• ,
    Лента новостей
    Опрос на портале
    Облако тегов
    crop circles (круги на полях) knz ufo ufo нло АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ИСТОРИЯ Атомная энергия Борьба с ИГИЛ Вайманы Венесуэла Военная авиация Вооружение России ГМО Гравитационные волны Историческая миссия России История История возникновения Санкт-Петербурга История оружия Космология Крым Культура Культура. Археология. МН -17 Мировое правительство Наука Научная открытия Научные открытия Нибиру Новороссия Оппозиция Оружие России Песни нашего века Политология Птах Роль России в мире Романовы Российская экономика Россия Россия и Запад СССР США Синяя Луна Сирия Сирия. Курды. Старообрядчество Украина Украина - Россия Украина и ЕС Человек Юго-восток Украины артефакты Санкт-Петербурга босса-нова будущее джаз для души историософия история Санкт-Петербурга ковид лето музыка нло (ufo) оптимистическое саксофон сказки сказкиПтаха удача фальсификация истории философия черный рыцарь юмор
    Сейчас на сайте
    Шаблоны для DLEторрентом
    Всего на сайте: 220
    Пользователей: 0
    Гостей: 220
    Архив новостей
    «    Март 2024    »
    ПнВтСрЧтПтСбВс
     123
    45678910
    11121314151617
    18192021222324
    25262728293031
    Март 2024 (899)
    Февраль 2024 (931)
    Январь 2024 (924)
    Декабрь 2023 (762)
    Ноябрь 2023 (953)
    Октябрь 2023 (931)
    Сергей Лукьяненко: Предел (фрагмент)

     Сергей Лукьяненко

    Предел

    От автора

    Писатель, рассказывающий о нашем мире, как правило, обходится словами, существующими в нашем языке. Писатель, который рассказывает о других мирах или будущем, неизбежно сталкивается с проблемой — как назвать то, чему нет точного аналога?

    Поскольку в этой книге действие происходит в будущем и в нескольких мирах, я был вынужден адаптировать бо́льшую часть незнакомых терминов, приведя их к знакомому виду. Однако надо учитывать, что отличия имеются практически всегда. Ряд терминов вообще пришлось оставить в грубой транскрипции — меры длины на Неваре не имеют точных аналогов среди земных языков, и автор счел нужным сохранить их в первозданном виде. В то же время основные меры расстояния Соргоса крайне близки к человеческим (98 сантиметров и 1011 метров), поэтому автор решил использовать термины «метр» и «километр».

    Вот примеры нескольких слов и терминов для любознательного читателя:

    Земля
    1. Книга, книжка — практически всегда имеется в виду электронная книга, выглядящая как прямоугольный лист мягкой ткани. При включении книга обретает твердость и становится похожей на лист плотного картона со сменяющимся изображением. В книге может быть записано огромное количество текстовой информации, но, в отличие от планшета, она не предназначена для показа видео, игровой или сетевой активности. Любопытная деталь — книга, разрезанная на несколько частей, превращается в несколько книг, каждая из которых полностью функциональна. Поэтому фразы «дай почитать», «поделишься книжкой», как правило, означают просьбу разорвать или разрезать книгу на части. Если речь идет о бумажной книге, которая является в большей мере предметом искусства и коллекционирования, то всегда уточняется: «бумажная книга».

    2. Внешний английский — основной язык международного общения, официальный язык Космофлота. Базируется на классическом английском языке с сильно упрощенной грамматикой и значительными заимствованиями из других языков, в первую очередь китайского, испанского и русского. Считается деловым и техническим, писатели и поэты для творчества, как правило, используют национальные языки. Большей частью персонажи общаются именно на внешнем английском; в тех случаях, когда они переходят на другие языки и это нужно для понимания ситуации или по соображениям приличия, их речь дается в оригинале.

    3. Аудио-ксено — язык звукового общения, разработанный Ракс и принятый как стандарт для цивилизаций Соглашения, наряду с графити-ксено (письменная речь) и код-ксено (языком программирования и обмена машинной информацией). Обязателен для всех офицеров Космофлота. Очень прост по структуре и удобен для произношения всеми разумными видами. Еще хуже приспособлен к передаче «избыточной информации», то есть художественных текстов, хотя отдельные энтузиасты разных видов предпринимают попытки адаптировать его для творчества.

    4. Космофлот. Несмотря на совершенно явное происхождение от ВВС, ВМФ и прочих армейских структур различных стран, Космофлот не является в полной мере военной организацией, его офицеры представляют собой нечто среднее между офицерами ВМФ и моряками современного торгового флота. Связано это в первую очередь с тем, что существующие доктрины Соглашения вообще не предусматривают сколько-нибудь масштабных военных действий. Единственным членом экипажа, максимально приближенным к понятию «военного», можно назвать офицера специальных (то есть боевых) систем корабля. Впрочем, военную подготовку все офицеры проходят в полной мере. Как дань традиции. И на всякий случай.

    5. Шеврон. В земном Космофлоте принято обозначение должности и звания посредством нарукавных шевронов (по образцу Советской армии времен Великой Отечественной войны или американской армии ХХ века). Цвет шеврона определяет, является ли офицер штабным, допущенным к полетам, находящимся в резерве и т. д. Число полосок на шевроне определяет звание, их цвет — выслугу лет и особые заслуги. Погоны используются лишь в парадной форме.

    Соргос
    6. Семья. Семья на Соргосе отличается от земной. Как правило, это не брачное партнерство мужской и женской особей. В семье могут быть от двух особей до нескольких десятков, сексуальные отношения в семье также могут принимать разные формы — моногамные, полигамные, групповые. Возможны семьи, в которых секс внутри семьи вообще не практикуется, хотя это достаточно редкий случай. По сути, семьей называется группа особей, ведущих общее хозяйство и связанных той или иной целью, секс вторичен. Выделяют следующие группы семей: Младшая, или родительская, в которой особь растет; Средняя, или подростковая, молодежная, куда, как правило, уходит повзрослевший ребенок. Старшая, или материнская, которую создают для рождения собственных детей и совместного хозяйствования. Разумеется, что для одного — родительская семья, то для другого — материнская… Изредка возникают Почтенные, или старческие, семьи, куда уходят самые старые или одинокие особи. Впрочем, кризис традиционной семьи коснулся и Соргоса: многие особи вообще не создают семей или пропускают какой-либо этап.

    7. «Жгучий клещ» — редкое, но встречающееся на Соргосе повсеместно насекомое-паразит. Особенностью клеща является локализация на слизистом эпителии гениталий и выделяемый им токсин, вызывающий многочисленные оргазмы. По этой причине «жгучий клещ» иногда втайне используется в качестве источника постыдного сексуального удовлетворения, а само его название табуировано и является грязным ругательством.

    8. «Материнская кукла-вкладка», или просто «кукла-вкладка» — традиционная детская игрушка, напоминающая русскую матрешку и погремушку одновременно. Состоит из восьми слоев — расписанных вручную шаров, в отличие от матрешки на резьбе. Внутренний — шарик-«яйцеклетка» и спермий, далее — эмбрион, детеныш, ребенок (различия между детенышем и ребенком малопонятны для человека, но в основном заключаются в отвердевании копыт), подросток, взрослый, старик и самая внешняя фигура — «хищник», изображающий стилизованного монстра и символизирующий смерть. Кукла-вкладка выполняет функцию погремушки, прорезывателя зубов и символизирует «бег жизни», философский и теологический термин, восходящий к древнейшим временам истории Соргоса.

    Невар
    9. Меры длины Невара отражают специфику дуальной цивилизации. Достаточно упомянуть, что «чи» (приблизительно полтора сантиметра) — это размер полового члена взрослого гуманоида, а «глан» (около восьмидесяти шести сантиметров) — средняя длина хвоста женской кошачьей особи.

    10. «Тра» — термин кошачьих Невара, слово в «невероятном будущем времени», в современности используется для обозначения лишь двух вещей: 1) объекта любви, секс или брачный союз с которым исключен по причине физиологии, возраста, пола или иных обстоятельств непреодолимой силы. Любопытно, что употребляется лишь термин «тра-жена»; «тра-муж» звучит, с точки зрения кошачьих Невара, очень смешно и нелепо; 2) неопределенно долгой и счастливой жизни, блаженства и покоя.

    Феол
    11. «Лучшая часть меня» — термин, которым гуманоидная особь Феол называет мозгового червя, с которым находится в симбиозе. Гуманоиды Феол практически лишены эмоций, но обладают развитым интеллектом. Червеобразный симбионт, эволюционно приспособленный для жизни в их организме, сам по себе практически не разумен, но дает эмоциональную составляющую общей личности. В принципе буквальное наименование симбионта должно переводиться как «совесть», но подобный перевод несколько запутал бы читателя.

    Классификация разумных миров, принятая в Соглашении
    1-й уровень — цивилизация до-технического уровня.

    (Примечание Феол — «термин “до-технического” идентичен термину “до-селекционного”».)

    2-й уровень — цивилизация начального технического уровня, до преодоления притяжения материнской планеты и выхода в космос.

    (Примечание Человечества — «выходом в космос является достижение скорости убегания применительно к материнской планете».)

    3-й уровень — цивилизация, вышедшая в космическое пространство и совершающая полеты в пределах своей звездной системы.

    (Примечание Ауран — «перемещение с поверхности планеты в космическое пространство посредством устройств типа “космический лифт”, “катапульта” или “пушка” также считается полетом».

    Примечание Феол — «перемещение с поверхности планеты в космическое пространство внутри природных или искусственно созданных живых организмов считается полетом».

    Примечание Ракс — «полетом считается смена положения с поверхности планеты на положение вовне».)

    4-й уровень — цивилизация, имеющая постоянные и самодостаточные поселения вне материнской планеты, но в пределах своей звездной системы.

    (Примечание Халл‐3 — «самодостаточность поселения определяется решением его жителей, а не решением жителей материнского мира».

    Примечание Халл — «единая и неделимая цивилизация Халл оставляет за собой право выборочно толковать данный пункт».)

    5-й уровень — цивилизация, достигшая любой иной звездной системы.

    (Примечание Ракс — «под достижением иной звездной системы понимается как пилотируемая, так и непилотируемая экспедиция».

    Примечание Халл — «под экспедицией понимается перемещение из одной звездной системы в другую материальных тел, способных к передаче информации и (или) осуществлению какой-либо полезной работы».

    Примечание Ауран — «иная звездная система должна находиться на расстоянии не менее трех с половиной световых месяцев от материнской звезды и на расстоянии, сводящем гравитационное взаимодействие звезд к ничтожно малым величинам».

    Примечание Человечества — «достижение иной звездной системы неисправным зондом или кораблем с мертвым экипажем засчитывается, если причина гибели экспедиции не носила системного характера и может быть названа случайной».)

    Миры, достигшие 5-го уровня, приглашаются к участию в Соглашении.

    Контакты с цивилизациями первого — четвертого уровней строго ограничены.

    Решение о контакте или вмешательстве, выходящем за границы научного и (или) локального, может быть принято только общим консенсусом цивилизаций Соглашения.

    Каждая цивилизация Соглашения несет ответственность за цивилизации первого — четвертого уровней в своей зоне влияния.

    Каждая цивилизация Соглашения вправе контролировать соблюдение правил иными цивилизациями Соглашения.

    Халл

    Ауран

    Феол

    Ракс

    Человечество

    Халл‐3

    Экипаж научного корабля «Твен»
    Валентин Горчаков, человек, капитан второго ранга, 34 года. Командир корабля.

    Матиас Хофмайстер, человек, капитан третьего ранга, 34 года. Старший помощник.

    Анна Мегер, человек, 47 лет. Мастер-пилот.

    Гюнтер Вальц, человек, 30 лет. Оператор специальных систем корабля.

    Лев Соколовский, человек, 78 лет. Врач.

    Теодор Сквад, человек, кадет, 16 лет. Системный администратор, специалист по ИИ.

    Алекс Йохансон, человек-плюс, кадет, 17 лет. Навигатор.

    Лючия Д’Амико, человек, кадет, 17 лет. Специалист систем жизнеобеспечения.

    Искин корабля «Твен»
    Марк, квантовый компьютер 6-го поколения, Искусственный интеллект — искин, 70-й цикл ядра. Синтетическая личность.

    Научная группа корабля «Твен»
    Бэзил Годфри Николсон, человек, 48 лет. Доктор наук, специалист по дуальной цивилизации Невар.

    Мэйли Ван, человек, 41 год. Профессор, доктор наук, специалист по фелиноидам системы Невар.

    Ксения. Ракс. 0 лет. Третья-вовне. Наблюдатель.

    Уолр. Халл‐3. 71 год. Специалист по гуманоидным формам жизни.

    Гость корабля «Твен»
    Двести шесть — пять / Толла. Феол. 82 года / 6 лет. Созерцатель агрессии из неправильной реальности.

    Корабль Стирателей
    Данных нет.

    Станция наблюдения Невар в правильной реальности
    Прима. Ракс. 12 лет. Первая-вовне. Наблюдатель.

    Система Невар, планета Кехгар (Земля), или Желанная в неправильной реальности
    Анге. Гуманоид. 27 лет. Инженер. Офицер третьей ступени Небесной Стражи поста 109–74.

    «Дружба» — первый межзвездный корабль дуальной цивилизации Невар
    Криди. Кот. 36 лет. Инженер. Начальник инженерной группы.

    Анге. Гуманоид. 27 лет. Инженер. Тра-жена (брачный партнер, полноценный союз с которым невозможен) Криди.

    Норти. Капитан от кис. 57 лет.

    Лерии. Капитан от гуманоидов. 48 лет.

    Казвар. Гуманоид. 51 год. Геолог.

    Система Соргос, планета Соргос
    Ян. Черный. 33 года. Инженер, военнослужащий, учитель.

    Адиан. Черная. 31 год. Социолог, экономический и политический аналитик.

    Сарк. Черный. 42 года. Старший лейтенант ракетных войск.

    Рыж. Рыжий. 16 лет. Подросток.

    Лан. Черная. 16 лет. Подросток.

    Часть первая

    Глава первая

    Вначале Анге почувствовала боль в горле. Потом заболело все и сразу. Голова кружилась, неслась куда-то, как отпущенный по ветру воздушный шарик, но одновременно была тяжелой, как свинец. Тело ныло, словно ее долго и небрежно волочили по земле. А еще у нее было гадкое ощущение, что она обмочилась — комбинезон в паху был влажным и липким.

    Что с ней?

    Она открыла глаза — с трудом. Полутьма, низкий металлический потолок, рядом жесткие ложементы кресел… она полулежала-полусидела в таком же, пристегнутая ремнями безопасности. Анге пошевелила пальцами на руке. Бережно повернула голову.

    Ну да. Она в космическом корабле. В первом звездолете Невара — «Дружбе». Точнее, она в одном из его посадочных катеров… и катер в свободном полете… она в невесомости…

    А впереди, в кресле пилота, развернутом в положение «для кис» — Криди. Лучший инженер, которого она знала — что среди «детей солнца», что среди кис. Ее лучший, да и вообще единственный друг на корабле. Ее муж, пусть и по символическому обряду.

    Диверсант!

    Заложивший взрывчатку в один из катеров!

    Пытавшийся ее задушить!

    Анге осторожно дотянулась до кнопки блокировки ремня. Нажала.

    Ремни не ослабли.

    — Не отстегивайся, — резко сказал Криди не поворачиваясь. Его спина напряглась, хвост дернулся. В пилотажном кресле он лежал на животе, вытянув к пульту передние лапы.

    — Зачем, Криди? — хрипло спросила Анге.

    — Через минуту мы входим в атмосферу. Тебя будет швырять по кабине, глупая обезьяна!

    Эти слова — «обезьяна», «обезьянья дочь» никогда раньше не казались Анге обидными. Ну да, они произошли от обезьян. А кисы от кошачьих. На соседних планетах эволюция выбрала разные виды для того, чтобы одарить их непрошенным разумом.

    Анге порой звала Криди «котом». Он порой звал ее «обезьяной». Это было нормально, это были грубоватые шутки, на которые они имели право.

    До тех пор, пока лапы кота не сжались на обезьяньем горле.

    — Зачем? — выкрикнула Анге. — Зачем, зачем, зачем?

    Криди молчал, по-прежнему не глядя на Анге и не убирая рук с пульта. Потом заговорил — и голос его утратил резкость, стал почти таким же нервным и громким, как у Анге.

    — Тебе не понять! Тебе никогда этого не понять!

    — А ты попробуй объяснить! — выкрикнула Анге. — Все равно ведь придется!

    — С какой стати? — огрызнулся Криди.

    Анге дернулась в кресле. Ремни держали прочно, голова плыла.

    — Ты меня не убил! — сказала она. — Значит, нам придется говорить. А пока ты не объяснишь, что происходит…

    Она закашлялась. Горло надсадно болело, шея, кажется, опухла. Анге захрипела, чувствуя, что задыхается.

    Криди, распустив ремни, соскочил с кресла. В один летящий прыжок оказался рядом с Анге. Его лицо с горящими янтарными глазами нависло над девушкой.

    — Молчи, дура! — рявкнул он. — Побереги горло!

    — Лучше… бы… ты… меня… — прохрипела Анге.

    Криди зажал ей рот ладонью. Прошипел что-то на своем языке — Анге разобрала лишь пару ругательных слов, причем адресованных не ей. Криди, похоже, ругал сам себя.

    — Пей, — он прижал к ее рту горлышко фляжки и стукнул по донышку. — Только чуть-чуть!

    Она сделала глоток воды — тот шершавым комом прошел по горлу, но стало легче.

    Анге глубоко вздохнула. Посмотрела в лицо Криди. Мгновение тот выдерживал взгляд — потом отвел глаза.

    — Зачем, муж мой? — спросила Анге.

    Криди застонал. Казалось это он, полуживой, связан ремнями, а не Анге.

    — Я отвечу, — сказал он. — Я расскажу. Только дай мне приземлиться. Тра-жена моя, дай мне спасти нас!

    — Ты сошел с ума… — прошептала Анге. Ненависть и любовь боролись в ней, сплавленные воедино нереальностью происходящего. — Ты сошел с ума… что ты наделал… ты взорвал «Дружбу»?

    — Нет, корабль цел, — резко ответил Криди. — За тобой следили. Ты, со своими нелепыми поисками диверсанта, была приманкой, глупая девчонка… и я попался…

    Он достал из кармашка шорт упаковку таблеток, выдавил одну, почти силой вложил в рот Анге.

    — Глотай. Обезболивающее.

    Она проглотила. Мысль о том, что боль может отпустить, была слишком волшебной, чтобы отказываться.

    — Я удрал на том же катере, который заминировал, — Криди вдруг усмехнулся. — Мы летим верхом на бомбе. Если она перегреется, взрыватель детонирует. Я буду садиться с выключенным двигателем, атмосфера у планеты густая, это может получиться.

    — Зачем ты взял с собой меня? — спросила Анге.

    Она вдруг почувствовала, что обретает вес. Катер входил в атмосферу.

    — Если бы ты осталась в шлюзе, тебя бы выдуло в космос, — ответил Криди.

    — А тебе не все равно?

    — Нет. — Криди развернулся и быстрыми движениями, цепляясь за кресла, вернулся к месту пилота.

    Анге откинула голову. Закрыла глаза. Боль исчезала — волнами, неохотно, будто морской отлив…

    Да что же такое произошло с Криди?

    — Криди… — позвала она. — Криди!

    — Что? — рявкнул кот.

    — Как мы обидели вас? На что ты злишься?

    Криди некоторое время молчал, но когда все-таки ответил, Анге уверилась, что кот сошел с ума.

    — Вы сжигали нас целыми городами. Вы сдирали с нас шкуры. Вы загнали нас в рабство. Вы нас убили.

    * * *

    Утро было холодным и еще темным, но Ян с удивлением понял, что выспался. Они ночевали в армейской палатке, разложив листы прессованного сена и застелив их одеялом. Спального мешка не было, единственный они отдали Рыжу и Лан, но одеял было достаточно. Вначале они укрылись каждый своим, замотались будто в коконы, но утром Ян обнаружил, что они с Адиан спят обнявшись, сжавшись под одним одеялом. Пожалуй, это было правильнее.

    Ян выбрался из палатки, тихонько, чтобы не потревожить спящую жену. Отошел к скале, помочился, вернулся к палатке и стал раздувать костер. Хотелось есть — он снова заглянул в палатку, оторвал изрядный кусок сена. Адиан проснулась, открыла глаза и улыбнулась ему.

    Удивительно — они могли улыбаться друг другу. После всего случившегося — все равно могли.

    — Спи, — тихонько сказал Ян и вернулся к костру. Вдали разгорался восход. Ян ворошил угли и подкладывал в огонь заиндевелые ветки, не прекращая жевать. Да, наверное, будь они хищниками, насыщаться было бы проще.

    Адиан выбралась из палатки, потянулась, подошла к костру. Протянула к огню руки. И вдруг воскликнула:

    — Ян, смотри! Что это?

    Ян поднял голову.

    В светлом небе, где гасли последние звезды, появилась еще одна звезда. Яркая и быстрая — она ползла через небосвод, снижаясь, отсвечивая то красным, то желтым, то белым.

    — То, что мы вчера видели? — спросила Адиан.

    Ян пожал плечами:

    — Не знаю. Нет, наверное… но что-то такое… похожее…

    — Самолет? Падает?

    — Да не знаю я! — сам удивляясь своей резкости, ответил Ян. Быстро поправился: — Не похоже. Высота слишком большая, даже военные так высоко не летают…

    — Он снижается.

    — Скорее падает, — уточнил Ян.

    Звезда наливалась светом. Она падала, казалось, прямо на них.

    — Может военный спутник? — предположил Ян. — Есть же спутники, которые садятся. Фоторазведка… — он вдруг осекся. — Лейтенант, штабной, он рассказывал мне, как началась война.

    — Помню, ты говорил, — сказала Адиан, не отрывая взгляд от звезды.

    — Рыжие ударили по столице из космоса. Значит, у них были термоядерные бомбы на орбите. Может быть, это…

    Он замолчал. Звезда падала не к ним, звезда неслась куда-то за перевал. Туда, куда ушли дети.

    — Глупо бомбить пустыню, — сказала Адиан. — Скорее, метеорит…

    Но Ян видел, как ее лицо напряглось. Они впустили Рыжа и его подругу в свою жизнь и стали семьей. Если это бомба, и она упадет прямо на головы детям…

    — Смотри! — Адиан взяла его за руку.

    Огненная точка стала еще ярче. И она замедлялась. Тормозила, меняла курс, маневрировала.

    — Не метеорит, — сказал Ян. Опустил руку в карман, нащупал пачку с остатками сечки. Доставать не стал, травы осталось слишком мало, чтобы жевать ее при первом желании, но приятно было знать, что она есть.

    Звезда пронеслась над их головами — все еще слишком высоко и быстро, чтобы можно было разглядеть что-то явственно. Но Яну показалось, что в полыхании огня он увидел блеск металла. И даже звук — едва слышный, но различимый в ночной тишине, запоздало прошел над ними. Звук, похожий на гул реактивных двигателей экспериментального сверхзвукового самолета.

    — Что-то военное… — подтвердила его мысли Адиан.

    Звезда скользнула вниз, теряя огненный ореол, превращаясь в металлическую точку с периодически вспыхивающим светом — будто кто-то то включал, то выключал двигатель. И исчезла где-то внизу, в предгорьях дикой степи.

    Они ждали несколько минут.

    Но взрыва не было.

    — У военных были планы запустить человека в космос, — сказал Ян. — Говорили, что корабль практически готов. Наверняка и у рыжих так же. Может быть, их запустили? Может быть, это и стало причиной войны?

    — Мы запустили космический корабль с экипажем и бомбами? — предположила Адиан. — Рыжие узнали, запустили свой. И тот сбросил бомбу. А теперь он приземлился. Наш или чужой.

    — Возможно, — сказал Ян. — Эта штука слишком большая для капсулы фоторазведки. Я бы сказал, что она не меньше самолета. Бомбардировщика. Высотный бомбардировщик или космический корабль.

    — Он сел недалеко. Надо идти, — сказала Адиан. — Идти быстро. Есть будем на ходу.

    Она огляделась, на миг задержала взгляд на палатке, покачала головой:

    — Все лишнее бросим. Надо спешить.

    — Оружие не лишнее, — сказал Ян.

    — Нет, — тяжело, преодолевая себя, сказала Адиан. — Не лишнее.

    * * *

    Алекс вернулся в каюту, нагруженный большим бумажным пакетом с едой. Кадетам есть в каютах строго воспрещалось (причины этого были столь же туманны, как и запрет мало выполним), а вот члены экипажа такое право имели. Кадеты в данный момент занимали штатные должности на корабле. Возникал конфликт правил, который Алекс решил в свою пользу.

    Тедди сидел на койке (еще одно традиционное нарушение) и крутил в руках модельку корабля «Энтерпрайз». Талисман был хорошо знаком Алексу, Тедди держал его на тумбочке в кубрике все годы обучения и раз в неделю бережно протирал от пыли. Ничего удивительного в этом не было, у всех имелись талисманы. Но сейчас системщик выглядел скорее малышом, возившимся с любимой игрушкой, чем выпускником космошколы.

    — Пирожки? — спросил Алекс.

    — Давай, — Тедди протянул руку, не отрывая взгляда от модельки корабля.

    Алекс вложил в ладонь товарища пирожок, плюхнулся на кровать и достал еще один себе.

    — Итальянская штучка, — сказал он. — Вроде закрытой пиццы. С мясом. Лючия делала.

    — Это русское блюдо, — ответил Тедди, по-прежнему крутя в руках «Энтерпрайз». — Лючия их лишь разморозила и приготовила. Она бы сама не справилась. По традиции pirojki готовит babushka — старшая женщина в семье.

    — Все-то ты знаешь, — миролюбиво сказал Алекс, дожевывая пирожок. — Но Лючия на самом деле научилась неплохо готовить. Вкусно, хоть она не русская и не babushka… Будешь еще?

    — Ты все запасы уволок? — Тедди протянул руку.

    — Нет, она еще делает… Ты что такой квелый?

    — Знаешь, что «Энтерпрайз» встречал в космосе своего двойника? — вопросом ответил Тедди.

    — Нет. Я доисторическое ретро не смотрю. Чем кончилось?

    — Ну, двух «Энтерпрайзов» быть не может, — туманно ответил Тедди.

    — Ты все переживаешь из-за наших двойников?

    — А ты?

    Алекс задумался. Неохотно ответил:

    — Стараюсь не думать. Той Вселенной больше нет. Хотя если это представить себе, то жуть берет! Ракс ненормальные!

    — Но это не совсем их вина.

    — Кто его знает на самом деле? — риторически спросил Алекс. — Скажи, а что ты так к этой модельке привязан? Я однажды попробовал посмотреть «Звездный путь». Каменный век! Модельки на веревочках. Командир корабля лично десантируется на планеты — смех один!

    — Если ты не заметил, то наш командир тоже это сделал.

    — А, — навигатор осекся. — Ну да. Но это была особая ситуация, и он случайно, и он русский, а русские всегда поступают по-своему. Так что тебе нравится в этом корабле?

    — Он из сериала «Звездный путь», — невозмутимо ответил Тедди.

    Алекс вздохнул и достал еще один пирожок. К его удивлению, этот оказался начиненным чем-то вроде кисловатой капусты. К еще большему удивлению, ему понравилось.

    — Ну и что?

    — Это был очень необычный сериал. Когда предки фантазировали о космосе, они обычно представляли себе войны между различными разумными видами. Такое тогда было время. А «Энтерпрайз» — мирный корабль. Экипаж исследовал космос и занимался дипломатией.

    Алекс поразмыслил.

    — По-моему, у него все-таки имелись лазерные пушки. И фотонные торпеды, хотя понять не могу, что это такое и как работает.

    — Имелись, — вздохнул Тедди. — Но все равно «Энтерпрайз» был мирный.

    Алекс никогда не считал себя специалистом по дипломатии или психологии. Но курсы психологической взаимопомощи для кадетов он проходил. И три «тревожных» признака некомфортного состояния товарища видел четко: необычное поведение, необычные разговоры и фиксация на памятном материальном объекте. Рапортовать старшему офицеру следовало после появления четвертого тревожного признака, а пока Алекс решил справляться своими силами.

    — Ко мне тут Лючия заходила, — небрежно сказал он.

    — Ну?

    — Целоваться полезла, — выдержав короткую паузу, сказал Алекс.

    — Чего? — Тедди поставил «Энтерпрайз» на тумбочку и сел на койке, повернувшись к товарищу.

    У Тедди Сквада было множество поводов задуматься и погрустить. Начиная с погибшего двойника «Твена» и кончая незаконным приказом, который он отдал бортовому искину (разумеется, этот приказ спас их жизни. Но и что с того?).

    Однако Тедди было шестнадцать лет, а единственной девушкой, фантазии о сексе с которой имели хоть какое-то правдоподобие, была Лючия Д’Амико, их товарищ по кадетской школе.

    — Да ничего. О таких вещах не рассказывают, — наставительно сказал Алекс. — Тем более — детям.

    Тедди проглотил напрашивающееся «сам дите» и сказал:

    — Врешь ты все. Никогда Лючи на тебя не смотрела.

    — Возможно, — вздохнул Алекс. — Но тут космос, сам понимаешь. Вокруг все либо старые, либо инопланетяне, либо ребенок.

    Тедди снова сдержался.

    — Гонишь ты.

    — Мы целовались, — задумчиво повторил Алекс. — И она спросила, был ли у меня настоящий секс… Клянусь формой!

    Такими вещами не шутили. Тедди побагровел и глотнул воздух. Спросил едва слышно:

    — И что… вы… Если вы на моей койке… я тебя…

    — Да зачем нам твоя детская кроватка, — гнул Алекс свою линию. — Мы поцеловались… — он сделал паузу, глядя на пылающие уши Тедди. И закончил: — А потом она спросила, что это я себе позволяю и ушла!

    Тедди с облегчением рухнул обратно на койку. Сказал:

    — Девчонки — они такие…

    — Сами не понимают, чего хотят, — вздохнул Алекс.

    Некоторое время приятели молчали, размышляя об одном и том же. Потом Тедди спросил:

    — У тебя еще есть пирожки? И попить чего-нибудь?

    — Держи, — Алекс протянул ему пакет.

    Что бы там ни занимало голову его юного товарища, но сейчас все это выдуло в открытый космос и там осталась только целующаяся Лючия.

    — Квас, — прочитал Тедди, доставая из пакета пластиковую бутылочку. — Я же тебе говорил, что pirojki — русское блюдо!

    Кадеты замолчали, жуя пирожки и размышляя о загадочном женском характере.

    * * *

    …Валентин сидел перед капитаном третьего ранга, в странном кабинете, который никак не соотносился с его хозяином. Чужой пейзаж в видео-окне, никаких личных фотографий, никаких сувениров, даже табличек с именами кораблей, на которых служил чиновник, не было. Странный кабинет. Странный хозяин.

    Принтер шелестел, выплевывая листы служебного предписания.

    — Если бы ваша иллюминация не остановила войну, а развязала, вы пошли бы под трибунал… — капитан третьего ранга сделал паузу и вдруг произнес с воодушевлением, будто эта мысль только что пришла ему в голову: — А, может быть, вы знали суеверия Соргоса?

    — В этом не было бы ничего удивительного, в конце концов мы находились в миссии почти месяц, — признал Валентин. — Но, знаете, что на самом деле удивительно?

    Капитан третьего ранга вопросительно посмотрел на него.

    — Удивительно то, что вы знаете проповедь блаженного Эвслана. Это заставляет задуматься.

    — И к какому выводу вы приходите? — заинтересовался капитан третьего ранга.

    Валентин еще раз обвел взглядом кабинет. Пан или пропал…

    — Судя по движению лифта, мы находимся примерно на минус двенадцатом — пятнадцатом этаже. Отдел кадров на поверхности, там чудесный вид на залив… Кабинет фальшивый, обставлен второпях, ему даже не сочли нужным придать рабочий вид. Не думаю, что это недочет. Скорее — проверка, пойму ли я это, а если пойму — то выскажусь ли вслух. Я решил озвучить свое мнение. Да, и еще. Третий ранг — вполне уместно, но у настоящего капитана третьего ранга ваших лет, дослуживающего свое в штабе, был бы десяток орденских планок на кителе. Попасть на теплое место в таком звании можно либо после ранения, либо за совершенно уникальные аналитические способности. Впрочем, в любом случае, пятнадцать лет назад вы присутствовали в академии на нашем выпуске. Тогда вы были гораздо старше, но у меня хорошая память на лица, адмирал Чернов.

    Человек в форме капитана третьего ранга удовлетворенно кивнул:

    — Замечательно. А что вы скажете, Валентин, если адмирал Чернов сейчас находится на другой планете, на конференции с участием всех разумных видов Соглашения? И никак не может находиться на Земле?

    Валентин помедлил, потом негромко ответил:

    — Это значит, что все гораздо хуже, чем я думал.

    Адмирал Чернов, который никак не мог находиться на Земле, не прокомментировал эти слова. Вместо этого он аккуратно собрал в стопку отпечатанное служебное предписание, положил на стол слева от себя. Коснулся сенсорной панели, принтер вздохнул и начал печатать снова.

    — Вы хотите сказать… — Валентин заколебался, но все же спросил: — Гибнущие один за другим миры, это вторжение? Или действия кого-то из Соглашения?

    — Нет никаких данных, подтверждающих ни то, ни другое, — сказал адмирал Чернов.

    — Так что же — случайность? — произнес Валентин, глядя на карту. — Если бы вы так считали, этого разговора не было бы.

    — А его и так не было, — усмехнулся адмирал. — Но раз вы заговорили о вторжении, то я вправе предположить — вы уже проверяли аналогичные случаи. И обнаружили последовательность планет, на которых происходят войны, следующей из которых…

    Он сделал паузу.

    — Следующей стал бы Соргос, — кивнул Валентин. — У них третий уровень. Спутники, несколько полетов за атмосферу… И ядерное оружие. Потом Невар, мир на грани пятого уровня. А затем… затем Ракс. Хотя это звучит смешно, я понимаю.

    — Вы правильно сделали, что не озвучили свои наблюдения, — кивнул адмирал. — А еще более правильно, что намекнули на них в отчете. И при этом спасли миллионы… или сотни миллионов жизней.

    — Это была случайность, — сказал Валентин.

    — Ну, разумеется, — адмирал улыбнулся. — Я отстаивал эту версию на трибунале. С чего бы вдруг капитан корабля настолько разбирался в местных суевериях, да еще и решил ими воспользоваться!

    — Правда? — спросил Валентин, неловко улыбнувшись.

    — Я изучил ваше досье, — сказал Чернов. — И все его внимательно читали. Вы всегда были подчеркнуто равнодушны к иным цивилизациям. Вы были абсолютно верны Соглашению. И это замечательно, иначе я не смог бы вас отстоять на трибунале! Но вот это решение, на Соргосе! Поле Лавуа в разгар магнитного шторма! Крылья ангела в небе! Остановленная за час до начала термоядерная война! Я понимаю, что вы не сдержались, но меня потрясло, как глубоко вы влезли в их образ мысли, в их мифологию и социологию. Минимальное воздействие — и грандиозный успех! И я не побоюсь этого сказать — в этом была даже художественная красота!

    — Я не знаком с образом жизни соргосиан, — сказал Валентин, аккуратно подбирая слова. — Даже толком не интересовался их культурой. И совершенно не ожидал последствий от включения поля.

    Чернов понимающе улыбнулся. Кивнул:

    — Ну да, конечно. Я так и заявил… Но мы изучили те моменты, которые отметил, но не смог экстраполировать капитан Горчаков… — Чернов улыбнулся. — И донесли свои сомнения по поводу череды планетарных войн до Соглашения. К сожалению, к нам отнеслись скептически. Тогда мы подали заявку на рейс научного корвета в систему Невар, она была удовлетворена. Разумеется, с наблюдателем от Ракс, это ведь их зона ответственности. Экспедицию формирует российское и европейское бюро Космофлота, но неофициально рекомендовано включить представителей и других агентств…

    Адмирал положил левую руку на одно служебное предписание, правую — на другую.

    — «Элизиум». Круизный лайнер европейского сообщества. Знаменитый тур «Шесть миров» по материнским планетам цивилизаций Соглашения. Шесть пассажирских палуб, три служебные, двенадцать туристических шаттлов, на борту аквапарк, два казино, девять ресторанов и двенадцать баров для пассажиров. Тысяча пятьсот восемнадцать метров длины, миллион шестьсот сорок тысяч тонн массы покоя. Семь тысяч пассажиров, около двух тысяч человек экипажа и обслуживающего персонала.

    — Наслышан, — пробормотал Валентин.

    — Перевести вас на такой корабль, на капитанскую должность, моего влияния не хватит, поскольку это будет выглядеть как поощрение за проступок. А вот первым помощником — могу. Это будет выглядеть, как наказание, — сказал Чернов. — Но через год капитан «Элизиума» уходит со своего поста, компания придерживается политики ротации каждые двенадцать лет. Если вы не совершите какую-либо глупость, пост капитана будет вашим.

    Чернов хлопнул по левой стопке бумаг.

    — А что там? — спросил Валентин.

    Чернов посмотрел на правую стопку.

    — Ах, да… Это научный корвет «Твен» серии АС. Сто семьдесят три метра длины, сорок девять тысяч восемьсот тонн массы покоя. Штатный экипаж — восемь человек. Научная группа — до десяти человек. Пост капитана пока свободен. Если вы примете командование, то это тоже будет выглядеть как наказание, верно? Тоннаж меньше, экипаж меньше.

    — Вы хотите, чтобы я наблюдал за происходящим в системе Невар? — спросил Валентин. — Или… чтобы вмешался в случае необходимости?

    — Как может идти речь о вмешательстве? — адмирал нахмурился. — Капитан, вы забыли про Соглашение? Неужели я мог бы отдать такой приказ? Задание «Твена» — наблюдать за ситуацией в системе, взаимодействуя с персоналом постоянно действующей станции. Обеспечивать работу научной группы. В общем, все как обычно. Вмешиваться, — Чернов посмотрел в глаза Валентину, — нельзя! Как и на «Енисее»! Нельзя!

    — Я понял, — сказал Валентин.

    — Если будет доказано, что вы сознательно вмешались в происходящее в системе, пусть даже с самыми благими целями, пусть даже предотвратив какие-то конфликты, — вы снова окажетесь под трибуналом! И с вашим послужным списком как минимум вылетите из Космофлота.

    — Наш разговор не индульгенция, вы ни на что не намекаете, ни о чем не просите, — произнес Валентин. — Ясно.

    — Нашего разговора вообще нет, — фыркнул Чернов. — Вы забыли? Я в другой системе, за много парсеков от Земли.

    Валентин пристально посмотрел на него. На похлопывающие по стопкам бумаг ладони. На мятую рубашку. От Чернова слабо пахло то ли одеколоном, то ли гелем для бритья. Вздохнул:

    — Даже не буду пытаться понять, как это возможно.

    — Вот и правильно, — легко согласился адмирал. — Выбирайте, прошу вас. В любом случае можете перевести с собой на новый корабль несколько человек из команды, которым доверяете. Но я абсолютно убежден, что в экипаже и среди ученых будут те, кому доверяют другие… службы.

    Валентин молча протянул руку, взял одну стопку бумаг и поднялся.

    — Разрешите идти?

    — Можете быть свободны, — кивнул Чернов.

    Валентин вышел из кабинета. Постоял несколько мгновений, глядя на лифт в конце длинного пустынного коридора. Пробормотал:

    — Нет, какого черта…

    И проснулся.

    Валентин открыл глаза и посмотрел в потолок. На мягком покрытии мгновенно высветились зеленые цифры: «6:52» — искин корабля зафиксировал его пробуждение и сообщил время.

    А неплохо он поспал, всю ночь. Со станции Ракс они улетели под вечер по времени корабля, около полуночи Валентин отправился в каюту. Возвращение в систему Невар прогнозировалось к девяти утра.

    — Все в порядке? — мягко спросил искин. — У вас учащенный пульс и повышенная активность нервной системы.

    — Просто сон, — ответил Валентин, глядя в потолок.

    — Кошмар приснился?

    — Нет, один трудный разговор перед вылетом, — глядя в потолок, ответил Валентин. — Марк, отчет!

    — Командир Горчаков, на вверенном вам корабле все в порядке. Мы движемся в червоточине, уточненное время выхода в нормальное пространство — восемь часов пятьдесят три минуты. Все системы исправны. Все члены экипажа и научная группа чувствуют себя нормально. Наш гость Двести шесть — пять и его симбионт Толла находятся в гостях у профессора Уолра. Каюта уважаемой Третьей-вовне отключена от наблюдения по ее приказу, но в данный момент у нее находится в гостях старший помощник Матиас. Мастер-пилот Анна Мегер находится в гостях у доктора Соколовского…

    — А? — Валентин потер глаза. — Ей нехорошо?

    — Насколько я могу судить, ей хорошо, — ответил Марк.

    — Блин, — Валентин сел. — Давно она… гостит?

    — Примерно с двух часов ночи, — сообщил искин.

    — М-да. Ну доктор, ну затейник, — пробормотал Валентин. — Седина в бороду…

    — Капитан, секс является одним из лучших способов разрядки напряжения, — сказал Марк. Голос его начал обретать несвойственные официальному рапорту интонации — искин натягивал виртуальную личность Марка Твена. — Даже если вы не можете найти себе пары, не расстраивайтесь. Основываясь на моем богатом опыте, обретенном к старости, когда я стал полным импотентом, могу посоветовать…

    — Спасибо, мне пока не нужны советы подобного рода, продолжай рапорт, — пробормотал Валентин.

    — Зря, — вздохнул Марк. Валентин нахмурился — даже для виртуальной личности одного из самых ироничных и саркастичных людей в истории человечества это было уж чересчур — комментировать прямой приказ командира. — Итак, Мэйли Ван и Бэзил Николсон находятся в каюте Бэзила Николсона…

    — У нас что, открылся сезон спаривания? — риторически спросил Валентин.

    Устав не регламентировал отношения между учеными. Если члены экипажа еще были как-то связаны запретом на отношения между начальниками и подчиненными (впрочем, регулярно нарушавшимися), то научная группа могла при желании устроить оргию среди своих пробирок и компьютеров. Кстати, однажды нечто подобное на памяти Валентина произошло…

    — К сожалению люди не имеют сезонов спаривания, хотя это положительно сказалось бы на нравственности и экономике, — ответил Марк, и командиру опять послышалось в его голосе ехидная нотка. — Итак, продолжаю. Кадеты Йохансон и Сквад находятся в своей каюте.

    Валентин проигнорировал короткую паузу, которую сделал Марк. Если бы это не было невозможным, он бы решил, что искин над ним издевается.

    — Гюнтер Вальц находится с Лючией Д’Амико, — закончил Марк.

    — Что? — рявкнул Валентин, вскакивая. Вот это уже было не просто нарушением — скандалом! Неужели тридцатилетний оружейник настолько обалдел после ранения, что завел роман с семнадцатилетней кадеткой?! — Где они?

    — Они находятся на камбузе, — сообщил Марк. — Гюнтер учит Лючию готовить маульташен.

    — Марк, мне не нравится твое чувство юмора, — сказал Валентин.

    — Обычное дело, — согласился Марк. — То, чего лишен, всегда вызывает неприязнь.

    Несколько секунд длилась тишина. Потом искин сказал, уже обычным нейтральным тоном:

    — Я прошу прощения, командир. Виртуальная личность Марка Твена провоцирует меня на подобное поведение. Возможно, вам следует отдать мне команду вернуться к стандартной базовой личности.

    — Не стоит, — подумав секунду, ответил Валентин. — Ты, пожалуй, соответствуешь общему безумию нашей ситуации… В рубке никого?

    — В рубке я, — ответил искин.

    Вполне нормальная ситуация — при движении в червоточине проблем не бывает, и корабль вполне способен оставаться под надзором искина. И все-таки Валентин поморщился. Вся ситуация была нестандартной. Лучше, чтобы окончательное решение принимал человек.

    — Марк, я иду в душ. Отключи наблюдение за каютой на полчаса.

    — Принято, командир. — Марк замолчал, хотя даже Горчаков без труда придумал бы пять-шесть остроумных ответов на свою просьбу.

    Глупость, конечно, — стесняться искина. Но уж слишком тот вошел в роль. Горчаков вдруг понял, что начинает относиться к Марку не так, как к искину предыдущего корабля. Совсем не так.

    Но он пока не мог определить, нравится ему нынешний искин или нет.

    * * *

    Разумеется, Криди не смог посадить катер без включения двигателя.

    Он погасил орбитальную скорость несколькими сильными импульсами — скорее уводя катер подальше от корабля, чем выбирая место посадки. Перегрузки были короткими, но сильными — Анге сжимала зубы, чтобы не закричать на безумного кота. В верхних слоях атмосферы Криди отключил двигатель. О баллистическом спуске не могло быть и речи — ни форма, ни теплозащита катера этого не позволяли. Глядя поверх плеч кота на исчезающую черноту космоса и мелькающий шар планеты, Анге пыталась понять, что тот делает. Короткие толчки двигателей ориентации… планета исчезла из бронированного стекла кабины, нос катера задран вверх, к тающей тьме и гаснущим звездам… Криди подставлял набегающей атмосфере покрытое теплозащитой брюхо катера, планируя тормозить об атмосферу.

    — Ты убьешь нас, кот! — крикнула Анге.

    — Молчи, обезьяна!

    — Криди, посадочная глиссада будет слишком долгой! Ты подставляешь двигательный отсек под атмосферную плазму, там теплозащита минимальна. Двигатели не защищены от перегрева, они на него рассчитаны! А взрывчатка — нет!

    Криди замолчал. Анге видела, как его пальцы забегали по пульту, выводя на вспомогательный экран схемы теплозащиты и градиенты роста температуры. Она испытала восхитительный миг торжества, когда Криди выругался, жалобно и беспомощно. Она была права, кот ошибался. Его план действий оказался еще опаснее, чем обычная посадка.

    — Ты права, Анге… — неожиданно сказал он. — Ты права, аэродинамическое торможение нас убьет.

    Он повернулся к Анге, и та сдержала готовую уже появиться ухмылку. Криди плакал.

    — Я не сошел с ума, Анге, — сказал он. — Поверь. Я делаю то, что делаю, не из ненависти и даже не из мести. Это отчаянье, тра-жена. Мне казалось… может быть тут найдется ответ. Ты просто не знаешь правды.

    — Так расскажи! — крикнула Анге.

    — Нет времени, — ответил кот. — Я буду садиться по стандартной схеме. У нас один шанс из пяти, но иначе нет и его. Запомни — я не хочу тебе зла. Я люблю тебя.

    Он отвернулся к пульту, и его пальцы сжались на джойстиках управления.

    — Если что… это будет быстро, и мы ничего не почувствуем, — убеждая то ли Анге, то ли себя, сказал кот.

    Катер крутанулся, разворачиваясь главным двигателем по направлению движения. Перегрузка навалилась тяжелым мягким одеялом. Криди дал несколько импульсов на торможение и снова начал разворачивать катер.

    Они садились быстро. Действительно быстро, небо стремительно обретало голубизну, потом потемнело, но это не было бархатной чернотой космоса — катер пересек терминатор и влетел в ночь.

    — Придется садиться на ночной стороне, — сообщил Криди. — Семь минут… если успеем.

    Помолчав, он добавил.

    — Анге… чтобы ты знала… тут есть жизнь. Цивилизация. Освещенные города. Радиосвязь, но очень плохая, их звезда забивает все диапазоны…

    — Хорошо, — устало сказала Анге. Она смотрела в потолок кабины, на тускло горящие лампы. Интересно, если катер взорвется — это и впрямь будет так быстро, что нервы не успеют донести до сознания боль?

    — Еще не всё, — сказал Криди. — Тут война.

    — Что? — Анге приподняла голову.

    — Большая война. Плохая. Тут три материка, два на полюсах, они вроде как необитаемые. И один, самый большой, в средних широтах, он заселен. Так вот, большой материк весь в пятнах от радиации. Они взрывают друг друга ядерными бомбами. Нас дважды облучали радаром, когда мы снизились. Тут не просто была война, она в самом разгаре.

    — Нас могут сбить, — сказала Анге с удивлением. Такой сценарий рассматривался в ходе подготовки экспедиции — встреча с агрессивной цивилизацией, недоверие, агрессия по отношению к кораблю или группам высадки. Но это был сценарий маловероятный, теоретический, порожденный фантазией философов и писателей, которых привлекли к подготовке экспедиции.

    — Пусть попробуют, — свирепо ответил Криди. — Это дикари, отсталые дикари с ядерными бомбами.

    На мгновение Анге почувствовала то прежнее единение, которое ощущала с Криди последние полгода. Но Криди неожиданно добавил, с едкой горечью в голосе:

    — Наверняка обезьяны. Обезьяны любят ядерные бомбы.

    Анге снова стала смотреть в потолок. Катер мотало и трясло, временами Криди отключал двигатель, потом снова включал… «Наверняка обезьяны…». «Вы нас убили…».

    Что с ним?

    Он болен?

    Или же знает что-то, неизвестное Анге?

    Неужели был какой-то конфликт между «детьми солнца» и кисами? Зарытый в недрах веков, вычеркнутый из истории, скрываемый ото всех… «Вы сдирали с нас шкуры…». Чушь. Невозможно скрыть такие вещи.

    Они сядут. Непременно сядут, взрывчатка не детонирует. Этого просто не должно случиться. Они сядут, Криди расскажет ей то, что считает правдой, а она убедит его, что это ложь. И все снова будет хорошо, как прежде.

    Вот только сможет ли она относиться к коту как к другу и любимому?

    Катер несколько раз подбросило, затрясло мелкой дрожью. Криди сдавленно сказал:

    — Проходим над горами. Внизу долина, буду садиться… держись…

    Катер будто просел, Анге швырнуло вверх, но ремни удержали. Криди что-то сдавленно шипел, дергая джойстики, двигатели то включались, то замолкали, на какое-то мгновение Анге показалось, что катер вообще завис «на струе», а потом кот выкрикнул:

    — Держись!

    Катер коснулся поверхности — удар был скользящим, Анге вдруг поняла, что не слышала звука выходящего шасси. Видимо, кот решил садиться «на брюхо». Отскок… рокот двигателя… еще одно касание… на миг у Анге помутилось в голове, но сознания она вроде бы не теряла, потому что толчки продолжались, катер со скрежетом раздираемого металла скользил по поверхности, двигатели еще несколько раз взревели, обшивка с правого борта вдруг разошлась, острый каменный клык вспорол ее будто нож — консервную банку. В лицо Анге ударил свежий воздух; она сделала вдох, даже не осознав, что дышит чужой атмосферой, возможно, полной неведомых вирусов или опасных примесей — с орбиты успели определить лишь основные компоненты…

    И последовал еще один удар, самый тяжелый, у нее клацнули зубы, и рот наполнился кровью — Анге прикусила щеку. Вот же нелепость, не язык, а щеку…

    Несколько мгновений она лежала неподвижно, наслаждаясь покоем. Катер был неподвижен. В разорванный борт задували порывы прохладного ветра с едким химическим запахом… горючее двигателей ориентации…

    Где-то разорвало трубопровод, и топливо хлестало на землю рядом с раскаленным бортом катера!

    Анге задергалась — и почувствовала, как ремни со щелчком открылись. Лампы на потолке кабины горели все тем же ровным успокаивающим светом, но запах химии становился все сильнее.

    Криди повернулся к ней. Что-то с ним было не так, в самой его позе, она стала неестественной и нелепой. Глаза у кота были сощурены, зрачки сужены.

    — Беги, глупая…

    Анге встала. Ее шатало. Она подошла к Криди — пол был наклонен, но несильно. От удара кресло Криди попыталось сложиться в положение «для людей», чему помешало тело кота. Задние лапы и хвост Криди зажало между сегментами кресла, на пластиковом покрытии расплывалось пятно крови.

    — Беги! — прошипел Криди.

    Анге схватилась за рычаг, надавила изо всех сил. Что-то хрустнуло. Потом кресло сдвинулось, возвращаясь в положение «для кис».

    — Кисе не стать обезьяной, — скалясь, произнес Криди. И зашипел от боли. — Хвост не позволит.

    Задние лапы у него освободились, но хвост теперь оказался зажат намертво. Анге с облегчением увидела, что кровь идет именно из переломанного хвоста, а лапы шевелятся — значит, позвоночник цел и ноги не сломаны.

    — Нож, — сказала Анге. — Дай нож.

    Криди несколько мгновений смотрел на нее. Потом скривился и снял с пояса нож. Щелкнул, выдвигая темное, остро заточенное с одной стороны и зазубренное с другой лезвие. И протянул нож Анге.

    — Ниже, пожалуйста, — сказал он. — Как можно ниже.

    — Я буду резать по перелому, — ответила Анге.

    Она даже сама поразилась тому спокойствию, с которым примерилась к надломленному хвосту — и рассекла шерсть, кожу, остатки связок и позвонки.

    — У-у-у! — взвыл Криди. Рефлекторно выдвинувшиеся когти бешено зацарапали пульт. — А-а-а…

    Анге подхватила Криди под мышки и подняла с кресла. Кот, пошатываясь, встал рядом. Лапы его легли на плечи Анге, когти коснулись шеи — и медленно втянулись.

    — Бежим, — неожиданно четко и спокойно сказал кот. Ткнул в пульт — в задней части хлопнули пиропатроны аварийного открытия люка. Не было ни времени, ни необходимости проверять атмосферу или пытаться поберечь катер. — Аварийные комплекты!

    К удивлению и радости Анге, кот шел сам. Они спустились в боковую часть катера, сброшенный люк удержался на нижних шарнирах и лег удобным пандусом сразу за левым крылом. Все-таки это был хороший, очень надежный катер, созданный трудом инженеров обоих народов.

    Аварийные комплекты были универсальными, но все-таки половина была более ориентирована на «детей солнца», а половина — на кис. Анге не раздумывая выхватила из креплений два зеленых комплекта, Криди тоже сорвал два. Они спустились — от обшивки дышало жаром. Разлившегося горючего нигде не было; обернувшись, Анге увидела, что нос катера окутан сугробами вязкой противопожарной пены.

    Хороший катер. Очень хороший.

    Пошатываясь, они пошли вниз, по пропаханной среди камней борозде. Катер проехал вверх по склону пару сотен глан, прежде чем остановился.

    — Почему… ты… не выпустил… шасси… — задыхаясь спросила Анге. То ли воздух был разреженный, то ли кислорода меньше, чем дома.

    — Нас бы перевернуло, — коротко ответил Криди.

    Они спустились почти до той точки, где катер коснулся поверхности планеты, потом, не сговариваясь, стали подниматься по склону в сторону. Если катер все-таки рванет, то остатки горючего огненными ручьями потекут вниз — и не стоит оказываться на их пути.

    — Хватит, — решил Криди. — Сил… нет.

    Он почти рухнул на камни. Зашипел, когда обрезанный хвост коснулся валуна. Анге села рядом. Посмотрела на светлое пятно открытого люка, темный силуэт катера, вершины гор вокруг. За спиной вставали совсем уж высокие горы, через которые они перемахнули при посадке.

    Анге протянула руку, взяла аварийные комплекты, которые прихватил Криди.

    Они были оранжевые.

    Сделано «для обезьян».

    Не сговариваясь, они схватили те наборы, которые были полезнее партнеру.

    Анге взяла один из комплектов «для кис», расстегнула клапан. Сказала:

    — Повернись. Займусь твоим хвостом.

    — Там есть еще чем заниматься? — горько спросил Криди.

    Анге торопливо рылась в аптечке.

    — Много осталось? — уточнил Криди.

    — С ладонь, — бросив быстрый взгляд на обрубок, ответила Анге.

    Криди застонал. Потом сказал:

    — Только не говори, что это ерунда. Что это неважно, что это атавизм.

    — Не стану, — Анге достала шприц с обезболивающим, антисептик и распылитель с повязкой.

    Криди молчал, пока она делала укол, обрабатывала рану и покрывала ее защитной пленкой. Потом сказал:

    — Я расскажу тебе все. То, что не знает ни одна обезь… ни один из «детей солнца».

    — Да, — сказала Анге. — Непременно расскажешь. Но пока помолчи.

    * * *

    Когда Горчаков вошел в рубку, искин уже не был ее единственным хранителем. В своем кресле сидел Матиас. Рядом с ним стояла Третья-вовне — как всегда идеально красивая и свежая. И юный навигатор тоже возился за своим пультом, пролистывая заполненные цифрами и диаграммами экраны.

    — Командир на мостике, — сказал Матиас, вставая. Ксения чуть подтянулась, Алекс быстро встал.

    — Вольно, — Валентин задержал взгляд на Ракс.

    — Командир, я посчитал полезным нахождение Ксении в рубке во время нового контакта с Первой-вовне, — сказал Матиас.

    — Если у нас будет новый контакт, а не залп протонной пушки, — сказал Валентин.

    — Командир, если бы Первая-вовне решила нас уничтожить, она сделала бы это сразу, — Ксения выдержала его взгляд. — Поверьте, несмотря на атаку, у нее оставались возможности для этого, но она ими не воспользовалась. Я уверена, что Прима выправила аномалию.

    — И мы вернемся в нашу Вселенную, — уточнил Валентин.

    — Да.

    — Хорошо, — решил Горчаков. — Оставайтесь. Марк! До выхода полчаса, попросите всех, находящихся на корабле, занять свои места по расписанию. В рубку пригласи Гюнтера и Мегер. Теодора попроси провести тест твоей функциональности по… ну, допустим, по второму-эс классу.

    — Выполнено, — ответил Марк. — Командир, могу ли я задать вопрос?

    — Да.

    — С чем связан тест второго-эс класса? Мои системы не фиксируют нарушений.

    — Мы находимся в нестандартной ситуации, Марк. Я хочу быть уверен во всех системах корабля.

    — Четверть часа вы будете находиться без моей помощи, — озабоченно произнес Марк.

    — Ничего страшного. Мы в червоточине, тут нет неожиданностей. Зато потом ты нам понадобишься.

    — Хорошо, командир. Теодор уже со мной. Приступаю, командир. Отсчет до отключения — пять, четыре, три, два, один.

    Марк замолчал.

    — У вашего искина проблемы? — спросила Ксения.

    — Нет, — твердо ответил Валентин. — Но тесты группы «эс» полностью отсоединяют его от периферии. Я хотел задать вам вопрос, который не нужно слышать искину, Ксения.

    — Слушаю.

    — Почему вы ненавидите разумные машины?

    Ксения помедлила. Ей явно не хотелось отвечать, но Валентин ждал.

    — Командир… я буду вынуждена говорить обиняками, и мой ответ будет кратким.

    — Понимаю.

    — Мы, Ракс, имеем негативный опыт, который влияет на наше отношение к разумным машинам, — очень тщательно подбирая слова, произнесла Ксения. — Это не является ненавистью. Это — неприятие и настороженность.

    — Почему?

    Ксения покачала головой.

    — И все же? — настаивал Валентин. — Вы пережили войну с разумными машинами? У вас на планете был бунт искинов? Какие-то исторические прецеденты, про которые вы нам не говорите?

    — Я сказала все, что могла, и даже более того, — твердо произнесла Ксения. — Командир, не просите большего. Цивилизация Ракс настороженно относится к мыслящим машинам. У нас есть на то основания. Мы не навязываем никому свою точку зрения, но для нас она очень важна.

    Валентин подумал секунду.

    — Ксения, скажите, у вас есть основания не доверять конкретному искину — Марку?

    — Нет, — ответила Ксения. — А вас что-то насторожило?

    Валентин еще мгновение подумал.

    Маски. Все это только маски — рубаха-парень, заботливая подруга, ироничный старикан, мудрый наставник. Искины надевали любую или не использовали никакой, как того желал командир. Персонализация помогала общению и создавала правильную эмоциональную атмосферу на корабле. Как правило, искин становился тем, кого в экипаже не хватало. В их случае — мудрым и ироничным комментатором происходящего…

    — Нет, — сказал Валентин. — Но если у вас появятся какие-то сомнения относительно Марка, я прошу немедленно довести их до моего сведения, Ксения.

    — Хорошо, командир. Возможно, моя просьба покажется дерзкой, но я попрошу вас о том же.

    Валентин кивнул и сел в свое кресло. Потом сказал:

    — Ксения, но ведь у Ракс тоже есть разумные компьютеры, верно? Невозможно управлять кораблями и станциями без помощи искусственного интеллекта? А уж вынесенные из реальности базы данных…

    — О нет, нет! — Ксения вдруг искренне рассмеялась. — Это не компьютеры и не искины, командир. Это совсем другое.

    Валентин испытующе посмотрел на нее, но Третья-вовне явно не собиралась продолжать объяснения.

    — Я пойду к ученым, Валя, — сказал Матиас, вставая из кресла и жестом приглашая Ксению сесть на его место. На пульте, обнаружившим, что в кресле больше нет члена экипажа, мигнул желтый сигнал блокировки. — Что-нибудь им сказать?

    — Скажи, что все будет хорошо, я уверен.

    — Так, может, сам это объявишь?

    Горчаков хмыкнул.

    — Нет, пожалуй. У тебя убедительнее получается.

    Глава вторая

    Путь вниз с перевала оказался куда легче подъема, Ян даже пожалел об оставленной палатке и провианте. С этой стороны горы были более пологими, да и тропа казалась нахоженной — хотя с чего бы вдруг? Наверное, здесь было меньше ветров и дождей, вот и тропа сохранилась лучше…

    Странно, что ни они, ни Рыжие не направили экспансию в сторону диких степей, откуда когда-то вышла вся цивилизация. Да, изменился климат, засуха превратила центр материка в место куда менее комфортное, чем в преданиях. Травы стало мало, реки пересохли, озера стали солеными. И там по-прежнему жили хищники, когда-то терроризировавшие первобытные племена.

    Но искусственное орошение, современное оружие, транспорт — все это позволило бы заселить и оживить степи. Почему же они упорно обживали прибрежные полосы, а огромные пространства степей разделили на картах условной линией границы — и забросили? Несколько городков, редкие поселки и шахты, небольшие гарнизоны… А ведь можно было превратить центр континента в центр цивилизации. Сделать прародину человечества землей сотрудничества и мира…

    Ян усмехнулся своим мыслям. Может быть, они забросили половину континента именно потому, что она мешала враждовать. Должны были быть территориальные споры, конфликты из-за островов и богатых прибрежных районов. Иначе они не умеют — ни черные, ни рыжие. Даже само разделение государств настолько нелепо, что вызывает оторопь. В детстве Ян постоянно видел рыжих, живущих рядом. Мать рассказывала о временах, когда на цвет волос обращали внимание лишь из эстетических соображений. Однажды она даже сказала, смеясь, что ей всегда нравились рыжие, но вот отец как-то ухитрился покорить ее своей смоляной гривой… А потом рыжие стали уезжать, а черные возвращаться; те, кто уезжал, вспоминали какие-то обиды — мелкие и странные; те, кто возвращался, рассказывали о притеснениях и издевательствах…

    — Адиан, — спросил он, — а ты не думаешь, что конфликт искусственный?

    Она поняла, о чем он, без уточнений. Ответила, не сбивая шага:

    — Разумеется. У нас один язык. Ну, почти один, отличия небольшие. Правящие роды все связаны кровным родством, там, знаешь ли, такого намешано… каждый третий волосы красит. Как у нас, так у них. Те, кто верят — верят в одного Бога и Ангела его.

    — Но искусственный конфликт предполагает…

    — Зачинщика. Ну да. Точнее, зачинщиков. Нашим властям удобно списывать проблемы на рыжих, их властям — на черных. Ты же не ребенок, Ян.

    Ян вздохнул.

    — Адиан, я не о том. Я понимаю, как работает власть. Но конфликты всегда были мелкими. Сколько войн помнит история? Шесть, если не брать в расчет мелкие стычки между приграничными городами. Да гражданских конфликтов и у нас, и у них раз в десять больше было — когда провинции восставали и пытались отделиться, когда на восточных островах пиратская республика появилась! А лет тридцать назад как с цепи все сорвались. Вооружение, атомные бомбы!

    — Ну? — терпеливо спросила Адиан.

    — Во власти ведь тоже не дураки сидят, — сказал Ян и невольно улыбнулся, представляя, сколько раз до него произносили эту фразу. — Да, конфликты двигают экономику и науку и позволяют канализировать социальные проблемы, да… но ядерная война! Как дошло до этого? Вожак со своей семьей надеется отсидеться в бункере? Его может и в живых уже нет, первой бомбой накрыло столицу! А канцлер рыжих? Если между нами — он-то мне всегда казался рассудительным и осторожным.

    — Ян, что ты хочешь сказать?

    — Может быть, нас с рыжими стравили?

    Адиан остановилась. Сбросила тюк с вещами, посмотрела на Яна. Тряхнула головой, рассыпая гриву по плечам.

    — Кто?

    — Я думал про степи. Почему их толком не осваивают. Ты же знаешь легенды о тайном городе…

    Адиан расхохоталась.

    — Ян… милый! Город пегих? Затерянный в степи, с высочайшими технологиями, силовым полем закрытый от наблюдения? Мистические искусства, практикуемые в подземных катакомбах? Совет Пяти Кобылиц, втайне правящий миром? Кстати, насчет секретного женского правительства я совсем не против. Может, мы бы поумнее правили? Хотя нет, вру, сменить мужскую дурь на женскую — не выход… Ян, ну это же газетные истории, чтобы поднять тиражи! Книжки для подростков! «Рикки и Затерянный город», «Рикки и Подземный храм», «Рикки и Хранители Степей»! Сама в детстве зачитывалась!

    — Зато это все объясняет, — упрямо сказал Ян. — Есть же в степях руины древних городов, следы цивилизации! А могут быть и уцелевшие древние племена. Они следили за нами, решили, что цивилизация зашла в тупик и решили все начать заново.

    — Испепелив планету. Убив миллиард своих собратьев!

    — Может, они вообще другого происхождения! Может, это хищники эволюционировали и создали свою культуру? Мы для них скот, они уничтожат цивилизацию и примутся жрать уцелевших!

    Адиан обняла его, прильнула щекой к щеке.

    — Ян, родной мой… Не будь войны — я бы сказала «напиши об этом книгу». Мы бы стали богачами. Все подростковые семьи бы зачитывались.

    — Да ну тебя, — смущенно пробормотал Ян. — Передохнем?

    — Нет, идем, — Адиан снова подняла тюк. — А знаешь, в такой истории должен быть шпион. Предатель. Я могла бы быть агентом пегих. Посланницей Совета Кобылиц! Или Рыж — завербован разумными хищниками, они держат в заложниках его семью…

    — Ладно, хватит, — сказал Ян обиженно. — Но это бы объясняло причину войны.

    — Не надо объяснять сложно то, что объясняется просто, — Адиан покачала головой. — Я сама придумала этот принцип, и ты знаешь, он всегда работает. Нет никакой третьей силы, нет никакой злой воли. Только глупость, жадность и самонадеянность!

    — Кстати, про самонадеянность — здесь могут быть хищники, — пытаясь увести разговор в сторону, заметил Ян.

    — У нас автоматы. Ни одна клыкастая тварь не выстоит против пули.

    Они двинулись дальше. И шли до тех пор, пока Ян, бросив вперед рассеянный взгляд, не остановился и не схватил Адиан за руку.

    Впереди, в широкой лощине между двумя каменистыми склонами, лежал самолет. Странный самолет с короткими крыльями (может быть, обломились при падении?) и распахнутым сбоку трапом. При посадке самолет пропахал длинную борозду по камням, но остановился, чуть поднявшись по склону. Нос самолета утопал в громадном сугробе грязно-белой пены — или, быть может, это был настоящий снег, остановивший его движение?

    — Вот он, — растерянно сказал Ян.

    До этого момента, несмотря на гул двигателей, на мелькнувший в небе силуэт, самолет был абстракцией. Допущением.

    А теперь он стал реальностью.

    — Какой странный, — тихо произнесла Адиан. — Ты видел такие?

    — Я же не летчик… Нет. Наверное, это самолет рыжих. Или не самолет. Похож на проекты пилотируемых космических кораблей.

    — Он как… как не из нашего мира, — сказала Адиан. — В нем что-то неправильное.

    Они стояли и молчали, не решаясь спуститься вниз.

    * * *

    — Люди, — сказал Криди, передавая Анге бинокль. — Но какие-то неправильные. Смотри.

    Анге подстроила окуляры, навела бинокль на две фигурки вверх по склону. Теперь было понятно, что катер приземлился как раз на горной тропе, ведущей вниз по лощине. Им повезло — они отошли вбок по склону и устроили привал, приходя в себя и выжидая. Катер так и не взорвался, пена закрыла пробоины в баках и горючее не загорелось — но у них пока не было сил вернуться к кораблю. Они подремали, прижавшись друг к другу и укрывшись одним одеялом из аварийного комплекта, проснулись, когда рассвело и стали завтракать. Вот тут Криди и заметил движение на склоне.

    — Гуманоиды, — согласилась Анге, разглядывая аборигенов. — Криди, на них брюки и рубашки, они цивилизованы!

    — У них ядерные бомбы, дочь обезьяны, а ты удивляешься брюкам! — фыркнул Криди.

    Анге отняла от глаз бинокль и посмотрела на кота. Несколько мгновений между ними висела неловкая тишина. Потом Анге сказала:

    — Некоторые кисы додумываются до ядерной энергии, но не способны изобрести штаны.

    — Если бы у вас были хвосты, вы бы тоже предпочли юбки, — парировал Криди. Болезненно сморщился, потянувшись лапой к обрубку хвоста. — Болит, словно на месте…

    Они посмотрели друг на друга.

    — Как голова? — спросил Криди.

    — Болит, словно не на месте, — ответила Анге.

    — Мне очень жаль, — сказал Криди. И коснулся лапой ее плеча.

    Анге в ответ прикоснулась к его загривку. Почувствовала, как напряглись под шерстью мышцы.

    — У нас будет время все обсудить, — снова прикладывая к глазам бинокль, сказала она. Некоторое время изучала фигурки на тропе — те постояли, явно разглядывая катер, потом начали спускаться. — Ага!

    — Что? — с любопытством спросил Криди. Аварийные комплекты были не полностью идентичны, бинокль нашелся лишь в одном, зато сторожевые датчики для ограждения лагеря были в двух экземплярах.

    — Ноги, — сказала Анге. — Задние конечности у них сгибаются не как у людей, коленный сустав смотрит назад! Как у тебя!

    Криди тихонько засмеялся.

    — С техникой ты разбираешься лучше… дай-ка бинокль.

    Он взял бинокль и, разглядывая аборигенов, наставительно произнес:

    — Хорошо, что ты оперировала мне хвост, а не задние лапы. Как ты курсы медицинской помощи сдала? Коленки у меня смотрят вперед, а то, что сгибается назад — это заплюсна…

    — Извини, — смутилась Анге. — Это я помню, конечно. Я имею в виду — ноги у них сгибаются назад…

    — Но в одном ты права, они не гуманоиды, только похожи, — продолжал Криди. — Да, ходят на пальцах задних ног… там, скорее, даже копыта… как у ваших лошадей… то есть они не люди и не кисы, они другого происхождения…

    Анге отняла у него бинокль.

    — И лица… вытянутые… — с жадным любопытством сказала она. — А ты прав, Криди. Крупная челюсть выдается вперед… волосы очень длинные, как грива… возможно, что это эволюционировавшие жвачные.

    — Как-то даже неудобно, — пробормотал Криди.

    — Почему?

    — У нас тоже есть четвероногие травоядные. Не такие большие, с нас размером, — Криди издал урчащий звук, который Анге доводилось слышать нечасто — звук смущения. — Мы их содержим в загонах, а небольшое количество обитает в саванне. У них костяные наросты на лбах, они дерутся ими. Может, потому совершенно безмозглые? Животные, просто животные.

    — Вы их едите, — поняла Анге.

    — Ну да. Разводим на мясо. И охотимся. Честно охотимся, без оружия, — Криди передал ей бинокль.

    — Мы тоже разводим травоядных ради пищи, — сказала Анге. — Наши ученые считают, что жвачные лишены разума и не способны эволюционировать в разумные существа.

    — Считают, — согласился Криди. — Неловко вышло.

    — Неловко. Но наши травоядные не ходят с винтовками.

    — Я заметил. Что-то похожее на длинноствольное оружие. Опасно на большом расстоянии.

    Они помолчали. Травоядные приближались. Тот, что повыше, снял со спины оружие и теперь нес в руках.

    — Будем надеяться, что они осмотрят катер и пойдут дальше, — сказал Криди. — Мы далеко, они не должны нас заметить. Лежим и не высовываемся.

    — Тогда расскажи мне то, чего я не знаю, — Анге вытянулась во весь рост рядом с котом, повернула голову. — Расскажи, почему ты хотел взорвать корабль.

    * * *

    Уолр пришел в кают-компанию последним, когда Матиас уже начал поглядывать на часы. Оставалось пять минут до выхода в нормальное пространство.

    — Приветствую, друзья! — Уолр прошел к своему месту, по пути галантно кивнув Лючии и прижав лапу к груди. — Я предвкушаю удивительное приключение — возвращение в родную реальность!

    Двести шесть — пять вздохнул.

    — О, не огорчайтесь так, мои бинарные друзья, — Уолр положил лапу на плечо феол. — Учитывая все обстоятельства — вы счастливчики. Вы — последнее, что уцелело из иной реальности… ну, если не брать переваренную нами пищу и некоторое количество воздуха в легких. Это должно быть волнующим переживанием — открыть для себя другую Вселенную.

    Матиас поморщился. На его взгляд, это был слишком уж холодный подход.

    — Я возвращаюсь в свою реальность, но радости у меня нет, — сказал Бэзил. С сочувствием посмотрел на феол. — В той, где мы оказались случайно и на миг, моя жизнь была куда богаче и насыщеннее.

    — Все так, — согласился Уолр, с трудом втискиваясь в свое кресло. — Но все мы лишь один из бесчисленных вариантов будущего. Все мы когда-то упустили возможность иных брачных и дружеских союзов, иных познаний и приключений. Лучше радоваться новым глубинам, чем скорбеть о потерянных норах.

    Он на мгновение задумался.

    — Да, в переводе эта пословица звучит не столь поэтично и убедительно.

    — Я готов радоваться, — ответил Двести шесть — пять. — Но у меня нет уверенности в том, что впереди новые глубины… или отмели, как говорят у нас. Первая-вовне отпустила меня, но это странный поступок с точки зрения логики.

    — Беспокоишься, что нас могут убить при выходе из норы? — спросил Уолр.

    — Поскольку Ракс признали, что пользуются вынесенными из Вселенной базами данных, — неторопливо сказал Двести шесть — пять, — то новая Первая-вовне на станции получила информацию о правке реальности. Да, она может уничтожить корабль в том случае, если прежняя Первая-вовне не смогла или не решилась нас уничтожить по каким-то причинам. Но я полагаю, что ситуация иная…

    Феол улыбнулся — это не было базовой мимикой их вида, но улыбка была свойственна людям; Халл и даже Ауран, поэтому и Феол, и Ракс во всех своих воплощениях использовали ее как знак симпатии и юмора. Однако веселее от этой улыбки не стало. Может быть, мешал третий глаз во лбу — немигающий глаз симбионта. Хоть в этой странной паре симбионт и отвечал за чувства и эмоции, но сам их никак не проявлял.

    — Полагаю, что в ближайшее время нас ожидают серьезные неприятности, — сказал Двести шесть — пять. — Ракс, а конкретно — Первая-вовне, используют наш корабль как безглазую личинку. Вы понимаете, о чем я?

    — Пища для пороха, — сказал Бэзил.

    — Пушечное мясо, — согласился Матиас.

    — Нет-нет, не совсем так. — Феол задумался. — Как мелкую вещь, которой легко пожертвовать в нужный момент.

    — Разменная монета? — предложил Матиас. — То, чем легко пожертвовать.

    — Да, — кивнул феол. — Но еще серьезнее — то, чем обязательно надо пожертвовать. То, что отработает свою функцию и будет уничтожено.

    — Загнанная лошадь! — торжественно сказал Соколовский.

    Матиас откашлялся в кулак.

    — Друзья, мне крайне интересен ваш лингвистический диспут. Но через минуту мы выходим из червоточины. Пристегнитесь и приготовьтесь.

    Он обвел присутствующих максимально строгим взглядом — и отметил, что Бэзил и Мейли Ван под столом взялись за руки.

    Честно говоря, он и сам был бы совсем не прочь держать сейчас за руку Ксению. Но вместо этого сидел в кают-компании и смотрел на экраны, транслирующие происходящее в рубке.

    — Приготовиться к выходу, — сказала Мегер.

    — К выходу из червоточины готов, — произнес Алекс, и Матиас отметил, что голос навигатора был спокойным и совсем взрослым. Хороший вырастет космонавт.

    — Оружие активировано, — сообщил Гюнтер.

    — Ну, с Богом, — сказал Валентин. — Возвращаемся…

    Мгновение — и что-то изменилось. Неуловимо, но явственно — они вернулись в реальный космос.

    — Все системы в норме, — стандартно отрапортовал Марк. — Точка выхода близка к заданной.

    — Управление в норме, строю курс, — сообщила Мегер.

    — Траектория возврата проложена, — с секундной заминкой произнес Алекс.

    — Опасности нет, — сказал Гюнтер. — Пока нет.

    Валентин кивнул. Потом нахмурился. Пауза затягивалась.

    — Теодор? — спросил он.

    — Ядро компьютера стабильно, командир, — откликнулся Тедди. — Легкая рассинхронизация с частотой периферийных контуров.

    Источник - knizhnik.org .

    Комментарии:
    Информация!
    Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
    Наверх Вниз