• ,
    Лента новостей
    Опрос на портале
    Облако тегов
    crop circles (круги на полях) knz ufo ufo нло АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ИСТОРИЯ Атомная энергия Борьба с ИГИЛ Вайманы Венесуэла Военная авиация Вооружение России ГМО Гравитационные волны Историческая миссия России История История возникновения Санкт-Петербурга История оружия Космология Крым Культура Культура. Археология. МН -17 Мировое правительство Наука Научная открытия Научные открытия Нибиру Новороссия Оппозиция Оружие России Песни нашего века Политология Птах Роль России в мире Романовы Российская экономика Россия Россия и Запад СССР США Синяя Луна Сирия Сирия. Курды. Старообрядчество Украина Украина - Россия Украина и ЕС Человек Юго-восток Украины артефакты Санкт-Петербурга босса-нова будущее джаз для души историософия история Санкт-Петербурга ковид лето музыка нло (ufo) оптимистическое саксофон сказки сказкиПтаха удача фальсификация истории философия черный рыцарь юмор
    Сейчас на сайте
    Шаблоны для DLEторрентом
    Всего на сайте: 83
    Пользователей: 0
    Гостей: 83
    Архив новостей
    «    Март 2024    »
    ПнВтСрЧтПтСбВс
     123
    45678910
    11121314151617
    18192021222324
    25262728293031
    Март 2024 (885)
    Февраль 2024 (931)
    Январь 2024 (924)
    Декабрь 2023 (762)
    Ноябрь 2023 (953)
    Октябрь 2023 (931)
    Андрей Посняков. Варвар: Воин Аттилы. Корона бургундов. Зов крови (фрагмент)

     Андрей Посняков

    Варвар: Воин Аттилы. Корона бургундов. Зов крови (сборник)

    Воин Атиллы

    Глава 1

    Где-то на юге России

    Слет

    Высоко-высоко над верхушками сосен летел самолет — маленький, серебристый, подсвеченный жарким солнцем. Облачно-белый инверсионный след делил яркое южное небо ровно напополам, и Родион вдруг подумал: что если бы с одной стороны сейчас сгустились тучи, закапал бы теплый дождик, загремела гроза, а на другой — ясный край голубого купола — протянулась бы радуга! Почему-то в душе Родиона именно оно, семицветное небесное коромысло, связывалось с давно забытым детским счастьем — как здорово было бежать по колено в траве навстречу дождю, радостно кричать, махать руками…

    — На что засмотрелся, Радик? Самолет?

    — А? — Родион, парень со светлыми волнистыми волосами и теплыми карими глазами, приподнялся на туристском коврике, расстеленном у корней сосны, возле самого обрыва над речкою, повернул голову, щурясь от солнца.

    Ему улыбнулась хлопотавшая возле костра девушка — невысокая, но стройная и крепкая, симпатичная такая. Впрочем, хилых здесь не водилось — туристский слет как-никак, соревнования! Звали девушку Валей; густые русые волосы заплетены в косу, большие серые глаза, маленький тонкогубый рот, вздернутый носик — не красавица, может быть, но приятная, это уж точно. Еще бы — шестнадцать лет, первый юношеский разряд по туризму, многочисленные призы различного рода молодежных эстафет… Короче, комсомолка, спортсменка, хорошая девушка!

    — Валентина, чего звала-то? Котел снять?

    — Сама справлюсь, лежи уж.

    Девушка потянулась — короткая красная маечка ее и такие же шорты вдруг показались огненными жаркими языками. Родион даже головой помотал и буркнул:

    — Ты чего с голыми коленками у костра? Увидит кто — оценку «за быт» точно снизят.

    — Да знаю я, просто жарко в длинном. Ты вон тоже загораешь. Не сгорел еще?

    — Я, милая, добираю все, что за год недополучил! — с самым серьезным видом произнес молодой человек и тут же не выдержал — фыркнул.

    — Все смеешься? — обиженно отозвалась Валентина. — И не называй меня «милая», сколько раз тебе говорить? Бесит!

    — Да ладно! — Юноша тоже потянулся аж до хруста прожаренных на солнце костей, улыбнулся… А улыбка у него была такая, что любую девушку сведет с ума!

    — Нет, в самом деле. Солнечный удар когда-нибудь хватишь. Вон уже все плечи сгорели. Хочешь, крем дам?

    — Лучше бы намазала.

    — Да легко! Ложись на коврик.

    Еще один туристский коврик — пенопропиленовая «пенка» — был расстелен в теньке между палатками. Довольный Родион улегся, вытянулся, наслаждаясь ласковыми прикосновениями девичьих рук. Ничего такого — Валька, конечно, девушка симпатичная, но уж больно молода. Да и не в его вкусе. Впрочем, Родион не смог бы сказать с уверенностью, каков в данном случае его вкус. Ему многие нравились, а в мае, как из армии пришел, в первые дни бросался чуть ли не на каждую юбку. С переменным успехом — скромный был парень.

    — Ой, Радик… Не верится, что ты уже отслужил, — улыбнулась Валя, старательно намазывая кремом обгоревшие на солнце плечи Родиона. — Вот, кажется, совсем недавно с тобой на слете были, у нас на Седом озере, помнишь?

    — Помню, помню… — поводя плечами, хмыкнул молодой человек. — Ты еще байдарку о камень порвала.

    — Было дело, порвала! Та байдара вообще, если хочешь знать, уже была дырявая.

    — Ага, само собой. Я даже знаю, кто постарался. Не ты, нет!

    — Ах так? Ах вот ты как? Да я тебя сейчас… защекочу!

    — Ой-ой! Не надо… Не надо-о-о-о…

    Родион совершенно не выносил щекотки, а все девчонки об этом знали и пользовались.

    — Валька, отстань! — Юноша корчился от смеха. — Отстань, кому говорю! Ха-ха-ха! Смотри, смотри — вода-то уже закипела!

    — Врешь ты все! И вовсе не… Ой, начальник дистанции идет, кажется! И с ним еще кто-то…

    — Где?

    — А вон, за деревьями! К «кубинцам» уже подошли — быт проверяют!

    — Ну, надо же, в первый день! — Молодой человек встрепенулся и быстренько натянул спортивные штаны и футболку.

    На самом деле населенный пункт, из которого происходили соседи, назывался попросту Сива, но если прочитать название как латинское, то получится Куба — вот их и звали на слетах кубинцами.

    А вода в котлах действительно к тому времени закипела, причем во всех трех. Валентина бегом бросилась к кострам. Вот дурочка-то — только что говорила «быт, быт», а сама чуть не проворонила!

    Схватив пластиковую бутылку с крупой, Родион едва успел оттеснить девчонку в сторону.

    — Та-ак! Почему около открытого огня — в шортах?

    Ага! Заметили все же! Пожаловали…

    — Здравствуйте! — с улыбкою обернулся Родион. — Что, уже быт проверяете?

    — И вам не хворать! Да, заодно и быт.

    Начальника лагеря, добродушного мужчину лет сорока пяти, полноватого, в широкополой ковбойской шляпе, как и полагается, сопровождала свита: начальники дистанций, судьи и прочие достойные лица.

    — Мы Михаила Валентиновича ищем, руководителя вашего. Он сейчас где?

    — В поселок ушел с ребятами, прикупить кое-что.

    — Скоро же магазин приедет! — удивленно хмыкнул начальник лагеря. — Кстати, что из продуктов надобно — можете в судейском лагере заказать. А Валентинычу скажите, что ровно в девятнадцать ноль-ноль будет совещание по КТМ [КТМ — контрольно-туристский маршрут, может включать в себя проверку разнообразных навыков, полезных в походе: переправы через водные преграды, вязание узлов, знакомство с топографическими знаками, оказание первой медицинской помощи и так далее. (Прим. ред.)]. Чтобы не забыл!

    — Передадим, не забудет.

    — Вот и хорошо. За быт сейчас не будем оценок ставить, пока предупредим, но уж с завтрашнего дня — смотрите! — Уходя, начальник шутливо погрозил пальцем и вдруг остановился, прислушался. — Это кто у вас так храпит-то?

    — Да водитель наш, Коля. Умаялся парень — ехали-то сколько!

    — Ну да, пусть отдыхает. То-то я и смотрю — автобус ваш на месте.

    — А куда ему деться-то?

    Махнув на прощание рукой, Родион подошел к желтому школьному автобусу с надписью «Дети» — уж какой для поездки нашли — и вытащил из салона несколько банок тушенки.

    — Радик, больше бери! — закричала от костра Валентина. — Дядя Миша сказал, чтобы продуктов не жалели.

    — Хм… Не жалели! Эх, в нашу бы часть всех вас — живо бы научились экономить!

    Отслужил Радик неплохо, разве что далековато — в Мурманской области, за Полярным кругом. Хорошо, до армии успел в техшколе РОСТО получить водительские права двух категорий — «С» и «В», и потому целый год службы провел за баранкой «УРАЛа». И даже не столько в кабине, сколько под машиной. Ну и в карауле — как же без этого? Много чему он в армии научился и теперь лелеял мечту — заработать деньжат, прикупить нестарое авто и заделаться частным таксистом. Многие так поступали: сам себе хозяин — красота! И летом не понадобится больше выпрашивать две недели за свой счет, как сейчас, в «Промлесе», можно ездить на туристские слеты запросто, своим ходом. А еще…

    — Радик, ты какой суп любишь?

    — Никакой не люблю.

    — Тогда я гороховый засыплю. Шесть пакетиков.

    — Пакетики эти — для запаху только. Главное, тушенки с картошкой побольше.

    В соседней палатке вдруг заворочались, и раздался скрежет зубовный…

    — Эй, Николай! — со смехом окликнул Радик. — Проснулся, что ли?

    — Ох…

    — Что, тяжело? Нечего было вчера с марийцами водку с брусникой трескать!

    — А сам-то как будто не трескал! — недовольно пробурчали из палатки.

    — Так я же меру знаю!

    Все-таки здорово было ощущать себя взрослым: и капитан команды Валентиныч, знавший Радика еще сопливым пацаном, и прочие мужики относились как к равному и приглашали в компанию, чтобы вместе выпить пива или водки.

    Детские запреты Родиона уже не касались, и потому он внушал откровенную зависть «младшей» команде, пока потягивавшей пивко подпольно.

    — Чего-то тихо кругом, — снова подал голос водитель. — Где все-то? Спят, что ли?

    — В поселок за пивом ушли.

    — За пивом? Слышь, Радик, как придут, разбуди, а?

    — И не подумаю — сам все выпью!

    Коля в палатке хмыкнул и тут же захрапел снова. Родион опять развалился на коврике, а Валентина подошла и села рядом, обняв коленки, прямо на землю, благо тыльную часть ее украшала пропиленовая пенка, любимый аксессуар юных туристов, обожающих покрывать сей предмет разными надписями, вроде «Хибины-2010», «Кавказ» или, на худой конец, «Селигер».

    — Вот храпун! — Девушка покосилась в сторону палатки. — Радик, а ты с нами в марте в Хибины пойдешь? Дядя Миша сказал, он тебя звал.

    — Звал, — задумчиво кивнул молодой человек. — Не знаю, правда, отпустят ли на работе?

    Честно сказать, после года службы на Север его не тянуло — хотя за службу-то командование части даже прислало благодарственное письмо тетке, у которой Родион и рос лет с десяти, после гибели матери. Отца он вовсе не помнил. Тетка относилась к нему прохладно, сварлива и скупа была не в меру, так что и письмо ее не сильно порадовало. Впрочем, бог с ней…

    — Радик, а тебе правда уже почти двадцать? Не верится! На вид семнадцать едва, а то и всего шестнадцать.

    На самом деле юноше только в мае исполнилось девятнадцать, но выглядел он и впрямь года на два моложе. Впрочем, внешний вид тут не главное. Вернувшись из армии, Родион все чаще ловил себя на мысли, что ему с прежними дружками-сверстниками, даже туристами, и поговорить толком не о чем: дела и проблемы их казались такими детскими, что хоть плачь, хоть смейся! Снять на танцах девку, да как бы мама не узнала! Выпросить у отца бабок на бензин, покататься «на тачке», выпить да на дискотеку, а потом всем рассказывать: «Да мы там… блин… все, что горит…»

    Детский сад! За год службы Родион от такого отвык, повзрослел. А ведь поначалу и не заметил. Казалось, вот вернется, и все будет по-старому: посиделки в подъезде или в песочнице, пиво, девки… «Травку» и все такое Родион, слава богу, на дух не переносил. Но вот вернулся на гражданку и понял: что-то изменилось. Пиво в грязном подъезде и прочие развлечения подростковой компании показались провинциально-скучными, бессмысленными. В конце концов, коли уж на то пошли, лучше тогда в приличном кабаке посидеть! «Ой, Радик… А нас туда пустят? А вдруг матыга узнает?» «Матыгой» недоросли величали нежных матушек, а подружек — Натахами да Маняхами, разве что с добавлением школьных кличек.

    Да, вырос Родион из всего этого…

    — Радик! Ради-ик! Ты вообще здесь или нет? О чем задумался?

    — О типах социального действия Макса Вебера.

    — Я серьезно!

    — Да и я серьезно. — Молодой человек приподнялся на локте и пояснил, стараясь не рассмеяться: — Действия бывают целерациональные, ценностно-рациональные, аффективные и традиционные…

    — Ну тебя на фиг! Издеваешься?

    — Ничуть! Повторяю, мне ведь сессию зимой сдавать.

    — А, ты же у нас теперь студент-заочник, понятненько! — Валентина обиженно надула губы. Правда, скоро опять спросила: — А из «Фабрики звезд» тебе кто нравится?

    — Девчонки там, говорят, ничего. А песен я не помню.

    — А! Ты «Арию» и «Король и Шут» слушаешь! Ведь слушаешь, да? — не отставала упрямая Валька.

    — Иногда.

    — И черную одежку носишь, я видела. Ты что — гот?

    — Почему сразу гот? — удивился Радик. — Ношу черное, потому что на нем грязь меньше заметна. Попробуй-ка под машиной в белом поваляйся! Да и вообще, зачем мне кем-то считаться? Готы, брейкеры, геймеры, байкеры, блоггеры… Баловство это все, детский сад!

    — Ой, какие мы взрослые! У меня знакомый есть, Женька Федосеев, ему двадцать один уже, и он гот! И цепи носит, и одежду черную, даже ногти в черный цвет красит.

    — Видел я Женьку, — молодой человек лениво зевнул и потянулся. — Он ведь, кажется, в пединституте учится?

    — Ну да, в филиале.

    — Гуманитарий хренов. Знаю я, как там учатся, можешь мне не рассказывать! К тому же Женьку пока предки содержат…

    — Он, между прочим, в прошлом году летом сам на машину заработал!

    — Это на старую-то «шестерку»? Которая тридцать тысяч стоит? — презрительно усмехнулся Родион. — Так я тебе, Валя, скажу: если бы его родители не кормили, да приходилось бы ему квартиру снимать, да за учебу самому платить — хрен бы он купил, а не машину!

    — Вот всегда ты так! Циник ты, Родион! На всякую светлую идею у тебя топор припасен! Не в честь Раскольникова назвали?

    — Нет, Валентина, не циник я, а просто немножко лучше знаю жизнь. Хоть какой-никакой, опыт уже есть. А у Женьки-гота что, кроме маминой юбки? Э, Валя! У тебя, между прочим, каша сейчас убежит!

    — Ой! Воду поможешь слить?

    — Давай помогу.

    Разговаривать стало некогда — пришлось заняться делом. К тому же Коля проснулся, включил в автобусе радио, повеселее стало, а затем и ребята из поселка вернулись — все довольные, принесли конфеты, тортик, пиво.

    — О, Валентиныч! Пивко! — Коля уже протягивал кружку.

    — Пейте, пейте! — Благодушно махнул рукой капитан команды, Михаил Валентинович, которого многие называли просто дядя Миша.

    С густой черной бородой, коренастый, он чем-то напоминал пирата, тем более что почти всегда носил тельняшку, находя ее самой удобной одеждой. Турист был заядлый, а скольких пацанов и девчонок увлек за собою — и не сосчитать!

    — Что, обед готов? Нет? Вот бездельники! Радик, вы что тут с Валькой делали-то? Ладно, ладно, не смущайтесь! Давай, Родион, кружку… А ты куда тянешь? Вырасти сперва! Брысь, кому сказал! Так… Вы пока пейте, а я ведомость заполню. Чего про кого не помню — спрошу.

    Пиво, сваренное на местной воде, вкус имело несколько непривычный, но приятный. Родион сдул пену, сделал долгий глоток и, посмотрев на блаженно улыбающегося водителя, хмыкнул:

    — Что, Коля, к марийцам-то сегодня пойдем?

    — Они сами придут! — Валентиныч обернулся. — С ответным визитом.

    — Ох, опять водку с брусникой пить! — грустно вздохнул шофер, обхватив растрепанную после сна голову руками.

    — А как ты думал? — Родион хлопнул его по плечу. — Национальный марийский обычай. Как они там поют-то? Если есть на свете рай — это их марийский край!

    — Эй, ухари! — снова оторвавшись от ведомости, Михаил Валентинович обвел компанию строгим взглядом. — Коля-то может расслабиться, ясное дело, а некоторым другим завтра КТМ бежать. А ночью — ориентирование. Радик, тебя куда записать?

    — В ночь! Люблю на звездное небо смотреть. Главное, чтобы без всякого там гнусного северного сияния и прочих пошлостей.

    — Ой, ой, сияние-то тебе чем не угодило?

    — Да надоело за год.

    — Ха — за год! Люди там всю жизнь живут. Та-ак… Значит, записываю на ночное… Миронов Родион Данилович… Радик! Данилович или Даниилович?

    — Даниилович. По паспорту так.

    — Кстати, после обеда можете прогуляться, дистанцию посмотреть. Только с пяти часов они уже КП [КП — контрольный пункт — точка на маршруте, спрятанная на местности, но обозначенная на карте, выдаваемой каждому участнику; при прохождении маршрута нужно найти как можно больше КП и получить в карточку соответствующую отметку, что называется «взять КП».] будут ставить.

    — А кто еще бежит, кроме меня? — поинтересовался Родион.

    — Кроме тебя? — Валентиныч почесал затылок. — Да кто захочет. Валька, краса моя, побежишь?

    — Побегу!

    — А вы, барышни?

    — И мы сбегаем. — Усевшиеся уже за стол девчонки разом кивнули.

    — А вечером сегодня у нас еще «узлы», — снова задумался капитан. — Радик, пойдешь на «узлы»? Там недолго. Еще вон и Катьку отправлю. А, Катерина Олеговна? Сходите?

    — С Родей — хоть куда!

    Катерина — высокая, стриженная в короткое «каре», крашеная блондиночка была уже вполне состоявшейся двадцативосьмилетней дамой, имеющей мужа и двоих детей, сына и дочку. Подобные ей, кстати сказать, во всех командах составляли большинство. Трудилась Катерина Олеговна, опять-таки, как и основная масса участников, в системе народного образования, героически преподавая в средней школе литературу и русский язык. Когда-то и Радик у нее учился, а потому покраснел, что, конечно же, не прошло незамеченным.

    — Ой, какие мы стеснительные! — промолвила Катерина Олеговна. — Ну прямо Алеша Карамазов!

    — Да, да! — охотно поддержал шутку кто-то из парней-студентов. — Радик у нас вообще на Алешу похож.

    — Ага! — Родион тут же перешел в наступление. — А кое-кто на Смердякова смахивает или на этого… на папашку ихнего… Как…

    Он хотел сказать, «как твой отец-лабазник», но осекся — не любил никого обижать, тем более в дружеской беседе.

    — Ладно, ладно! — поднявшись, учительница погладила Родиона по голове. — Он у нас парень умный, все КП возьмет. Верно, Радик?

    — Да уж конечно!

    Снова налили пива, выпили, поболтали.

    — Радик! Не пора нам дистанцию смотреть? — взглянув на часы, напомнила Катерина Олеговна, или скорее просто Катя.

    — А пойдемте, — охотно согласился парень.

    По старой школьной привычке он все еще обращался к ней на «вы», на что она порой обижалась — мол, не такая уж я и старая!

    — И я с вами… — рванулась было Валя, но тут же разочарованно махнула рукой. — Ой… я же дежурная…

    — Иван Михалыч с ними пойдет. А? Прогуляешься, Михалыч?

    — Да не знаю… Можно и сходить.

    Иван Михалыч, молодой патлатый мужик, тоже работал в школе, только в другой.

    — И мы пойдем! — встрепенулись студенты.

    — Ну, вот и народ набрался! — ухмыльнулась Катя. — Одеваться не будете?

    — А кого тут стесняться-то?

    — Тоже верно.

    Так и пошли. На Катерине Олеговне были лишь голубые шортики и красный лифчик от купальника, как ходили все женщины в туристском лагере.

    Для проведения слета местные власти отвели большой луг, тянувшийся вдоль лесополосы, на берегу порожистой речки, где густо росли ива и бузина. А вокруг расстилалась степь, плоская как стол, покрытая плантациями подсолнечника, кукурузы, томатов и прочих культур, бурно произрастающих на благодатном юге. Плохо было с дровами — в безлесную местность, где только вдоль дорог тянутся специально высаженные тополя и кустарники, их приходилось завозить, а в лесополосах, состоявших из платана, березы и сосны, запрещалось вырубать даже сушины.

    Вдоль посадок, насколько хватало глаз, виднелись разноцветные палатки, окруженные пестрыми флажками и броскими рекламными плакатами спонсоров. В тени деревьев притулился транспорт — легковушки, «газельки», автобусы. Над каждой группой палаток гордо реял вымпел с названием команды, а скорее местности, откуда она прибыла. Ленинградская область, Марий Эл, Ростов, Татарстан, Челябинск — кого только не было. Вся Россия здесь! На стендах, которыми была уставлена главная поляна, уже висели списки команд и всякие распоряжения. Народ свернул туда — почитать и ознакомиться, и Родион вслед за остальными. Впрочем, о стендах сразу забыли, углядев разложенные на импровизированных прилавках и просто на траве продукты и пиво. К ним и припустили со всех ног.

    — Мужики, а водка есть, или только пиво? — первым делом спросил у торговцев Иван Михалыч.

    — Обижаете! Конечно, есть. Вам какую — «Пять Озер», «Путинку», «На бруньках»?

    — Ой… — Иван Михалыч в досаде хлопнул себя по лбу. — Деньги-то… Парни, у вас есть?

    — Не… Забыли! То есть не думали, что тут уже все привезли.

    — Черт… Что же делать-то? Может, без меня сходите?

    — Хорошая идея! — тут же одобрила Катерина Олеговна. — Идите-ка вы все, ребята, за денежкой, коль такое дело. А мы с Радиком по дистанции прогуляемся, верно, Радик?

    — Прогуляемся, — Родион кивнул. — Парни, пива мне купите, я денежку отдам, как приду. Да! Совсем забыл: Валентинычу скажите, что в семь часов по КТМ совещание.

    — Вот и славненько! — проводив убегающих парней взглядом, улыбнулась Катерина Олеговна. — Нет, в этом году куда лучше, чем в прошлом, помнишь? Ах, ты же не был. В этот раз и место красивее, и река рядом, и вообще… О погоде уж молчу — повезло, что солнышко. А до нашего приезда, говорят, дожди беспрерывно шли — вон в реке воды-то сколько!

    — Да, — согласился Родион. — С погодою повезло. Тепло, жарко даже — и не скажешь, что конец августа.

    — Тут же юг, Радик!

    Двигаясь по грунтовой дороге через луг до шоссе, все примечали — где лучше установить КП?

    — Вон там я бы поставила, — прикидывала Катерина и показывала рукой. — И вон там, у сосенки… И обязательно — за тополями.

    — А границей, верно, будет шоссе.

    — Ну да. А еще река и… вон то болотце.

    — Интересно, оно проходимое? — задумался юноша. — В случае чего, можно было бы хорошо срезать.

    — Да… — Учительница посмотрела в ту же сторону. — Пожалуй. А пойдем посмотрим!

    — Пойдем… те…

    — Да хватит «выкать» уже! Побежали!

    Болотце оказалось не очень серьезное, по краю вполне можно было пройти. Родион хотел установить метку — камень или палку, но раздумал: не очень-то честно получилось бы.

    — Что там все высматриваешь, Радик? Садись, отдохнем.

    — Да я и не устал особо… хотя…

    Пожав плечами, молодой человек уселся наземь рядом с Катериной Олеговной. И вдруг почувствовал, как между ним образовалась некая связь — пока едва ощутимая, но крепчавшая с каждой секундою. И оба прекрасно все понимали…

    — Радик, посмотри, что у меня там, на спине… под лопатками… ниже…

    Они занялись любовью прямо здесь, в траве, самозабвенно и страстно. Молодой человек расстегнул на Кате купальник, а она только того и ждала и без слов привлекла его к себе, поцеловала в губы, стаскивая с парня футболку и штаны.

    А Родион уже не видел вокруг ничего — ни шоссе, ни тополей, ни болотца, — только бездонные серо-голубые глаза женщины, ее стройное тело, вздымающуюся в волнении грудь…

    Потом они долго лежали рядом… и снова овладевали друг другом… а потом, одевшись, не сразу поднялись.

    — Ты мне нравился еще с восьмого класса… — тихо призналась Катя. — Такой был скромник, совсем дитя. Но я тебя уже тогда хотела! Представляла себе… Греховная страсть, правда?

    — Не знаю, — молодой человек пожал плечами.

    Конечно, в школе слыхал краем уха о подобных вещах: испокон веков бывало, что молодые учительницы до замужества заглядывались на видных старшеклассников, даже спали с ними. Но то ведь старшеклассники, почти взрослые люди, а в восьмом классе ученики совсем еще дети и потом будут, конечно, рассказывать, хвастаться…

    Как уже много позже понял склонный к философствованию Родион, это все шло не от испорченности нравов, а скорее от неизлечимой инфантильности, поражающей молодежь в маленьких городках, вынужденную учиться в местных филиалах вузов. Одно дело, когда молодой человек или девушка учится и живет, так сказать, «в людях», в крупном культурном центре, что во многом, а то и полностью, меняет привычную жизнь подростка. И совсем другое, когда ничего особо не меняется: просто раньше девочка ходила в школу, а теперь — «в институт». А потом снова в школу, только уже в качестве учительницы. Если замуж еще не вышла, то по большому счету ничего и не изменилось: как жила дома с родителями, так и живет, на тех же детских правах. Так откуда взяться взрослению? Да и статус «взрослого» среди провинциальных подростков обычно достигается путем умножения сексуальных контактов и количества выпитого спиртного. И что получается? Как тут нормально развиваться девушке, молодой женщине по сути? По-настоящему взрослой она себя не считает, зрелых мужчин боится, оставаясь все той же девочкой-подростком. И из одиннадцатого-то класса кавалер страшным покажется, а вот из восьмого — в самый раз!

    — Ты о чем задумался-то, Радик?

    — О сексе, — честно ответил молодой человек.

    — Ого! — Катерина Олеговна стрельнула глазками. — Тебе мало? Нет, в палатку не приду — стремно. Да и слышно слишком хорошо!

    — Да я не в том смысле, — Родион с досадою махнул рукою. — А в плане фрейдизма, что ли…

    — Чего, чего?

    — Книга у Фрейда есть — «Я и Оно» называется. Там сказано, что человек слишком зависит от впечатлений детства. Я бы добавил — и юности тоже. Вот, как молодые учительницы в школах… не все, но некоторые…

    — Ой, мальчик мой, ты меня пугаешь! — Катерина всплеснула руками. — Фрейда он читал! И где ж ты такого набрался?

    — В армии читал, ну, в Интернете потом находил. Не только Фрейда, еще и Юнга, Фромма, — признался Родион, причем вовсе не из желания порисоваться. — Психология бессознательного меня очень интересует. И всякие там сны…

    — Эротические? — оживилась Катерина. — Говорят, в армии это обычное дело.

    — Да, и эротические, — юноша кивнул. — Но не только. Понимаете… понимаешь… — Родиону все-таки пришлось сделать усилие, чтобы обратиться к бывшей учительнице на «ты». Любовью заняться — дело нехитрое, но дальнейшие отношения — уже другое. — Понимаешь, мне давно сны снятся разные, странные, сколько себя помню, с детства.

    — Да что ты говоришь! — всплеснула руками женщина. — И я, как ни странно, тоже сны вижу, и все разные, и тоже с детства! Может, мы оба с тобой ненормальные?

    — Да вы… ты не смейся, я ведь серьезно. Причем некоторые сны повторяются. То какая-то девушка снится — неописуемой красоты…

    — Понятно, понятно!

    — Такая… Глаза голубые-голубые, бездонные, и волосы… длинные такие, белые, скорее даже серебристые…

    — Седая, что ли?

    — Нет, она очень молодая. Я бы даже сказал — юная. Но понимаете… понимаешь, не знаю даже, как объяснить… Она королева, что ли… И я точно знаю, чувствую — это моя женщина, она меня ждет, именно меня!

    — Вот уж точно — Фрейд попутал! — рассмеялась Катя. — Ну, не переживай так, красивые девушки многим парням снятся.

    — Нет, другим, наверное, не так. Я даже знаю, как ее зовут — Хильда.

    — Ого! На немочек потянуло?

    — Да ну вас… тебя! Я серьезно.

    — И я серьезно. Переутомился ты, Радик, книжек умных перечитал. В твоем возрасте это, пожалуй, вредно.

    — В каком это моем возрасте?

    — Ох, извини, дружок, все никак не могу привыкнуть, что ты уже не мальчик, даже в армии отслужил. Хотя по виду и не скажешь. Ну, не обижайся, ладно?

    — Да я и не обижаюсь, — юноша повел плечом. — Просто разобраться хочу. В себе хотя бы. Мне вот еще снится иногда, будто я и не в этом мире живу, а где-то далеко-далеко… Или давным-давно… И вот лечу я на коне, с мечом в руке, а впереди — враги, их король несется прямо на меня, секирой машет. И уже мы на круче бьемся, а под нами далеко-далеко — широченная такая река. Срываюсь и падаю туда, в эту пропасть, прямо на острые черные камни. А вода пенится, и это не вода уже, а кровь. Моя собственная…

    — Господи! — Перекрестившись, женщина чмокнула собеседника в щеку. — Знаешь что, дружок, пусть уж тебе лучше снежные королевы снятся.

    — Да кто был бы против!

    Они вернулись в лагерь уже ближе к вечеру, когда пора было идти «на узлы». Отправились вдвоем — Родион и Валентина, как договаривались.

    — Ой, что-то я переживаю… — Девушка уцепилась за локоть Радика. — Даже забываю от нервов, как булинь вязать.

    — Да брось, не напрягайся, — поглядывая вокруг, успокоил молодой человек. — Завяжем.

    — Так, все пришли? — Судья на этапе взглянул на секундомер. — Тогда приготовились… начали!

    — Ишь, ишь, как рванули-то — не остановишь! — подначивали за спиною болельщики, друзья-марийцы. — Валька-то, Валька… О-ой, какая девушка! Родька куда смотрит-то? На узлы, что ли?

    Уф-ф… упарились, но завязали. Справились быстро, хоть и вспотели оба — как и прочие участники.

    — Валенька, Радик, мы к вам сегодня в гости придем. Примете?

    — Чего же не принять, только мы ориентирование ночью бежим.

    — Дак и мы бежим! После водки с брусникой бежать гораздо веселей!

    Кто бы спорил!

    Так и шло: там постояли, потрепались, потом здесь: одна и та же компания по турслетам мотается, все друг друга знают. Тут чайку попили да немножко поговорили за жизнь, там вином угостили, а тут — водочкой. Валька, конечно, отказалась, а Радик выпил — всего-то стопарик. Все равно потом марийцы в гости придут с брусникой, а брусника у них без водки и не бывает, порядок такой. Кстати, конкурс на лучшую кухню на слетах обычно тоже проводится. Приятно проведя время, Родион и Валя явились в лагерь только к ужину, даже опоздали немножко. Все уже пиво пили, а кто не употреблял или не дорос пока, тот уныло чайком пробавлялся.

    — О, явились не запылились! Как узелки?

    — Завязали! В призерах будем.

    — Ну, садитесь ужинать… Машенька, душенька, положи-ка им каши.

    — Миски давайте, эй!

    Поев, Родион, отправился в свою палатку немного поспать, чтобы набраться сил перед ночным забегом. Устроился парень по-царски — один, потому что палатка была его собственная. Но и остальные члены команды жили не хуже — по двое-трое в шестиместных «домах» с просторной «прихожей» и полиэтиленовыми окнами.

    Раскатав поверх пенок спальник, Родион улегся, но заснуть не успел — не дали.

    — Радик, а можно я у тебя посплю, а то у нас шумно.

    — Ну, залезай…

    Молодой человек гостеприимно расстегнул полог и запустил Вальку. Устроившись рядом, девушка тут же дотронулась до его плеча:

    — Ой, какой ты горячий…

    Вот так все обычно и начинается: сначала «какой ты горячий», потом «что у меня там на спине?». Все вроде бы невинно, а на деле…

    — Чего ты так развалился-то?

    — Была у зайца избушка лубяная, а у лисы — ледяная…

    — Я вот тебя сейчас защекочу, понял?

    — Да понял, понял — спи давай.

    — Ага…

    Немного полежав, девушка снова заворочалась, прижалась к парню бедром.

    — Слушай, обними меня, а то что-то холодно стало. Ну правда, холодно. Только ты ничего такого не думай.

    Послушно «ничего не думая», Родион приобнял девушку и обнаружил…

    — Что ты маечку-то задрала, раз холодно?

    — А тебе что, мой животик не нравится? Скажи честно!

    — Очень даже нравится. Нормальный такой животик…

    — Ну, так погладь его… Выше, выше веди…

    А выше животик закончился и началась грудь. Тут и поцелуй случился — самый первый, нежный, как бутон розы… И шло все к закономерному финалу, но вдруг…

    — Соль не видели, изверги? — произнес суровый голос, казалось, прямо над ухом.

    — В автобусе посмотри! — отозвались тоже над головою.

    — А ключи от салона где?

    — У водителя!

    — А водитель где?

    — За пивом пошел. Или в гости. Да у Вальки-то спроси, она дежурная.

    — А Валька где?

    — В Родькиной палатке.

    — Спят, что ли?

    — Ага, спят. Милуются на весь лагерь! Эй, молодежь, вы хоть потише там!

    Родион захохотал в голос, Валентина за ним, хотя в ее смехе слышалась обида.

    — Валька, где соль-то?

    — Ну, достаа-а-ли! Счас!

    Едва не сорвав молнию, девушка выскочила из палатки. Оно, пожалуй, и к лучшему — вряд ли молодой человек совладал бы с собой при столь располагающих обстоятельствах. Да только лишнее это — молода еще Валька для таких дел.

    Палатка частенько обманывает обитателей иллюзией уединенности. Да, никто снаружи тебя не видит, зато слышит прекрасно. У полотняных стен звукоизоляция никакая, а члены дружного коллектива — буквально в трех шагах!

    — Вот вам соль — подавитесь! — снова зазвучал Валькин голос.

    — И мы вас тоже любим! — весело отозвались туристы.

    Родион вытянулся, заложил руки за голову.

    — Радик, а давай завтра куда-нибудь сходим вдвоем, а? Говорят, места тут красивые.

    — Можно и сходить, конечно.

    — Радик, а можно, я ночью за тобой побегу?

    — Беги, коли хочется.

    — Счастливо пробежаться! — пожелали от костра, тронули струны гитары…

    Все перекаты, да перекаты,
    Послать бы их по адресу…

    Молодой человек и не заметил, как под песню задремал. Веки отяжелели, все вокруг померкло, а гитарный перебор превратился в звон мечей средь шума битвы. Он снова сражался — все на том же берегу широкой реки, против тех же врагов. Но теперь кое-что начало проясняться. Река называлась Борисфен или Данапр, враги были из племени готов, а их предводитель носил имя Винитарий.

    Откуда Родион взял все это — никто ведь ему не рассказывал? А просто знал — и все. И еще знал, что не Родион его зовут, а…

    Глава 2

    Юг России

    Ночной маршрут

    Сон досмотреть Родиону не дали — пришли марийцы со своей брусникой и с водкой для комплекта, разумеется. Те, кто готовился бежать, водку не пили, только посидели за компанию, прикидывая маршрут при помощи полученных к тому времени карт. А там и срок подоспел, уже гудели динамики на главной поляне — что-то сообщали, кого-то звали.

    — Ну, пошли, что ли? — Валентина застегнула на запястье ремешок компаса и взглянула на Радика. — Я сразу за тобой бегу, не забыл?

    — О чем это они там сговариваются? — хихикнула Катерина Олеговна. — Кто знает, контрольное время сколько?

    — Три часа.

    — Ну, Радику столько и не надо, он минут в сорок уложится.

    — Да ладно — сорок!

    — Так что ты, Валюша, за ним можешь и не успеть.

    — Это я-то не успею?! Еще поглядим!

    Месяц, зацепившийся за вершины сосен, покачивал рогами, словно тоже сомневался: пробежит ли Родион Миронов маршрут за сорок минут? «Нет, вряд ли», — подмигивали звезды теплой южной ночи.

    — Ой, ребята, погодка-то какая! — поправив фонарь под тентом, защищавшим стол от возможного дождя, улыбнулась Катерина Олеговна. — Луна какая! Звезды! В такую ночь романтические прогулки совершать нужно, а не ориентирование бежать.

    — Вот-вот, — хмыкнул кто-то. — Заодно и прогуляемся. Романтически.

    — А с погодой и впрямь повезло. Помните, в прошлом году какой дождь зарядил!

    — Не в прошлом, а в позапрошлом.

    — В прошлом тоже капало.

    — Ну, что? — Михаил Валентиныч поднялся с самодельной лавки. — Пойдем-ка на старт, други. Карты, компасы, часы не забудьте!

    Зрелище вокруг разворачивалось прекрасное и удивительное: по всему лагерю оранжевыми цветами пылали костры, взлетали в небо искры, и везде, словно отражение звезд, сверкали фиолетово-синим огнем холодные искорки фонарей. На главной поляне вдруг вспыхнули разноцветные лампочки, и фонарики стягивались туда целыми стаями, будто светлячки.

    Настроение у всех участников было приподнятым, раздавались шутки, смех, пожелания удачи. На посторонний взгляд могло бы показаться, что все эти мужчины и женщины, солидные люди, на две недели вернулись в пионерское детство — с палатками, песнями у костра, стенгазетами, линейками, конкурсами художественной самодеятельности и оценками «за быт». Ну и с водкой, конечно, не без этого, взрослые все-таки. Впрочем, спиртное употребляли аккуратно, для настроения.

    А Родиону и без водки было весело — ночное ориентирование нравилось ему, пожалуй, больше остальных соревнований. Ему достался тринадцатый номер — слава богу, суевериями он не страдал. Четырнадцатый был у Валентины, двенадцатый — у Катерины Олеговны, которая не раз уже посматривала на юношу блестящими в свете фонарей глазами. И чего, спрашивается, смотрит-то?

    — Внимание участников! Первые номера — на старт… Марш!

    Через три минуты снова:

    — Марш!

    Укрепленные на лбах бегунов фонарики один за другим исчезали в ночной тьме. Вот унеслась Катерина Олеговна, подходила очередь Родиона, и нельзя сказать, чтобы молодой человек совсем не волновался. Было волнение, но такое приятное, словно слабенькая, ласковая щекотка.

    За спиной вдруг громко чихнули.

    — Будь здоров!

    — Не дождетесь!

    — Тринадцатый номер! На старт… внимание… Марш!

    Родион не торопился — спокойно двинулся по дороге, ориентируясь на рой фонариков впереди, еще не рассеявшихся и двигавшихся одной группой. Впрочем, вот один отщепенец свернул… второй… третий…

    Но многие остались вместе — бежали веселыми компашками по три-пять человек. Видно, не очень-то им нужны были призовые места, больше привлекала возможность весело провести время. И веселились — издалека слышно было.

    — Ай, Анька, тут яма!

    — Да я попала уже!

    — Вылезай, ждем. Кстати, там рядом с ямой КП.

    Последняя фраза была сказана потише, но Родион услышал и улыбнулся. Тут и компас с картой не нужны — просто держись за всеми. Многие так и делали, образуя бодрую шумную толпу. Где-то впереди, совсем рядом, бежала Катерина Олеговна, а эта женщина из тех, кому нужна победа. Молодой человек это хорошо знал и не собирался никого догонять. Вместо этого, взяв пару КП, он перешел на шаг, думая дождаться Валю — вместе-то и впрямь веселее. Оглянулся — за спиной мерцал очередной рой светлячков. Даже позвал:

    — Валюша! Ты где там?

    — О! Уже свидание назначили! — тут же прокомментировали бегущие. — Радик, ты, что ли? Коньяк будешь?

    — А у вас есть?

    — Обижаешь! Что же мы — не экипировались? На вон, глотни.

    — Нет, спасибо, я лучше потом. Вы Вальку нашу не видели?

    — Не, не видели. Постой! Она, кажется, куда-то влево свернула. Ну да, к шоссе. Или к болоту.

    — А точно она? — засомневался юноша.

    — А больше некому — кто же еще впереди-то?

    Налево, значит, свернула. И чего ее туда понесло?

    Родион посмотрел на карту — в той стороне имелось немало КП, и обнаружить их куда труднее, чем здешние. Пожалуй, туда и стоит направиться, да побыстрее. Заодно, может, и Валька отыщется.

    Светя фонариком под ноги, юноша рванул через кусты параллельно шоссе, едва не угодив с разбегу в овраг, где, впрочем, взял еще пару КП, после чего, довольный удачей, устремился дальше. Время от времени останавливался, сверялся с картой, осматривался, прислушивался. Где-то далеко за спиной слышались крики, впереди на шоссе мелькали желтые отблески автомобильных фар. Автотрасса с одной стороны и болото с другой служили границами, но по краешку топи можно было значительно срезать путь к самым дальним КП.

    Взобравшись на холмик, молодой человек внимательно всмотрелся вперед… Есть! Увидел! Вон в зарослях мигнула синяя звездочка фонарика… снова мигнула. Хотя вряд ли это Валентина, скорее уж Катерина Олеговна, она ведь знает этот путь — вместе смотрели. Вместе… ага… «Идущие вместе» — была вроде бы такая партия или молодежное движение. Или «Наши» называлось — как-то так. Их и здесь, на слете, много: кричат «Россия, вперед!», флагами трехцветными машут. А в армию идти не хотят, норовят откосить всеми средствами, уклониться от исполнения «почетного долга». Какие же это патриоты? Дезертиры и предатели, вот они кто.

    Родион улыбнулся своим мыслям: всего год прослужил, а мозги ему успели прополоскать, пусть и не слишком.

    Фонарик снова мелькнул впереди — Катерина Олеговна срезала путь краем болота. А Вальку, интересно, где черти носят? Подождать? Пожалуй, не стоит — уж совсем-то прогулочным шагом идти стремно. Догнать Катерину? Почему бы и нет? Все равно Валька потерялась. А Катя пусть не зазнается. Тогда мешкать нечего, надо рвать!

    Спустившись с холма, юноша бросился бежать вдоль оврага к болотцу, по тем местам, где вот только сегодня он… они с Катериной Олеговной… с Катериной… А тело у нее очень красивое. И грудь такая, что…

    Черт!

    Задумавшись, Родион и не заметил, как с разбега влетел в болото. Да как еще влетел — в вязкую жижу сразу по пояс!

    Родион не раз тренировался под чутким руководством дяди Миши, поэтому не паниковал, зная, как вести себя в такой ситуации. Чувствуя, как злая трясина предательски засасывает ноги, первым делом лег на грудь, прямо в дурно пахнущую жижу, и стал грести под себя все подряд — тину, камыши, обломки веток. И шарил, шарил руками вокруг, настойчиво отыскивая твердую опору. Да что-то все никак не мог найти, а тут еще фонарик, как назло, слетел с головы и утонул — прости-прощай.

    Вон там, похоже, деревце… дотянуться бы, дотянуться… ну, чуть-чуть… и… эх! Есть!

    Черт! Гнилое… сломалось. Ладно, под себя его… И работать, работать руками…

    А опора все не находилась, и Родион чувствовал, что погружается в болотину все глубже и глубже. Позвать на помощь? Стыдно, но, похоже, деваться некуда, иначе…

    Юноша уже набрал в грудь воздуха, приготовился крикнуть, как вдруг почувствовал под ногами некую зыбкую твердь. Болотце, видать, оказалось не такое уж глубокое. Вон и кочки, камыши — метра два до них, не больше, в лунном свете хорошо видно. Имеет смысл рискнуть и попробовать туда добраться.

    И-и-и р-раз!

    Родион рванулся вперед, чувствуя, как трясина отпускает ноги, а руки вот-вот ухватятся за твердые кочки… Готово!

    Господи…

    Это оказались никакие не кочки, а просто сухие камыши, а под ними… под ними…

    Выбравшись из одной трясины, молодой человек тут же ухнул в другую, куда более глубокую, вязкую, гиблую. Гнусная жижа засосала его, проглотила, не охнув. Юноша и понять ничего не успел, как оказался в болотине с головою. Ряска сомкнулась над ним, и сильно сдавило грудь, и стало трудно дышать… Уже совсем невозможно… И не крикнуть… не успеть. А вокруг только вязкая жижа, липкая могильная тьма… и холод…

    Глава 3

    Южная лесостепь

    Истр

    Однако именно холод пошел на пользу — быстро отрезвил и тем самым спас. В мыслях прояснилось, руки начали двигаться, работать, грести, голова наконец пробила свод мерзкой жижи — и с каким наслаждением Родион вдохнул! Господи! Будто заново на свет появился! Можно сказать, что так и есть.

    Воздух! Как же это здорово — просто дышать! Но расслабляться рано, эта отвратительная болотина вполне способна утянуть его снова. Работать, работать! Грести! Тина, камыши, ветки… Ого, да тут хорошие ветки, большие! Целые лапы… Еловые, что ли? Откуда здесь елки? Вот что-то твердое — ствол березы, видать, повалило когда-то бурей. Только бы не гнилой, только бы…

    И-и-и… рывок! Черт… неудачно… Ствол скользкий, оказывается. Зар-раза! Еще разок! И-и-и… Оп-па! Есть! Уцепился! Теперь вторую руку… Ага! Подтянуться, упереться ногами… и ползти, ползти, ползти…

    Добравшись наконец до твердой земли, Родион повалился без сил, перевернулся на спину и некоторое время лежал, глядя в небо. Ночь, кажется, стала теплее, звезды и месяц исчезли, разве что изредка проглядывали в разрывах туч. Даже, кажется, капнуло — прямо на грудь…

    Юноша взглянул на себя, охнул и рывком приподнялся. А чего это он голый-то? Полностью, абсолютно, будто в бане! Ну, карта, компас, часы, кроссовки с носками, ясное дело, в трясине остались заодно со спортивными штанами. Но футболка-то? А плавки?

    Вот незадача! А с другой стороны — живым выбрался все-таки, хоть уже почти и не чаял, а одежда — дело наживное. К черту это все, уже теперь не до поисков КП. Бегом в лагерь, к костру. Неплохо бы и выпить чего-нибудь… Черт! Как же он пойдет-то — голышом, что ли? Стыдно, ночка-то светлая. А впрочем, не слишком. Да и не скроешь все равно такое, потом годами будут вспоминать: «Это на том слете было, когда Радька Миронов в болотине штаны потерял. Так потом и пришкандыбал голышом в лагерь — девок всех распугал, варнак…» Не со злорадством, наоборот, с веселым сочувствием — с каждым ведь могло случиться. И все же приятного мало. Штаны бы хоть какие раздобыть! А для этого нужно пробраться в лагерь. Даже КП возле самого лагеря еще можно взять. Хотя, само собой, в штанах это делать удобнее. Как в переделанной песне поется:

    Если друг оказался вдруг
    В штанах…
    Если парень в горах не ах,
    Без штанов…

    Ладно, хватит тут художественной самодеятельностью заниматься, никто ему сюда штанов не принесет, идти надо. Краем речки можно пробраться, под обрывом никто и не заметит, потом лесополоса укроет. Если что — как появятся впереди фонарики, можно успеть спрятаться, переждать, коли уж так вышло.

    Рассудив подобным образом, молодой человек приободрился. В конце концов, ничего особо страшного не случилось. Ну, заплутал, угодил в болотину, не бывало, что ли, такого ни с кем? Вот штаны бы только… а то все же как-то неловко.

    Разглядев лесополосу, Родион прикинул маршрут и, стараясь держаться подальше от коварной трясины, быстро зашагал по траве. Идти босиком с непривычки было не очень-то приятно, и молодой человек ступал осторожно, опасаясь поранить ноги о разбитую бутылку или острый сучок. И еще приходилось внимательно смотреть по сторонам, выискивая во тьме синие искорки. Однако их нигде не было, и юноша даже удивился — неужели так далеко зашел?

    Кругом было темно — гораздо темнее, чем во время старта. Да еще внезапно пошел дождь, правда, короткий и теплый, и Родион был ему даже рад: смоет с тела болотную грязь.

    А когда дождь закончился, молодой человек осознал, что заблудился. Узкая лесополоса вдруг обернулась непроходимой чащей с буреломами, колючими елками и высоченными дубами в три обхвата. В окрестностях лагеря ничего такого не было и быть не могло. Куда ж он зашел?

    Родион пожал плечами, ничего не понимая. От болота до лагеря минут сорок ходу, максимум час. Но где он, лагерь-то? Где все?

    Юноша вновь всмотрелся в темноту — ни одной синей звездочки! И тишина… Ни гитары не слышно, ни голосов, ни смеха…

    Впрочем, нет. Прислушавшись, он различил неподалеку приглушенные голоса. И они быстро приближались!

    Стеснительный Родион тут же отпрыгнул в кусты, спрятался. Зачем — сам не знал, просто на всякий случай. Видеть говоривших он не мог — лишь смутные тени едва мелькнули во тьме, но по голосам определил, что люди это молодые. Проходя мимо, они сбавили шаг.

    — Ты что? — спросил кто-то совсем рядом с тем местом, где притаился Родион. Слова незадачливый турист понял хорошо, лишь мельком отметил, что язык какой-то странный. Может, местный говор? — Хотобуд, что ты застыл?

    — Я слышу… Показалось, будто в чаще кто-то есть. Прячется.

    — Это косуля. Или олень, заяц, может, кабан, — ответил ему другой голос, звучавший более уверенно и даже нахально. — А людей тут нет, кроме нас, тем более ночью.

    — Да, — поспешно согласился Хото… Ну, обладатель того чудного имени, которое Родион толком не разобрал. — Должно быть, олень или кабан. Или волк!

    — Тоже верно. Идемте, парни! Волноваться не о чем, духи болот сделают все за нас еще до рассвета.

    — А если он…

    — Не успеет! И не посмеет! Как может смертный противиться воле богов? Хватит спорить, бежим, други, нам надо успеть до утра.

    И призрачные ночные тени исчезли так же внезапно, как и возникли, растворились в лесу. Немного обождав, Родион выбрался из кустов, ругая себя за дурацкие комплексы. Ну, подумаешь, голый? Дорогу-то можно было спросить. А теперь вот иди, пробирайся, думай, в какой стороне шоссе. Хорошо, проглянул среди туч узенький серебристый месяц, давая возможность разглядеть хоть что-то. Да и рассвет, судя по всему, был уже близок. Какое там называли контрольное время — три часа? А стартанули в час ночи. И если он, Родион, не явится на финиш, пропавшего начнут искать — прочесывать лесополосу, луг, болото. Черт! Вот стыдоба-то! И ладно бы, сопливый подросток какой-нибудь, а то ведь солидный человек, в армии отслуживший. И вот такой конфуз! Славы в веках теперь не миновать, хоть на слеты не показывайся!

    Юноша усмехнулся: все равно он будет ездить. Туризм такое дело — затягивает с головою, как вот та трясина…

    Трясина!

    Родион резко остановился, ощутив под ногами зыбкую слякоть. Снова болото! Здесь-то оно откуда, совсем ведь небольшое было!

    И тут вдруг послышался стон — очень слабый, едва различимый. Будто кто-то звал на помощь — из последних сил, обреченно, без надежды… Но кто там может быть, в болоте? «Неужели Валька?» — с ужасом подумал молодой человек. Она ведь пошла именно в ту сторону и где-то по пути потерялась. Может, тоже в трясину забрела? Или Катерина Олеговна!

    Да ладно, что гадать? Раз там, в болоте, человек, надо бежать на помощь! Но только с умом бежать, осторожно, чтобы самому снова в трясину не угодить. Слегу нужно подобрать! Вон как раз подходящая сушинка.

    Выломав жердь, молодой человек сделал пару шагов и крикнул:

    — Эй, кто здесь? Есть кто-нибудь?

    «Кто-нибудь… кто-нибудь… кто-нибудь…» — отозвалось эхо и заглохло вдали. Но потом снова раздался стон, уже громче и яснее!

    Определив направление, Родион ткнул перед собою слегой — плеснула болотная жижа. Но глубоко жердь не погрузилась, а значит, можно пройти. Он и пошел, прощупывая путь перед собой и с осторожностью ставя ноги. Слега придавала уверенности: если что, проще будет выбраться.

    — Эй, эй! Где ты?

    — Здесь… О боги…

    Обернувшись на голос, Родион вздрогнул и моргнул, не веря глазам. Освободившийся из плена дождевых туч месяц высветил вдруг донельзя странную картину. За камышами, за мелкой болотной порослью, прямо посреди темной жижи кто-то шевелился! Парень лет шестнадцати или того меньше лежал на спине, привязанный к толстой колоде! Лица не разглядеть, видно только, что тощий, в широких штанах, с голой грудью. В кожу глубоко впились веревки, а тяжелая колода неумолимо погружается в трясину.

    Ну, ничего себе! Кто же его так? Ладно, об этом можно и потом спросить, сейчас некогда.

    — Держись, парень!

    Слега неожиданно провалилась метра на полтора, и Родион едва сумел удержаться. Спасатель хренов! Еще немного, и некому было бы спасать!

    А колода с привязанным пацаном между тем все погружалась, вот совсем скрылась в трясине. И тут Родион со страхом осознал, что не представляет, как быть дальше. Веревки разрезать — нужен нож, а где его взять? Придется тянуть парня вместе с проклятой колодой. Пробуя путь слегой, он сумел подобраться к несчастному почти вплотную и со второй попытки зацепил веревку за сучок, правда, при этом до крови расцарапав утопающему грудь. Ничего!

    — Терпи, пацан, терпи! Нормально все… Сейчас я тебя вытащу…

    Сказать было куда легче, чем сделать! Сам-то парнишка оказался тощий, но колода весила ого-го сколько! Правда, утопающий держался мужественно: не скулил, не ныл, даже не матерился — терпел молча, лишь хлопал глазами да время от времени облизывал пересохшие губы.

    Еще немного… оп! Потянув колоду на себя, Родион не рассчитал сил и повалился в жижу. Но оказалось, к его радости, что там совсем не глубоко, а чуть позади росли кусты и даже тоненькие деревца — березки, что ли? Или ивы?

    Болотная вода уже поднялась до лица связанного парня, когда Родион, отбросив слегу, ухватил колоду обеими руками, дернул, потянул… И-и-и — раз! И-и-и — два! И-и-и… Пошла, пошла, пошла! Поехала, родная! Ну, еще чуть-чуть подтолкнуть.

    Вытащив колоду на твердое место, под деревца, Родион уселся рядом и облегченно перевел дух.

    — Ну, вот. Как бы теперь тебя развязать-то? Ножика нет? И у меня нет. Придется руками… О, да тут кто-то булинь соорудил! Сейчас, сейчас, развяжу, потерпи немного. Ничего, если я колоду переверну с тобой вместе? Ты ведь не то еще терпел… ага… Так… Ну… все, пожалуй. Тебя как зовут-то, парень?

    Отвязанный улыбнулся и пригладил длинные грязные волосы, придававшие ему сходство с Маугли. Некоторое время он сидел молча, покачивая головой и, надо думать, приходя в себя, а потом ткнул рукой в грудь:

    — Истр, сын Доброгаста!

    — Истр? Честно сказать, странное имечко.

    — Истр, да. А кто ты?

    — Меня Родионом зовут, можно просто Радик.

    — Рад-ди… Тебя зовут Рад! И ты… из болота?!

    — Да можно, наверное, и так сказать. — Молодой человек пожал плечами.

    — О боги! Я так и знал!

    — Ты вообще-то как? — Родион спрятал неуместную пока улыбку. — Идти сможешь?

    — Могу, — Истр закивал, встрепенулся. — Да-да, идем скорее отсюда.

    — Ты местный? Дом твой далеко?

    — Дом? Нет, близко. Скоро дойдем. Кто твой отец, Рад? Из какого рода?

    — Миронов моя фамилия, — усмехнулся молодой человек. — Отчество — Даниилович. Хотя отца я и не помню.

    — Пошли, пошли, не стой! — заторопился новый знакомец. — Клянусь Свентовитом, ты мне теперь как брат!

    Вот оно как! От таких слов Родион даже застеснялся. И говорил парнишка странно — скорее всего, на местном диалекте, распространенном в здешних станицах. Чем-то на русский язык похож, чем-то на украинский и белорусский, короче, смесь какая-то.

    — А где твой дом? — допытывался по пути Истр. — Где обитает твой род?

    Шагал он уверенно, видать, хорошо знал дорогу. И пострадал, похоже, не сильно. Может, не стоит его домой провожать? Пусть лучше скажет, как в лагерь пройти.

    — Я вообще-то издалека приехал, все мы…

    Сказав это, Родион вдруг снова вспомнил, что, мягко говоря, одет не для визитов — точнее, совсем не одет! А между тем светало — ни на шоссе в таком виде не выйти, ни у палаток показаться.

    — Издалека?! — Подросток, шедший впереди, вдруг застыл, обернулся, и в светло-карих глазах его явственно сверкнуло изумление. — Так ты… Что же, один?

    — Ну, не один, мы тут с командой. Я же говорю — на турслет приехали, а я вот, идиот, заблудился. В болоте чуть не утонул, да и одежку всю там оставил.

    — Мне непонятны твои слова, друг! — Тряхнув длинными темно-русыми волосами, мокрыми от дождя и болотной грязи, Истр посмотрел на Родиона с большим подозрением. — Ты случайно не гот?

    — Да не гот я! И не панк, и не эмо, и не другой какой, прости Господи, полудурок — у меня забот хватает, тусоваться попусту некогда.

    — Не гот, говоришь… Но и не из наших, — все присматривался парнишка. — И на гунна ты не похож.

    — Сам ты гунн! — неожиданно разозлился Радик. — Вылитый Аттила!

    — Аттила?! — с неожиданной радостью воскликнул Истр. — Теперь и впрямь вижу — ты точно не гот. Гот бы сказал не Аттила, а Этцель! Ага… Ты знаешь верховного вождя гуннов! Может быть, ты его видел, как я сейчас вижу тебя?

    — Знаешь, что, парень… Не пошел бы ты своей дорогой? А я своей. Только будь любезен, покажи… Ну, если не лагерь, так хотя бы шоссе или речку. Ой, Господи! Меня ж ищут уже!

    — Ну вот! — Парнишка вдруг погрустнел. — Ты, Рад, опять стал говорить непонятно. Откуда ж ты пришел?

    — Я ж тебе говорю, дурья башка, из Ленобласти мы, с севера!

    — Дурья башка — это что? У вас так называют вождей?

    — Ага… И товарища Сталина — в том числе. Ладно, парень, некогда тут с тобой. Погоди-ка!

    Молодой человек нарвал папоротников и травы, кое-как прикрыл чресла — тот еще костюмчик получился.

    — Вот, блин, индеец чертов!

    Показаться этаким чучелом в лагере — нет уж, это выше всяких сил! Однако и в станицу так не явишься. Одно утешение — там Родиона никто не знает.

    — Слышь, как там тебя… Истр, — позвал он, дивясь про себя, кто же выдумал парню такое имечко. — Пожалуй, я все-таки с тобой прогуляюсь, раз уж ты говоришь, до дома твоего недалеко.

    — Нет, нет, это рядом. Будь нашим гостем, о славный Рад! — Мальчишка приосанился, сверкнул глазами, гордо выставил вперед правую ногу! Князь да и только!

    — Ладно, ладно, зайду, раз уж позвал. Только уговор: я сначала где-нибудь на улице, у заднего двора подожду, а ты мне какие-нибудь штаны вынеси, шорты там… И неплохо бы еще рубаху или майку. Я все потом верну, не сомневайся. Да, чуть не забыл, мобилу тоже захвати, позвонить надо срочно.

    — Заклинаю всеми богами, Рад, говори яснее! — в ответ взмолился Истр, мотая головой.

    Вот дурень-то! Слов уже не понимает. Или он малость «того»?

    — Идем, идем, друг! — продолжал Истр. — Значит, твой род далеко?

    — О Боже! Сказал же — на севере. А здесь у нас лагерь, турслет, понимаешь? Туристский слет.

    — Ты здесь… без родичей?

    — Я и вообще, знаешь ли, живу один! — Юноша хмыкнул.

    Это была почти правда: жить с теткой Родиону надоело, и он собирался по возвращении с турслета снять комнату в бывшем общежитии — уже договорился.

    — Один! — Истр снова застыл, будто пораженный молнией. — Совсем один?!

    — А что тут такого-то? У меня, если хочешь знать, и вообще все родные умерли. Ну, почти.

    — Умерли?! Их убили враги?

    — Ага, конечно… Кто же еще-то?

    — А ты выжил и ушел с севера сюда?

    — Ну хорошо, пусть так будет: ушел, — Родион уже и не знал, как еще говорить с этим странным пареньком, у которого явно были не все дома.

    — Значит, ты изгой?!

    — Значит, изгой, — хмуро кивнул Родион. — В таком виде — точно. Короче, с одежкой поможешь или как?

    Истр вдруг взглянул на него совершенно по-новому, будто впервые. И улыбнулся — широко и, похоже, совершенно искренне. Улыбка у него оказалась славная — жаль, что дурачок.

    — Друг мой Рад, сын Да… Ду…

    — Говори просто — Родион, и все тут.

    — Друг мой, хочу сказать: ты наконец-то обрел род! Вернее, обретешь, ибо мой род станет твоим! Мой отец Доброгаст — старший над всеми в селении, хотя там живут не только наши родичи. Ведь так все чаще случается в нынешние времена.

    — Времена, говоришь? Познера насмотрелся и меня истории учить вздумал? Я ведь постарше тебя, да и знаю малость побольше. Родичи, не родичи, понятное дело: родовая община сменяется соседской. Только вот не пойму — при чем тут ты? А! — Молодой человек с горечью сплюнул наземь. — Да кто ж тебя поймет? Ты хоть читать-писать умеешь? Ладно, ладно, не обижайся. Ну, так что — дашь одежку-то?

    — Лучшие мои одеяния будут готовы для тебя, о славный брат мой!

    — Ну, вот и договорились! — ухмыльнувшись, молодой человек хлопнул спасенного по плечу. — Тогда чего стоим, кого ждем? Пошли, друг Истр, в твою станицу. Или как там у вас называется? Впрочем, постой! Эти, что тебя в болотце утопить решили, — из твоего селения?

    — Не знаю, — подросток угрюмо качнул головой. — Они были в личинах. Может быть, жрецы.

    — Жрецы? Да у вас там что — тоталитарная секта?

    — Люди Велеса. Так они себя называли, когда мы встретились.

    — Встретились? Заранее уговаривались?

    — Да, они ждали меня в том месте, куда обычно приходят жаждущие получить силу великого Радомира.

    — Радомира?

    — Это прославленный вождь. Спасая свой род, он прыгнул в болото, в трясину. Там он исчез и обрел вечную жизнь.

    — Хм… интересные у вас в секте верования.

    — Это давно было, еще до гуннов. Когда мерзкие готы и их вождь Винитарий победили наш народ. О, то была великая битва!

    — Постой, постой! — услыхав что-то знакомое, Родион взмахнул рукою. — Как ты сказал? Винитарий? Кто это такой?

    — Вождь готов. Он жил в старину, еще до прихода гуннов. В те времена Радомир и совершил свой подвиг. И я хотел бы иметь его силу и храбрость. Навьи сказали — это очень просто, надо только преодолеть страх перед трясиной. И тогда…

    — И ты им, конечно, поверил, этим навьям. Кстати, а кто они?

    — Те черные жрецы, в личинах. Они привязали меня к колоде, а потом вдруг исчезли, видно, ушли в подземный мир.

    — Угу, угу, в подземный, куда же еще-то? А ты, значит, должен был полностью погрузиться в болото…

    — И встретиться там с Радомиром! И все от него получить.

    — Что же передумал? — Родион цинично расхохотался. Неожиданно история спасенного начала его забавлять. — Иль страшно стало?

    — Истр, сын Доброгаста, не трус! — Собеседник вздрогнул и даже побледнел. — Не трус, нет, и…

    — Спокойно, парень. Никто и не думал называть тебя трусом, просто интересно — чего ж ты меня не прогнал? Объяснил бы — мол, так и так, погружаюсь в трясину исключительно по своей воле, не надо мне никакой помощи, все хорошо.

    — Нет, не хорошо, — Истр до крови прикусил губу, потом тихо продолжил: — Знаешь, брат мой, мне показалось, что навьи смеялись в кустах. А значит, это были вовсе не навьи. Зачем им смеяться-то?

    — Так показалось тебе, или на самом деле смеялись?

    — На самом деле. У меня очень хороший слух.

    — Лучше бы у тебя мозги были хорошие! Ладно, не обижайся. Сам до армии таким же дурачком был.

    Подросток пожал плечами:

    — Я не обижаюсь — поделом мне. Нельзя быть таким легковерным. Чтоб навьи снизошли до меня? Смешно.

    — Да уж, куда смешнее! Лежал бы сейчас в болоте, пускал пузыри… Нет, уже не пускал бы. Стало быть, не знаешь точно, что это за парни?

    — Нет.

    — А в милицию будешь заявлять? Участковый у вас тут есть? Что глазами хлопаешь? Только не вздумай сказать, что западло. Впрочем, твои проблемы, сам решай, — отмахнулся Родион. — И меня послушай, я хоть и ненамного старше тебя, но жизнь знаю лучше. Одно дело, если подонки эти просто решили покуражится, спровадить тебя в трясину без всякой задней мысли, по приколу — так частенько случается, придурков хватает. Особенно если не местные, они потом про тебя и не вспомнят. А вот если местные и ты им чем-то мешал, или испугаются, что ты их узнал, тогда могут и повторить попытку. Подстерегут где-нибудь да отоварят, а труп туда же в болото и выбросят — поди поищи. Ты уж, Истр, извини, но дело-то нешуточное, просто так нельзя оставить. Родителям своим обязательно сообщи. Ну, что глазами хлопаешь? Опять скажешь, непонятно?

    — Нет, понятно. — Подросток кивнул. — Почти все. Но родичам говорить не стану — это позор! И тебя прошу не говорить. Добро?

    — Как мичман наш говоришь — «добро». — Родион засмеялся. — Мореман хренов!

    — Поклянись, что никому не скажешь! Матерью-землей поклянись — пусть она тебя поглотит, если выдашь.

    Да, тяжелый случай! А ведь порой рассуждает почти как нормальный парень.

    — Хорошо, матерью-землей клянусь — пусть она меня проглотит.

    — Я сам сначала во всем разберусь, — вполне разумно пояснил «тяжелый случай».

    — Ну, разберись, разберись, — хохотнул Радик. — Смотри только, как бы боком все не вышло. Долго еще идти?

    — Скоро на месте будем.

    — Плутаем тут буераками всякими, нет бы на трассу выйти… Ой, нет! — Родион вспомнил, в каком он виде. — На трассу, пожалуй, не надо.

    Дальше пошли молча. Истр, как видно, думал о навьях, да и Родион — о них же. Про южные станицы много всяких слухов ходило: что там и за обычный мобильник запросто зарезать могут и что в волостях частенько бандиты заседают. Хотя они везде заседают, куда ни ткни. Вертикаль власти!

    Узенькая вьющаяся тропка то влезала в чащу, то шла лугом вдоль речки, то огибала трясину. Родион и подумать не мог, что здесь окажется так много болот и лесов! Раньше казалось, что только степь да степь кругом, не считая лесополос из тополя, редких рябинок да ивы. И бескрайние поля — подсолнечник, кукуруза, томаты.

    Тропинка вынырнула из леса, наконец появились нивы, подернутые золотистой дымкой. Как раз и солнышко встало, обогрело, высушило росу.

    — Слышь, Истр. Это что — рожь, что ли?

    — Жито! Готы его называют — «хлеб».

    — Понимаю, что хлеб.

    — Скоро жатва, потом праздники, — мечтательно заулыбался подросток. — Эх, и весело же будет! Восславим богов, потом игрища… ух!

    Вот она, современная молодежь — все бы играться.

    — Игрища? Так ты, парень, геймер, что ли? Снова не понял? Да ладно…

    Поля тянулись широкой полосой справа, а слева, на заливном лугу, за которым синела полоска реки, позвякивали колокольчики-ботала — там паслось коровье стадо.

    — Наш скот, Доброгаста! — с удовольствием пояснил Истр. — А вон там — наше поле. И это тоже.

    — А где же станица? Или как там у вас называется — хутор?

    — А вон!

    Молодой человек едва не споткнулся от неожиданности, увидев внезапно возникшие впереди хижины. По-другому их и не назовешь — низенькие мазанки, с соломенными крышами, похоже, врытые в землю. Насчитывалось их десятка два; возле каждой тянулись плетни, за которыми гуляли гуси и утки.

    — Вот так хутор! — в изумлении произнес Родион. — Близ Диканьки… Слышь, парень, а у вас там ведьм случайно нет?

    Глава 4

    Южная лесостепь

    Будь нашим гостем!

    Как и договаривались, Истр убежал в дом, точнее сказать, в усадьбу, а Родион остался за плетнем дожидаться обещанной одежки. Уселся в траву за кустами, вытянул ноги, греясь на солнышке — хорошо!

    Деревня состояла из дворов и отдельно выстроенных мазанок вдоль речки и выглядела, надо сказать, довольно странно. Или скорее просто бедно: улицы не асфальтированы, ни бара, ни клуба, ни машин. А самое главное, сотовой вышки Родион не мог найти, а ведь из лагеря ее хорошо было видно. Неужели так далеко ушли? Интересно получается — что же, у них тут и мобильная связь не работает? Придется стационарный телефон искать, а время-то поджимает! Туристы, поди, обыскались уже.

    Что-то долго Истр одежду подбирает… «Да уж, ну и имечко — Истр!» — еще раз удивился Родион. Впрочем, мало ли странных имен? В части, где служил, старшина был Дормидонт Кондратьевич, основательный мужик, из кержаков-староверов. А еще…

    Прикрыв глаза, Родион принялся вспоминать армейских дружков, отцов-командиров — а что еще-то вспомнить недавно отслужившему парню? Само собой, армию, в которую никто попасть не хочет. Ай-ай, вопят, дедовщина, боимся! Что-то в этом роде встречается, конечно, но без крайностей. А как иначе заставить нахального молодого балбеса делать что положено? Ходить в наряды, заниматься боевой подготовкой, кроссы по утрам бегать? Он ведь ни к чему подобному не привык, дома мама и бабушка на него молились, словно на икону — все на подносике подавали, даже сахар в чае размешивали. Как же, вдруг да дитя осердится, завтракать не будет? А уж если учиться куда поедет — вообще позор! Гонору у таких недорослей хоть отбавляй — и спортсмены-то они, и блоггеры, и геймеры, и еще хрен знает кто, а собственные трусишки-носочки постирать не умеют, мамкам домой возят! Те и рады: ах, мальчик наш, мальчик…. А «мальчик» уже такая дубина стоеросовая, что будь здоров. И вот горе-то мамкам-бабушкам, если от армии откупить не удалось! «Ребенок» звонит по мобильнику, слезные письмишки пишет: «Заберите меня отсюда-а-а-а». Сержант-сволочуга утром ка-ак гаркнет: «Р-рота, подъем!» — это вместо того, чтобы каждого разбудить аккуратненько: Андрюша, подъем, вставай, Олеженька… ути-пути-сю-сю-сю… А еще и на зарядку бегать заставляют, службу «тащить». Ау, комитет солдатских матерей, где вы?

    Служить-то всего год, а и то никто не хочет. В армии-то чай тебе не помешают. А впрочем, уже все к тому идет. Поваров нанимают, уборщиц — старшина Дормидонт Кондратьевич плевался, как узнал. Армия, сказал, армией должна быть, а не детским садом!

    — Рад!

    Задумавшийся Родион вздрогнул от неожиданности, услышав чей-то голос. Зовут?

    — Твое имя Рад?

    Обернувшись, молодой человек увидел перед собой девушку в полотняном платье до пят, с красной затейливой вышивкой, босую. Длинные каштановые волосы незнакомки были заплетены в толстую косу, на висках поблескивало что-то серебряное — серьги, что ли? Очень уж большие, однако. А личико миленькое, красивое даже. Глаза серые или серо-зеленые, большие, нос прямой, тонкий.

    — Это тебе! — Девушка держала плетеную корзинку с тряпьем, надо думать, обещанной одеждой.

    — Вот, спасибо! Ой… — Родион вскочил было, но тут же, устыдившись собственной наготы, спрятался за кустами. — Ты корзинку-то оставь и иди, ладно?

    — Ладно, — девчонка кивнула, опустила ношу на траву, снова улыбнулась. — Ты ведь наш гость, верно?

    — Гость, гость…

    Молодой человек поспешно натянул штаны — свободного кроя, что-то вроде джинсов фасона «трубы», правда, из более тонкого коричневато-желтого полотна. Вместо обычной застежки-молнии или хотя бы ремня скреплялись они тесемкой на поясе. К штанам прилагалась просторная рубаха, грязно-белая и с вышивкой, но без разреза и пуговиц спереди, так что надевать ее пришлось через голову. Костюм сопровождался тоненьким ремешком с тяжелой узорчатой пряжкой, похоже, серебряной. Стиль этника, так сказать. Уж не музей ли у них тут? А что, очень может быть! Музей под открытым небом — оттого и хаты такие убогие, и наряды соответствующие.

    — А это что еще? — Довольный, что наконец-то понял ситуацию, юноша с удивлением вытащил из корзины обувь.

    Вооруженный своей догадкой, он ожидал увидеть лапти, но ошибся: это было нечто вроде кожаных тапочек с ремешками. На самом дне корзины лежали какие-то матерчатые ленты с мужскую ладонь шириной. Портянки, что ли? Обмотки?

    Незнакомка все не уходила. Одевшись и выйдя из-за куста, Родион уселся наземь и по армейской привычке принялся обматывать левую ногу этой этнической портянкой.

    — Ой! Ой! — Всплеснув руками, девушка звонко расхохоталась. — Ты что же, поршни никогда не нашивал?

    — А ты, можно подумать, нашивала! — обиженно огрызнулся Родион.

    — Давай, помогу! — Девчонка вдруг упала на колени.

    — Да ладно тебе… Да отстань! Ну же…

    Но отбиться не удалось — девушка ловко обмотала его ноги лентами, натянула сверху «тапочки», а ремнями обвила почти до колена.

    — Ну, вот! Теперь — другое дело. А у вас на севере что носят?

    — Лапти! — хмыкнул молодой человек.

    — А-а-а! Так я и думала, — поддержала шутку собеседница. — Бедно живете.

    — Тебя как звать-то, чудо?

    — Радонега, — девушка зарделась. — Негой обычно кличут. Из рода Доброгаста я.

    — Понятно, — ухмыльнулся Родион. — Доброгастова Нега… А Истр — он тебе кто, брат?

    — Да, братец. Мы тут все братья и сестры. Но — только в нашем подворье, а еще в селении живут Межамир, Витенег, Сдислав, но нам они не родичи, просто соседи. Потому можно у нас в своем селении жениться и выходить замуж. Для тебя это чудно, да?

    — Ну, да, вообще-то, — на всякий случай подтвердил Родион, которому речи девчонки впрямь казались чуднее некуда.

    — Это потому что у вас в северных лесах только своими родами живут? — Нега усмехнулась.

    Родион ничего не сказал, лишь отмахнулся, да девушка и не ждала ответа.

    — Пойдем! — Она взяла его за руку и уже у самого плетня шепнула: — Ты мне сильно глянулся, Рад. А я тебе по нраву ли?

    — По нраву, по нраву, — искренне улыбнулся молодой человек. — Где у вас тут телефон — покажешь?

    — Все покажу. Идем же!

    Хороший был музей, просто отличный. Странно, что туристам про него никто не рассказывал, а ведь могли бы и на экскурсию сводить. Правда, в первый день слета не до культурной программы: все норовят с друзьями-знакомцами посидеть, да и к соревнованиям готовиться надо — какие уж тут музеи? После слета, на обратном пути разве что…

    А здесь было на что посмотреть! Это ж надо — целую деревню выстроили! И все добротно, красиво — соломенные крыши, белоснежные хаты-мазанки, плетни с висящими на них глиняными горшками. Повсюду зелень — сады, огородики, а за деревней — золотые пшеничные поля, луга с пасущимися стадами. Жаль только — ни крепости рядом, ни церкви. Еще красивее вышло бы, да, как видно, средств не хватило.

    — Ты на что засмотрелся? — Радонега потянула за руку.

    — Так. — Родион пожал плечами. — А почему никаких укреплений не выстроили? Денег нет?

    — Укреплений? — Девушка хлопнула ресницами. — Но… наши предки всегда жили без них. Да и гунны не позволят.

    Гунны не позволят… Н-да-а… До чего же бывают люди… делом своим увлеченные! А девчонка эта, Нега — что-то она молода для сотрудницы музея. Может, из местного института — практику летнюю проходит? Тогда понятно.

    Пройдя по заднему двору, мимо отлично сделанной кузницы, где усердно, несмотря на отсутствие посетителей, трудились кузнецы, мимо гончарной мастерской, хлева, птичника, еще парочки хат, молодой человек очутился наконец перед хозяйским домом. Тот был побольше и побелее других, но в том же стиле — крытая соломою полуземлянка.

    У входа уже собралась толпа человек из десяти — тоже в старинных одеждах, некоторые даже в разноцветных плащах. За главного, похоже, был заросший окладистой седой бородищей старик, его окружали такие же бородатые мужчины. Среди жавшихся чуть поодаль парней маячил Истр, уже одетый в чистую рубаху. Видно, все это были сотрудники этнографического музея. А Истр — сын директора, что ли?

    — Здоров будь, о славный Рад! — звучным хорошо поставленным голосом промолвил старик. — Спаситель нашего Истра от гнусных болотных лап!

    Красиво выражается — «от гнусных болотных лап»! А Истр времени зря не терял — всем уже разбазарил. Лучше бы мобильник притащил, чучело.

    — Здравствуйте, — вежливо улыбнулся Родион. — Извините, позвонить от вас можно?

    — Будь нашим гостем, о славный Рад! — Старик торжественно развел руками и пригласил в дом.

    Еще раз улыбнувшись, Родион спустился в жилище, надеясь, что там найдется наконец телефон…

    Мать честная! Вот это стол! Сказать, что ломился от яств — ничего не сказать. Чего тут только не было! Крынки с молоком и маслом, плошки с жареным мясом и рыбой, караваи… или коржи… тыква, репа, морковь, орехи.

    — Садись трапезничать, гостюшка! — обернувшись, довольно улыбнулся старик. — Меня зовут Доброгаст.

    — Да я уж понял…

    Сказать по правде, молодой человек слегка растерялся, не зная, как вести себя в такой ситуации. Просто взять и уйти — невежливо, но если тут нет телефона, то он не может себе позволить терять столько времени.

    — Уважаемый Доброгаст, телефон у вас есть где-нибудь? — напомнил он. — Понимаете, мне позвонить надо срочно, сказать хоть своим, где я есть, а то ведь ищут…

    Но Доброгаст вопрос о телефоне опять проигнорировал и вместо ответа указал на лавку — садись, мол.

    Остальные сотрудники музея толпились у входа и чего-то ждали.

    — Не понимаю, о чем ты спрашиваешь, славный Рад, — усадив гостя рядом с собой, наконец отозвался Доброгаст. — Мы многого не понимаем из твоей речи.

    Не понимают они, вот как… Да кто же не понимает слова «телефон», оно на всех языках одинаковое? Вообще никакой связи тут нет? Господи, да есть ли хотя бы электричество? Родион огляделся: как на улице не было столбов и проводов, так и в хате он не заметил ни осветительных приборов, ни радио, ни телевизора, ни уж тем более компьютера. Вообще-то оно понятно — музей есть музей. Данная экспозиция, вероятно, именуется «Жилище древних славян» или что-то в этом роде. Какой тут, к черту, компьютер? Хотя, с другой стороны, раз уж тут музей, так должна иметься и касса, и какая-нибудь сувенирная лавка.

    — Уважаемый Доброгаст, а вы давно работаете? Ну, музей ваш давно существует?

    Вместо ответа старик с важным видом поднялся с лавки; Нега с поклоном подала ему отделанный серебром рог, и точно такой же другая девчонка торжественно вручила гостю. Не пустой, конечно. Родион принюхался — что там такое, брага, что ли? Похоже на то. Как бы потом животом не маяться! Лучше бы водки налили. Или что у них тут — горилка? Нет, горилка в Украине.

    — Выпьем во славу богов, Световита, Стрибога, Сварога, за тех, кто дают нам солнце и жизнь, за тех, кто послал Рада, дабы спасти Истра! Слава богам!

    — Слава!

    Родион поддержал, раз уж тут так принято, и вместе со всеми выпил. Неудобно было обижать, они ведь, наверное, готовились и вот теперь обкатывали на случайно зашедшем парне новый обряд, тщательно восстановленный по древним рукописям, песням и всему такому прочему.

    — Здорово у вас тут, уважаемый Доброгаст, — едва осилив рог, помотал головой юноша. — Все так натурально сделано! И стол, и лавки… И очаг — это что, глина? И светильники… прямо как золотые! Правда, чадят — уж извините. Это что — настоящие древние вещи? Из курганов, могильников?...

    Источник - knizhnik.org .

    Комментарии:
    Информация!
    Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
    Наверх Вниз