но народная молва упорно утверждает, что в «Зоне‐51» ведутся исследования обломков НЛО, попавших в руки американского правительства.] есть, а мы чем хуже? Сначала новое название расползлось по Интернету, а потом незаметно проникло и в выпуски новостей, и в газеты, а чуть позже — и в официальные документы…

Понятно, что после таких «приятных новостей» ни о какой вечерней прогулке теперь речи уже не шло. Расплатившись и попрощавшись с официантом, быстрым шагом, почти переходящим в бег, рванул назад, в гостиницу. Там в маленьком холле возле стойки ресепшена был компьютер с Интернетом. Понятно, что нормальные люди поглядели бы новости через смартфон, но где нормальные люди со смартфонами, а где я со своей «Нокией‐112»? Благо Фалираки — городок небольшой и далеко идти не пришлось.

Компьютер оказался ожидаемо не занят… Я же говорю, у всех давно в роли мобильников «лопаты», что в ладонь толком не помещаются. Кому тут компьютер нужен? Влезаю в новостную ленту поисковика… Мама моя женщина! Опять началось. И снова «неустановленной принадлежности бандформирования на внедорожниках при поддержке пулеметов и легких минометов»… Нет, оно дело понятное: Прибалтика — самое что ни на есть гнездо, можно сказать, рассадник экстремизма и международного терроризма. По ее бескрайним просторам террористы и бандиты всех мастей туда-сюда колобродят — Ближний Восток с их ИГИЛом и прочими «Аль-Нусрами» рыдают в голос от зависти… Но, как говорят, не пойман — не вор. А этих клоунов за руку поймать пока не удалось. Трупы и горелые джипы много не расскажут. В этот раз, кстати, все еще серьезнее: потери не только среди наших погранцов (у нас они как раз относительно невысокие), но и у соседей. У тех практически в полном составе погранзастава полегла, приняв на себя первый удар тех самых «неустановленных». Даже жалко мужиков, если честно. Никаких намеков на добрососедские отношения с «кортыми и несафисимыми» у нас давно и в помине нет, но то на уровне политиков. А вот чисто по-человечески… Пограничники прибалтийские служили своей стране и долг свой, охрану государственной границы, исполнили честно и до конца. И это при том, что ударили им в спину, со своей же территории. В общем, вечная память, погибли, как и положено солдатам: с оружием в руках и на боевом посту.

К слову, не пытаться все свалить на «злобных русских» у «шпротных» политиков ума хватило, но все равно затупили: попробовали историю замять и по-тихому на тормозах спустить. Но тут уже удачно пресса подсуетилась: несколько журналистов успели-таки взять интервью у выживших пограничников с прибалтийской заставы. И те наговорили такого… В общем, боюсь, дальше службу в армии продолжить они уже не смогут, но и скрыть обстоятельства боя на границе тоже ни у кого не выйдет. Наша пресса тоже в стороне не осталась. А вот в Кремле пока хранят глубокомысленное молчание.

Примерно полчаса попрыгав по ссылкам, я понял, что ничего принципиально нового уже не увижу. Впрочем, мне и так все ясно: закончился мой отпуск, так и не начавшись толком. «Джимни» — на гостиничной стоянке, бак почти полон, только вечером заправился. Документы в бардачок и ключ под коврик сейчас положу. Потом договорюсь с барышней на ресепшене, чтоб она Биллу поутру позвонила, пусть забирает машину. А самому — звонить в здешний аэропорт и узнавать, когда ближайший рейс на Питер или, в крайнем случае, на Москву и есть ли еще на них свободные места… Вот и отдохнул ты, Сан Саныч, на теплом море…

В головном офисе «Стрижей» — тишина. О том, что имеет место серьезная проблема, можно догадаться только по виду стоящего на входе охранника. К обычной светло-оливковой летней форме, тактическим брюкам, рубашке поло и кепи добавился еще бронежилет, да и вооружен наш «вохровец» теперь не только «макаровым» в оперативной кобуре, но и «Кедром», висящим у него на груди стволом вниз. В остальном — полное благолепие. Впрочем, на то он и «головной офис», шуметь и бегать мы на полигоне будем. Ну или в районе выполнения служебно-боевых задач. А тут все солидно и спокойно, в полном соответствии с репутацией фирмы.

— День добрый, Андрюх, — киваю я «зоркому часовому». — Вы тут как?

— С переменным успехом, — отвечает тот. — А сам какими судьбами здесь? Ты же вроде в отпуске, в Испании?

— В Греции, — поправляю я его. — Был… Но какой уж тут отпуск, с такой-то заварухой?

— Это да, — соглашается Андрей. — А вообще — правильно сделал, что приехал. Говорят, боссы решили не сегодня завтра всех наших из отпусков отзывать. В связи с обострением оперативной… Тебе еще ничего, ты холостой, а прикинь, какие семейные драмы начнутся у тех, кто с женой-детьми отдыхает?

— Думаю, не будет особых драм, — пожимаю я плечами. — Деньги все — супруге, и пусть дальше с детворой на пляже загорает, до конца тура. Ну а сам — в аэропорт. Как в том мультике: «Прости, любимая, — служба!»

Андрей лишь хохотнул коротко. Видимо, тоже вспомнил, с каким выражением лица мультяшный Добрыня после этих слов от благоверной сматывался.

— А сами боссы где? Мне ж о прибытии доложиться нужно. Задачи получить.

— На Дворцовую [На Дворцовой площади Санкт-Петербурга в здании Главного штаба расположен штаб Западного военного округа МО России.] уехали с самого утра, к куратору. Похоже, сами задачи получают и действия будущие координируют. В комнате отдыха посиди пока, телик посмотри, чайку-кофейку попей. Как приедут, позвоню. Тогда и доложишься, и озадачишься.

Молча кивнув, прохожу через рамку металлодетектора, предварительно выложив из карманов ключи и мобильный. Дружба дружбой, а пропускной режим нарушать все равно нельзя.

— Как думаешь, — уже мне в спину интересуется Андрей, — серьезно это все? Может, под шумок получится наших деблокировать и оттуда вытащить?

— Я тебе так скажу, дружище: даже если и сможем вытащить наших, на фоне всего остального мы этому радоваться не будем точно…

— Полагаешь, настолько все серьезно?

— Да как тебе сказать, — пожимаю плечами я. — Вторая попытка прорыва… И снова наглая, будто мы какая-нибудь Руанда беззащитная. И обе неудачные. А им там что-то очень нужно. Настолько, что они уже больше полутысячи человек под это дело в безвозвратные потери списали… Дальше будет только хуже. Как говорят, один раз — случайность, два — уже нехорошая тенденция.

— А разве два — это не совпадение? — пытается пошутить Андрей.

— В таких делах, — я глубоко вздыхаю, — совпадений в принципе не бывает.

2024-й

До Никольска я добрался на четвертый день, уже под вечер. Днем пришлось шевелить поршнями чуть поактивнее, зато и пришел хорошо — до закрытия ворот еще пара часов, не меньше. Скупо, без особой теплоты (а с чего бы мне, собственно, с ними любезничать?) поздоровался с дежурившими у ворот «дружинниками» и прямым ходом направился в «Две кружки». Я теперь при деньгах, кормят-поят там вполне прилично, насекомых в матрасах вроде не наблюдается… А главное, именно туда еще с прошлой зимы периодически приходили искать меня те самые серьезные мужики, о которых мне здешний главвышибала по прозвищу Жук рассказывал. Кстати, на ловца и зверь бежит: вот как раз и он собственной персоной, перед входом в кабак отирается.

— Здоров будь, Серега!

— О, Франт, приветствую!

Вышибала окидывает меня опытным взглядом.

— Смотрю, удачно ты сходил. И прибарахлился, и мордой округлился мальца. А то в прошлый раз тощий был — чуть не зубы сквозь щеки просвечивали.

— Фартануло, — не стал отпираться я. — И наниматель не только денежный, но и честный попался, и пострелял удачно, и хабар с пострелянных неплохой снял…

— Ну, нанимателя твоего я не первый год знаю. Костя — мужик своеобразный, но реально честный, без гнили. С таким, думаю, работать можно было бы…

— Можно. Да только кто ж позовет, насовсем-то?

Не стану я тут никому рассказывать, как отказался от предложения остаться в охране семейного бизнеса Гольденцвайгов, отца и сына. Не поймут, а то и вовсе сумасшедшим считать начнут. По здешним понятиям, такое предложение получить — все равно что в прошлой жизни квартиру в центре Москвы в лотерею выиграть. В смысле, офигенно, но совершенно нереально.

— Это да, — согласно мотает головой Жук, — на «керосинку» в охрану попасть — все равно что в лотерею выиграть…

Вот, что я говорил? И этот туда же.

— Что есть, то есть, — поддакиваю я. — Но все равно жаловаться мне не на что, очень удачный найм вышел… Ты мне про другое скажи: приходили те, что меня искали?

Взгляд у Жука стал какой-то… даже не знаю, растерянный, что ли. И немного виноватый, но при этом еще и насмешливый. Странная какая-то гамма чувств, ничего не понимаю.

— Ага, — будто сдерживая смех, выдыхает он. — Пришли два дня назад. Живут наверху, как раз скоро вниз спуститься должны.

А в глазах — реально смех. Да что ж там такое приключилось? С другой стороны, что мне его, пытать? Не хочет говорить, так и не надо, сам разберусь…

Но с ходу ни в чем разобраться не получилось. Потому что стоило войти в полутемный зал кабака, как навстречу мне из-за стола приподнялся кое-кто очень знакомый, но уже не очень трезвый.

— Франт, дружище! Сколько лет! Подходи, присаживайся!!!

Ну как можно отказаться от такого настойчивого и громогласного приглашения? Да и человек, его делающий, для меня давно уже не чужой.

— Кенни! Жив, бродяга! Ну, и ты здравствуй.

Подойдя к «оккупированному» старым боевым товарищем столу, обнаруживаю, что за ним сидят еще два молодых широкоплечих паренька, у которых сразу внимание привлекают не только крепкие, сбитые фигуры, но и умные глаза. Похоже, учеников себе Кенни взял. В нашем деле мозги на первых порах куда важнее мускулатуры. Мышцы нарастить не так уж трудно, было бы время и желание, а вот серого вещества в черепушку добавить намного сложнее. Во внешности у пареньков — явное семейное сходство. Точно, братья, но не близнецы, видимо, погодки.

— Что, товарищ бывший прапорщик, смотрю, молодое пополнение готовить начал? — Приобняв Игоря, я пару раз звонко прикладываю его ладонью по широкой спине.

— А куда деваться? — улыбается в ответ бывший прапорщик погранвойск ФСБ Боровков. — Мы, конечно, еще ого-го, но молодое пополнение готовить все же нужно заблаговременно, а не когда из-под нас песок выметать начнут.

Нет, встреча с Игорем — однозначно счастливое совпадение. Знакомы мы с ним уже много лет, первый раз еще во время новогодних боев за Душанбе пересеклись, когда территорию «двести первой» от талибов и перешедших на их сторону местных вояк удерживали. Да и потом, когда он после госпиталя по моей рекомендации в «Стрижи» переводом ушел, тоже были дела… В общем, имея за спиной такого человека, как Игорь, в драку лезть не страшно — прикроет. А у меня тут как раз может дело организоваться. В котором, не исключено, как раз надежный человек за спиной совсем нелишним будет. А уж если этих людей трое… Впрочем, это пока так, размышления на тему. Что и как там сложится, еще и мне самому непонятно.

— Знакомьтесь, парни, это тот самый Франт, — представляет Игорь меня своим ученикам.

Уж не знаю, чего там Игорь им предварительно наплел, но ученики его, представившиеся Саней и Лехой, явно стушевались. Понятно, сам того не желая, задавил пацанов авторитетом. Опять же, помня характер Боровкова… Он ведь мог еще и от себя добавить, «для красоты картинки». Впрочем, уж будем честными: некоторые эпизоды из моего не такого уж давнего прошлого и на куда более крепких граждан неслабое такое впечатление производят, вспомнить хотя бы давешнюю встречу с «дружинниками» Гвоздя. Те ведь тоже впечатлились по самое не балуйся. Просто потому, что были в моей биографии «яркие и запоминающиеся» моменты, чего уж там…

— Так, Кенни, я уже четыре дня в дороге и на сухомятке… Так что, чем тут приличным сегодня угощают?

— Олениной, — отрывается от пивной кружки Боровков. — Ну и пиво хорошее, свежесваренное. Не чешский лагер, конечно, но — приличное.

— Где он сейчас, тот лагер? — глубокомысленно бормочу себе под нос я и громким щелчком пальцев привлекаю внимание официантки. — Лапуль, сообрази и мне пару светлого и пожевать… Что у вас там с олениной?

— Бургер, — отзывается та.

— Ну, вот его и неси…

Надо же, скоро восемь лет будет, как мы с той Америкой разнесли друг друга чуть не в мелкий щебень, а какие-то моменты в жизни, с бывшим противником связанные, у нас по-прежнему остаются. Вот тот же бургер взять… Впрочем, не буду напраслину возводить, приличная штука, вкусная и нажористая. Две булки, правда, сероватого цвета, из муки грубого помола (так неоткуда пшеничную-то взять, не ржаные — и то нормально). Между ними — сочная рубленая котлета, лучок полукольцами, соус какой-то, сыр расплавленный, на тарелке рядом — картошечка золотистой соломкой. Помидорки пары ломтиков явно не хватает, но где сейчас на Вологодчине помидор добыть, в мае-то месяце? Это раньше в любое время года зашел в гипермаркет и взял чего нужно — хоть мандаринов марокканских, хоть помидоров египетских. А сейчас — что выросло, то и выросло, причем исключительно тогда, когда выросло. А до своих свежих овощей тут еще далеко, разве что лук есть из прошлогодних запасов да редиска вот-вот полезет, благо весна теплая.

— Саныч, слушай, может, по маленькой? За встречу? — явно обрадованный Кенни, похоже, не против развернуть посиделки в масштабы банкета.

— Не, Игорь, извини… У меня тут сегодня встреча. Возможно, важная. Поэтому я пока исключительно пивком горло промочу да перекушу. А чего покрепче — это попозже, по итогам, так сказать…

Боровков понятливо кивает, мол, все понимаю, дело — оно на первом месте. Лишь уточняет:

— Поддержка потребуется? Мы сейчас ничем не заняты…

— Честно? Пока не знаю. Но то, что ты тут, откровенно радует. Так что ты пока особенно «не усугубляй», мало ли, может, совместно чего обсуждать придется…

— Лады, — легко соглашается он.

И тут же заказывает себе еще пива и «соточку» водки. Ну-ну, похоже, переговоры вести придется все же мне одному… Не дождавшись заказанного, Игорь поднимается и, чуть покачиваясь, направляется в дальний угол «Кружек», в сторону туалета. Понятно, «зов природы».

— Давно вы с Кенни? — интересуюсь я у одного из пацанов, Лешки, того, что выглядит постарше.

— Почти два месяца, он у нас в деревне зимовал. Ну, староста ему нас и предложил забрать… Сироты мы. Мамка еще в двадцатом умерла, когда мор прошел, не дожила до вакцины. А батю по прошлой зиме шатун задрал. Другой родни нет. Ну, нас обществом год как-то кормили, а потом решили в «дружину» отдать, мол, лишние рты никому не нужны, а к делу нас приставить нужно… А тут Кенни… Повезло нам, короче…

— Что, в «дружину» не хотелось?

Парни дружно отрицательно замотали коротко стриженными головами.

— Нагляделись мы на них, когда те налог сезонный собирать приезжали… Не, нашенские, гвоздевские, еще ничего, или те, что у Черномора. А у других, люди говорят, и сверх положенного забрать могут, кому чего захочется, и столы требуют накрыть такие, что чуть не продавливаются, и баб да девок, бывает, ну… без согласия, короче…

— Ясно, — жестом прерываю я его. — Это где так все красиво стало? Раньше вроде не позволяли себе такого «княжьи»…

— У Турка, говорят, совсем тяжко стало. И у Белуги…

— А это кто такой? Не слышал я ни про какого Белугу.

— Это из Верховажья, — поясняет Леха.

— Погоди, так там же Черкес сидел?

— Сидел, — дружно, в один голос соглашаются пацаны, а потом снова продолжает Лешка, похоже, субординация в семейном дуэте строгая:

— Но по декабрю месяцу там у них какой-то замес вышел. Вроде, Черкес чего-то от остальных закрысил. Ну, его собственная братва на правеж и выставила… А за него теперь тот самый Белуга. Только стало еще хуже, чем было. Пока меж собой разбирались, и друг друга побили, и технику попортили… А восстанавливать все — за чей счет?

М-да, понятно. Как я уже и говорил, буреть понемногу «князья» начинают. Опять же, как и упоминал, не все. У тех, что поадекватнее, на «территории» относительный порядок, а вот у тех, что помельче и пожаднее… Короче, надо с Кенни перетереть это дело да общий сбор объявлять. И ставить кое-кого малость зарвавшегося на место. А то сейчас они девок по дальним деревням насилуют, а завтра «хэдхантерам» в спину стрелять начнут…

— Александр Александрович, — отвлекает меня от невеселых размышлений голос Сани, младшего из братьев. — Скажите, а почему у Игоря Сергеевича такое прозвище чудное — Кенни?

— А чего сами не спросите?

— Да неудобно как-то…

— Это долгая история, — ухмыляюсь в ответ я. — Еще до войны мультфильм такой был, «Южный парк». Вы его вряд ли помните, он не совсем детский… Так был там один персонаж по имени Кенни, что едва ли не в каждой второй серии умирал, но в каждой следующей снова был жив.

— А Игорь Сергеевич что, часто умирал? — На лицах пацанов — нешуточное удивление.

— Нет, — успокаиваю я их, — ни разу пока, к счастью. Но близок к тому был неоднократно.

Что есть, то есть, первый раз мы Игоря «схоронили» еще под Душанбе, когда казарма, из которой он отстреливал наступающих талибов, не выдержала проверки на прочность и осела, превратившись в груду кирпично-бетонного крошева. С другой стороны, а что было ожидать? Сначала ее гаубицы и крупнокалиберные минометы утюжили, потом из танкового орудия «приголубили», а «на сладкое» — близкий массированный авиаудар… Кто такое обращение перенесет? Ведь не Брестская же крепость, а типовая кирпичная казарма-трехэтажка, которую проектировали под проживание солдат, а не под ведение боевых действий с применением артиллерии, танков и авиации. Тогда мы уже почти задохнувшегося Боровкова откопали вручную. Как он вообще жив остался, я в тот раз так и не понял. Сообразил уже значительно позже: Игореха просто слишком любит жить, чтобы сдохнуть. Что-то мне подсказывает, что даже если за ним Смерть явится лично, в черной хламиде с глубоким капюшоном и косой в костлявых руках, этот деятель расскажет ей десяток свежих анекдотов «в тему», побеседует о погоде, даст пару ценных советов, как правильно косу отбивать и полы рясы подшивать, нальет хорошей водочки «на ход ноги» и отправит бедную старушку восвояси. А та, переполненная впечатлениями, даже не поймет, что вообще произошло, а про изначальную цель своего визита вообще не вспомнит.

Пока пацаны обдумывают услышанное, я споро принимаюсь за еду. За четыре дня сильно оголодать не успел, врать не буду, но смотрится и пахнет принесенный официанткой бургер очень аппетитно. К тому же обедать я сегодня не останавливался, перекусил копченым мясом прямо на ходу, чтоб не сбавлять темп и успеть в Никольск до закрытия ворот. Успел. И теперь балую себя свежим пивом и жареным мясом. Что еще человеку нужно для счастья?

Твою дивизию! Сам спросил, сам и отвечу. Еще человеку очень нужно, чтоб пожрать ему дали спокойно. И мне в этом прямо сейчас конкретно не повезло. Негромко хлопнула входная дверь, и из уличной темноты в тускло освещенный зал «Кружек» вошел мой старый знакомец, Цыган. Старший того самого автопатруля, что мне на пути в Никольск повстречался. И вроде как начальник наглого щенка по кличке Мотыль, которого я тогда хорошим манерам учил. Причем пришел он сюда явно не просто так, не выпить и не закусить. Вошел и тут же башкой крутить начал, словно пытаясь кого-то в тусклом освещении разглядеть. И разумеется, в строгом соответствии с законом подлости искал он меня. Потому как, углядев, с ходу на мою физиономию навелся и рванул к нашему столу, будто спринтер на стометровке, разве что стулья по дороге не сшибая. Ну, насчет скорости я, возможно, и приврал слегка, но не сильно: шел к нам Цыган действительно быстро и целеустремленно. Одно радует: пришел один и выражение на роже пытается изобразить более-менее дружелюбное. Были бы у меня проблемы, тут уже с десяток «дружинников» вокруг обретались бы, с хмурыми мордами и автоматами на изготовку.

— Вечер в хату, Франт, приятного тебе…

Если честно, очень хотелось ответить что-нибудь из серии «Приятно — было…» — но к чему обострять на пустом месте? Неторопливо отправляю в рот последний кусок булки с остатками соуса, котлета, к моему великому сожалению, уже закончилась, запиваю пивом и вежливо киваю в ответ:

— Вечер добрый. Благодарю. Хотел чего или просто поздороваться зашел?

— Тебя Гвоздь заглянуть просил. Срочно.

Очень интересно. И зачем я «князю» понадобился? Обстоятельства моей охоты на мелкую банду с Пустошей ему точно не интересны. Равно как и моя разборка с Цыганом и Мотылем. Не его уровень. Но зачем-то я ему срочно нужен. И именно я, а не просто «хэдхантер», потому как я всего пару часов назад пришел, а тот же Кенни, тоже охотник за головами не из последних, да еще и с парой учеников, в Никольске уже несколько дней обретается. Но прислали Цыгана конкретно за мной. Значит, необходим не просто охотник за головами, а именно Франт, Александр Александрович Татаринов.

— Раз просил, — я разом заливаю в себя остатки пива, — значит, зайдем. Давно «князь» из похода вернулся?

— Уже неделю как, — торопливо отвечает Цыган, переминаясь с ноги на ногу и всем видом показывая, что, мол, поспешить бы нам.

Ну-ну, торопыга… Это для тебя Гвоздь — царь, бог и воинский начальник. А вот я ему не подчиняюсь. Впрочем, настраивать хамским поведением против себя одного из самых сильных, но при этом, как ни странно, наиболее вменяемых вологодских «князей» не стоит. Жестом показав возвращающемуся к столу Игорю, мол, нормально все, не волнуйся, встаю и иду за Цыганом. Про оставленный возле стола ранец свой и говорить не стал ничего, тут и без слов все понятно: приглядят. С собой я только оружие взял, и то не столько из опасений, сколько потому, что «по статусу положено».

Ого, а вот это интересно! Я, если честно, предполагал, что мы пешком пойдем, благо тут недалеко совсем, по Советской в сторону центра городка и километра не будет. Но на улице нас ждала машина. И не давешний «кадавр» — древняя «жигулина» плохо опознаваемой модели, непонятно каким местным автомобильным «доктором Франкенштейном» воскрешенная, — а вполне себе пристойного вида армейский «УАЗ». А приглядевшись к транспорту чуть внимательнее, я сам себя поправил: не просто пристойного — отличного: протектор на колесах практически не стертый, да и по кузову — никаких царапин или следов ржавчины. Понятно, что не новая машина, но — с хранения, складская. Что-то глубоко внутри мне подсказывает, что не просто так «князья» в совместный набег ходили. Явно из свежих трофеев машина, не было у Гвоздя таких раньше. Опять же, мне сигнал: приглашают со всем уважением, вон, «такси» прислали. Да и статус Цыгана в иерархии «дружины» тоже разъяснился: кому попало новую машину не доверят. Значит, Цыган — из числа «особ приближенных». Снова хорошо, с ним мы в прошлый раз разошлись нормально, это Мотылю молодому-тупорылому перепало и по самолюбию, и по башке.

Как я и говорил, до базы Гвоздя и пешком-то идти всего несколько минут, а на «УАЗе» вообще мгновенно доехали. Не буду врать, база Гвоздя в Никольске вызывает уважение. Солидное такое здание, основательное. Толстые кирпичные стены, окна с полукруглыми арками. Фасад всякими «архитектурными излишествами» украшен. Словом, это вам не кирпичная хрущевка и не брежневских времен «панелька» пятиэтажная. Чувствуется, что архитектор старался. Получилось красиво. Говорят, раньше тут школа была. Чисто внешне здание выглядит построенным где-то в середине девятнадцатого века, разве что фронтон с пятиконечной звездой над центральным входом меня смущает и из образа выбивается… Или эту звезду на фронтон уже позже налепили? Или весь фронтон пристроили? Впрочем, нет, вот как раз фронтон из общего стиля не выбивается, он тут почти наверняка изначально был. В отличие от звезды на нем. Вокруг здания — забор. Построен, точно, одновременно со всем остальным и выглядит таким же прочным: высокий и широкий кирпичный цоколь, столбы квадратные, тоже из кирпича — не обхватишь, в пролетах между ними — ажурная металлическая решетка. В том же стиле двустворчатые распашные ворота, позади которых — широкий асфальтированный двор. Думаю, в прежние времена именно тут все торжественные школьные линейки проводили…

Вот только все это я видел за последние годы неоднократно. И вовсе не архитектура приковала мое пристальное внимание. Я понял, что здорово ошибся. Присланный за мной «УАЗ» не был вежливостью. Он был намеком, маленькой демонстрацией силы. А большая… большая прямо сейчас во внутреннем дворе бывшей школы двигателями утробно порыкивала да сизым выхлопом коптила.

Сейчас площадка между стеной, парадным входом и монументальным забором совершенно не походила на школьный двор, пусть даже и бывший. Скорее, на строевой плац небольшого, но серьезного воинского подразделения прямо перед полевым выходом или даже войной. Борт к борту, впритык, стояли бронированные грузовики, да не простые, а «Тайфуны», те самые, что буквально за пару лет до начала войны начали в войска поступать, бронетранспортеры, БМП и даже одна БМД. Кстати, и на двух БТР‐80 видны эмблемы воздушно-десантных войск…

Так вот с кем, получается, «князья» толпой воевали, вот какого «батьку» им скопом оказалось бить легче. Плохо, очень плохо. Если все это великолепие, по виду судя, со складского хранения, новыми послевоенными условиями эксплуатации и ремонта не ушатанное, сейчас у Гвоздя (да и не только у него, думаю) на подворье — значит, разбили «князья» десантников. И стали сильнее. А вот количество тех, кто мог бы им окорот дать, наоборот, уменьшилось… Осталось выяснить, чего от меня хочет Гвоздь. Он и без того не последний человек среди бывших уголовников, что семь лет назад на Вологодчине верховодить начали, а теперь, при всей этой «броне»… В общем, невеселые перспективы рисуются. Но способ приглашения в гости все же внушает осторожный оптимизм. Попади Гвоздю какая шлея под хвост — и меня сюда волоком на веревке за «УАЗом» приволокли бы. Нет, понятно, что кого-нибудь я с собой прихватил бы однозначно. Но с автоматом против «восьмидесятки»… Не, тут наши не пляшут.

Ожиданием меня мариновать не стали, даже оружие не отобрали, только магазин попросили, причем вежливо попросили, отомкнуть. Я спорить не стал, убрал магазин в подсумок, а автомат за спину закинул.

— Пойдем, — указывает мне дорогу к «княжьим палатам» Цыган.

Я лишь плечами молча пожимаю. Разумеется, пойдем, а иначе на кой мы вообще сюда приехали?

— Сан Саныч… — Гвоздь даже привстает немного из своего шикарного кожаного кресла, когда руку протягивает, проявляя уважение.

— Николай Дмитриевич, — отвечаю я на рукопожатие.

У меня эта тема давно уже, с «князьями» я всегда по имени-отчеству, до прозвищ их мне как бы и дела нет. Те, кстати, в большинстве относятся к этому спокойно. Ну а кому что не нравится… Со всеми претензиями — в письменном виде, в трех экземплярах, по четвергам ко мне в приемную. Не знаете, где она, — так это ваши проблемы… Словом, если кто и недоволен, то мнение свое при себе держит, отлично понимая, что «хэдхантеру» Франту на все недовольства плевать с высокой башни. Более того, тот же Гвоздь со мной всегда общается, демонстративно избегая «фени». Хотя между своими порой выдает такое, что без толмача и не понять, чего сказать хотел, слышал пару раз. Тоже, считай, знак уважения и расположения.

— Хотел чего-то? — вежливо интересуюсь я.

— Только поговорить, — задумчиво тянет Гвоздь в ответ, словно до сих пор сомневаясь, стоит ли начинать разговор. — Но на очень серьезную тему.

— Слушаю самым внимательным образом.

— Мы тут, как ты в курсе, отлучались ненадолго. Слегка повоевали. Успешно…

— Да я уж вижу, — не очень вежливо обрываю я его. — Не свезло десантуре…

Вежливость вежливостью, а вот про разгром базы ВДВ мне от бывшего рецидивиста слушать почему-то не хочется совершенно.

— Кто проболтался? — На мгновение глаза Гвоздя полыхнули злым ледяным пламенем, но с голосом он совладать смог, говорил по-прежнему спокойно и непринужденно, даже доброжелательно.

— У меня глаза есть, — так же спокойно отвечаю я. — Эмблему «войск дяди Васи» закрасьте, если источник происхождения «брони» разглашать не хотите. И БМД в сарай какой-нибудь загоните. Они только у ВДВ на вооружении были.

— Нет, прятать мне ни от кого ничего не нужно. Просто показалось, что у меня в «дружине» излишне болтливые люди завелись…

Гвоздь еще несколько секунд посидел молча, словно собираясь с мыслями и решаясь на что-то. И все-таки решился:

— Вот что, Сан Саныч… И я тебя не первый год знаю, и ты на моей земле давно живешь. Мы, может, закадыками и не были никогда, но и подлянок друг другу за спиной не делали. Опять же, ты знаешь, меня в Чухломе не было… Мог бы пойти, но не пошел…

Молча киваю. Тут Гвоздь прав: в Чухломе были многие из тех, что сейчас по всей бывшей Вологодской области «князьями» сидят. И с ними мы по итогам той резни договор заключали, почти как Завулон с Гессером в известном фильме Бекмамбетова, чуть не посреди поля боя. Но Гвоздя там и правда не было. Он к договору уже позже присоединился, добровольно и без крови. Беспредельщиком Николай Дмитриевич Гвоздиков не был даже тогда, когда казалось, что, имея оружие, можно творить все что захочется. Да и сейчас, как я уже говорил, он не столько «торгующий крышей» рэкетир из «лихих девяностых», сколько реальный князь, из тех, что много столетий назад, самые первые… Которые, по сути, те же рэкетиры, но с замашками государственников. Для которых важно не только лично для себя и братвы своей бабла настричь, но и чтоб народ ему это самое бабло нес добровольно, без угроз и принуждения, чисто «за уважуху». Кто знает, возможно, и выйдет у него что-то… Но смотреть на это у меня все равно ни малейшего желания. Закончу тут, встречусь в «Двух кружках» с теми, кто со мной встречи ищет… А там или сначала контракт возьму, а потом — в Киров. Или, возможно, даже и не возьму. Тогда в Киров сразу.

Вместо ответа я только головой согласно мотаю, мол, помню, так и было.

— Так вот, — продолжает меж тем «князь», — врагами мы с тобой не были никогда, скорее наоборот, оба честно свою часть договора исполняли. Я не лютовал и не щемил народ попусту, ты залетные банды с Пустошей громил, людям помогал… Да, друзьями мы не стали и вряд ли смогли бы, но и вражды не было. Опять же, среди своих ты в серьезном авторитете. Потому и позвал сейчас тебя.

Заинтересованно заламываю бровь и неопределенно хмыкаю, намекая, что уже вполне можно перейти к сути.

— Вам нужно уходить!

В первый момент мне показалось, что я ослышался.

— Нам — это кому? Мне и Кенни с учениками? И в чем причина? Ты ж вроде сам только что сказал, что отношения у нас ровные…

— Не вам четверым и не из Никольска. Вам всем — и с Вологодчины.

После этих слов мне вообще как-то не по себе стало. Похоже, нехорошие предчувствия, что проснулись при виде армейской бронетехники во дворе, меня не обманули. А Гвоздиков продолжил:

— Очень многие из наших, особенно из тех, что помельче и победнее, вас последние год-два просто терпели, причем скрипя зубами терпели. Урок вы нам всем в свое время преподали серьезный, это наиболее ретивых и притормаживало. Но теперь… — Гвоздь кивнул в сторону выводящего во двор окна. — Теперь такое есть у всех, кто ходил вместе с нами. У кого-то больше, у кого-то меньше, но — у всех. Склады нам и правда достались очень серьезные, богатые, а вот охраны там было…

Я жестом останавливаю собеседника, давая понять, что слушать подробности истребления бывшей воинской части мне совершенно не интересно.

— Это было не на наших землях, — с каменной рожей продолжает Гвоздь. — Договор касался только Вологды, наши дальние рейды вас не касаются, и до них вам дела нет.

Возразить мне нечего. Все так и есть. Заключая тот договор, мы потребовали от будущих «князей» спокойствия именно на этих землях, прекрасно понимая, что кусок большего размера нам просто не проглотить — не настолько нас много. Теперь вот, кстати, как выяснилось, кое-кто считает, что нам и этого много. Причем «кое-кто», имеющий на вооружении почти новые бронетранспортеры и боевые машины пехоты. Плохо дело, очень плохо! Но чего от меня хочет «князь» Гвоздиков? Зачем позвал? Был бы он из тех, кто «скрипя зубами» нас с Кенни через пару дней просто догнал бы на дороге БТР и покрошил бы в мелкий винегрет из КПВТ. Метров с трехсот, чтоб мы и огрызнуться в ответ не смогли. Но я тут, сижу и разговоры разговариваю, а не умираю быстрой, но лютой смертью...

Источник - knizhnik.org .

• • 0
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5