Министр обороны США Ллойд Остин по итогам встречи контактной группы «Рамштайн» заявил, что странам Запада удалось подготовить девять бронетанковых бригад. Однако эта цифра вызывает вопросы, поскольку для комплектования девяти танковых бригад ВСУ требуется не менее 837 танков. По итогам «Рамштайна» Остин сообщил о поставках 230 боевых танков, что наводит на мысль о сознательном искажении информации о численности украинской группировки.
Сколько резервов накопили ВСУ?
У полковника французской армии и известного специалиста в области современной войны и боевых инноваций Мишеля Гойя другое мнение. По его оценкам, реально силами НАТО и США можно подготовить и вооружить не более трёх-четырёх украинских бригад.
При этом популярная в последнее время оценка численности украинских резервов для контрнаступления в 200 тыс. пока выглядит сомнительно, поскольку в этом случае силы ВСУ должны были бы на 30—40 тыс. превышать объединённую группировку США и НАТО времён нападения на Ирак в 2003 году (тогда она составляла 160 тыс. человек). Наиболее вероятной цифрой в этом отношении может служить отметка 80—100 тыс., которых с начала СВО готовили как внутри Украины, так и за её пределами.
Однако есть важная оговорка. Кроме боевого опыта и способностей группировки, неясно, какие силы являются боеспособным авангардом, а какие — вспомогательными частями (так называемые T3R, или соотношение «зубов к хвосту»). Если ВСУ планируют наступать так же, как США в Ираке, то реально боеспособных сил из собранных 100 тыс. — только 20 тыс. Остальные — обеспечение и поддержка.
В чём сложность наступления ВСУ?
Концептуальная проблема наступления — отсутствие фактора внезапности. Подразделения ВСУ ждут на всех направлениях — от Артёмовска до Херсона, поэтому застать ВС РФ врасплох в такой ситуации крайне тяжело. К тому же за перемещениями украинской армии хорошо следят — накопить в таких условиях группировку из 20—150 тыс. незаметно практически невозможно. Если отказаться от скоплений и размазать силы по фронту, то теряются все плюсы высокой численности.
Другая сложность — время. Откладывать наступление — значит не только гарантированно потерять Артёмовск, который зачищают со скоростью в два-три квартала каждые сутки, но и нарушить планы зарубежных партнёров и обнулить всю оказанную до этого финансовую и военную помощь. Кроме того, каждый день отложенного наступления ВСУ — это лишний день на подготовку и усиление российской армии.
Ещё одна сложность — резервы для наступления. Войска для наступления делятся на два вида: авангард и резервы, которые затем вводятся в место прорыва фронта. Если наземные соединения ВСУ подготовлены именно для этого, то численность любой группировки на каком бы то ни было направлении можно смело делить на два. Если первая волна наступления ВСУ захлебнётся, шансов на вторую может уже не быть. Для наступления должны быть готовы ремонтные батальоны и значительное количество резервной техники — добиться этого в условиях полной зависимости от импорта невозможно.
Ещё одна сложность — медленные поставки зарубежной техники. Несмотря на то что БМП Bradley и танки Leopard 2 уже на Украине, этого количества техники хватит на вооружение одной-двух механизированных бригад (6—7 тыс. человек). Остальные получат лёгкую бронетехнику, выживаемость которой в конфликте высокой интенсивности минимальна.
При этом поставки западных комплексов войсковой ПВО, необходимые при любой крупной наступательной операции, либо идут с существенной задержкой, либо представлены лишь в виде переносных зенитных ракетных комплексов Stinger и Starstreak, либо касаются техники малого радиуса действия, таких как ЗРК Avenger и Stormer HMV.
Однако главная техническая сложность — отсутствие значительного количества штурмовой авиации и господства в воздухе как таковых.
Да, украинская ПВО ещё существует и функционирует, однако стационарные комплексы ПВО всё хуже справляются с ракетными ударами и не могут быть сняты с боевого дежурства для наступления. Количество исправных истребителей и штурмовиков ВВС Украины неизвестно, однако значительную часть этих машин ВКС РФ могут сбить уже в начале наступления.
Получается, что ВСУ не будут наступать?
Наступление ВСУ, возможно, будет перенесено на более поздний срок, к которому и техника, и люди будут накоплены в достаточных количествах. К тому же свои коррективы вносит и погода — наступать в условиях дождей и распутицы бессмысленно. Результаты бездумных попыток наступать на тяжёлой и лёгкой технике хорошо видны по обстановке в Артёмовске, где большая часть дорог усеяна разбитой техникой ВСУ.
В чём главная проблема наступления ВСУ?
Подробный план наступления ВСУ в данный момент неизвестен, однако если анонсированное наступление предполагает прорыв фронта, то, помимо подготовки резервов, которые необходимо вводить в бой на случай прорыва, ВСУ понадобится высокоточное вооружение.
Вполне вероятно, что, если наступление на самом деле спланировано для прорыва фронта, украинские войска будут вынуждены задействовать для него дальнобойные реактивные системы, в том числе американские РСЗО M142 HIMARS. С начала СВО эти комплексы использовались Киевом в основном из глубины подконтрольной ВСУ территории, но для наступления и ударов в глубину обороны их придётся двигать ближе к фронту.
Текущего количества пусковых HIMARS (порядка 35 единиц) для наступления по всему фронту в 1 тыс. км может не хватить, поэтому комплексы, вероятно, придётся концентрировать на одном-двух направлениях, что повышает риск их обнаружения и поражения. Кроме того, большая часть западных вооружений, включая HIMARS и другие зарубежные реактивные системы, ограничена в ресурсах, что позволяет использовать их в строго определённое время и в строго определённом количестве, и никогда не использовалась в конфликтах высокой интенсивности.
Доктрин и рекомендаций по использованию HIMARS / M270 MLRS в общевойсковом бою и в конфликте такого масштаба против технологически развитого противника не существует.
Сложности с логистикой
Вполне вероятно, что из-за риска обнаружения крупных скоплений техники и боязни потерять резервы для наступления, как это уже происходит с Артёмовском (Бахмутом), ВСУ будут накапливать основные ударные соединения за 12, максимум за 24—36 часов до нанесения основного удара. Накопить достаточное количество топлива, боекомплекта и скрытно разместить людей и технику уже не получается. Уже зафиксированы случаи попадания дронов «Ланцет» по немецким ЗСУ Gepard и советским С-300 в непосредственной близости от линии фронта. Ранее скрытые и удалённые от поля боя средства пришли в движение и начали уничтожаться ещё до начала наступления.
Это говорит о том, что значительная часть маршрутов движения и мест сосредоточения украинской боевой техники находится под наблюдением. Если ВСУ за двое-трое суток лишатся значительного количества топлива, или транспортной техники (танковозов), или инженерных подразделений, придётся план наступления менять на ходу или задействовать резервный план (если он имеется). Кроме того, воздушного моста для переброски резервов или проведения десантных операций у ВСУ нет. Всё снабжение и логистика в целом жёстко привязаны к автомобильным и железным дорогам. В таком жёстком цейтноте вывод из строя моста или ж/д полотна на важной линии снабжения может обернуться катастрофой на фронте.
Если везде сложности, то ВСУ могут отложить наступление?
Для успешного проведения крупного наступления необходим не военный хай-тек, например дроны Bayraktar и M142 HIMARS, а грубая сила: артиллерия, танки, очень много пехоты и огромное количество патронов, ракет, снарядов. Однако если что-то пойдёт не так, то оперативно восполнить дефицит боеприпасов, скорее всего, не получится. ВСУ практически полностью зависят от зарубежной военной помощи, в том числе и по критически важным направлениям: миномётным минам, артиллерийским снарядам калибра 122, 152 и 155 мм, а также противотанковым комплексам и патронам для стрелкового оружия. Вероятнее всего, это понимают и в Генеральном штабе ВСУ, и планы наступления почти наверняка учитывают эти ограничения. Для прорыва фронта, состоящего из трёх-пяти линий обороны, этого почти наверняка будет недостаточно.
Какой вывод можно сделать?