Лапти и шифры

Нынешнее время выставка не отражает: операции, проведенные российскими разведчиками после распада СССР, – тайна за семью печатями, и время рассказывать о них придет не скоро. Визуально и информационно не представлена даже борьба с терроризмом в 90-е, последующие годы. Иллюстрационная и предметная панорама временного показа охватывает период с 1918 года, когда в Красной армии зародилась разведка, до 10-летней войны в Афганистане. А между ними – разделы о работе советских военных агентов и подвигах войсковых разведчиков во время и после Второй мировой войны.

Ряд демонстрируемых вещей принадлежит конкретным людям, в разные годы служившим в структурах Главного разведывательного управления (ГРУ) Генерального штаба Министерства обороны СССР/ РФ. Например, лапти, которые послужили партизану-разведчику Николаю Лапицкому из разведотряда, действовавшего на Брянщине. А форму бойца 15-й бригады спецназначения, входившей в состав 40-й воюющей «за речкой» армии, носил З. Гильмуддинов (всего в Афганистане действовало восемь батальонов спецназа, сведенных в две бригады). Но как проявили себя против гитлеровских оккупантов и афганских душманов тот и другой, к сожалению, не поясняется. Посетитель может почувствовать атмосферу работы агентов-нелегалов, работавших в европейских и заокеанских странах, проникнуться духом спецназа ГРУ на разных театрах боевых действий и холодной войны.

Ивашутин обладал уникальной памятью. Он помнил фамилии главарей банд бандеровцев, которых ловил, афганских моджахедов, даты командировок на войну до дня включительно

Председатель организационного комитета выставки Дмитрий Курганов сказал: «Это люди особого склада, бесподобного менталитета, если хотите, с необычным врожденным чувством любви к Родине. Каждый уходящий в логово врага или в стан потенциального противника хорошо осознавал, что его имя, его деятельность ни при каких обстоятельствах не только, как сейчас принято выражаться, не станут достоянием массмедиа, но об этом никому не будет ведомо и после его возвращения с многолетнего задания. Если, конечно, доведется вернуться. Немало разведчиков были разоблачены главным образом не из-за нарушения ими правил конспирации, а из-за предательства коллег».

На стенде можно прочитать слова писателя-фронтовика Эммануила Казакевича: «Надев маскировочный халат, крепко завязав все шнурки – у щиколоток, на животе, под подбородком и на затылке, разведчик отрешается от житейской суеты, от великого и от малого. Разведчик уже не принадлежит ни самому себе, ни своим начальникам, ни своим воспоминаниям. Он… отказывается от всех человеческих установлений, ставит себя вне закона, полагаясь отныне только на себя. Он отдает старшине все свои документы, письма, фотографии, ордена и медали… Так он отказывается от своего прошлого и будущего, храня все это только в сердце своем. Он не имеет имени… Он срастается с полями, лесами, оврагами, становится духом этих пространств – духом опасным, подстерегающим, в глубине своего мозга вынашивающим одну мысль – свою задачу. Так начинается древняя игра, в которой действующих лиц только двое: человек и смерть». Казакевич начал войну в июле 1941-го и прошел путь от рядового разведчика до капитана – помощника начальника разведотдела 47-й армии.

Знакомясь с ними, ловишь себя на мысли, что хотел бы почитать экземпляры редкой учебной литературы по агентурной и радиоразведке, которые были пособиями для диверсантов легендарной в/ч 9903, сформированной летом 1941 года. В ней обучалась и недолго воевала Зоя Космодемьянская.

Интересны маскировочные костюмы «Кикимора» (1940) и «Березка» (1943). Они «не столь совершенны», как средства маскировки нынешних грушников, однако позволяли войсковым разведчикам небезуспешно выполнять задания в ближайших тылах противника, незаметно вести наблюдение, подкрадываться к «языкам» и уводить их в расположение своих войск.

А вот 15-килограммовая переносная коротковолновая радиостанция с автономным питанием РБ-М образца 1942 года. Она массово применялась в период ВОВ в батальонном звене. Разведчики, действовавшие в ближайшем тылу врага, отправляли по ней шифровки посредством азбуки Морзе (сигнал мог посылаться на расстояние до 50 км). Между прочим разработчики этого «гаджета» получили за его создание Сталинскую премию.

В 1955 году на смену РБ-М пришла переносная КВ-радиостанция Р-350 среднего радиуса действия (через два года – Р-350М или «Орел»-М). В ней уже использовалось быстродействующее кодирующее устройство, и предназначалась она целенаправленно для использования спецназом и подвижными разведгруппами. Весил прибор, правда, не намного меньше предшественницы – под 13 килограммов. Зато дальность связи доходила до трех тысяч километров. Это средство связи первого полутора десятка лет холодной войны тоже демонстрируется на выставке.

Юным разведчикам предоставляется возможность попробовать научиться понимать сигналы азбуки Морзе и вникнуть в принципы шифрования. И наверняка не без удивления посетители узнают, что радистов во время войны готовили для заброски в тыл врага дольше, чем кого бы то ни было. Потому как они должны были передавать на ключе и принимать на слух 100–120 знаков в минуту, и для достижения таких нормативов требовалось несколько месяцев упорной работы.

Шеф «Штирлица»

Руководивший разведуправлением Красной армии армейский комиссар 2-го ранга Ян Берзин до своего ареста в «черном» 1937 году фактически создал и выпестовал систему военной разведки СССР. Именно при нем в структуре будущего ГРУ стали работать такие прославленные спецы, как Рихард Зорге (агент в Японии), Лев Маневич (Италия) и Артур Спрогис (начштаба в/ч 9903). А также менее известные «бойцы невидимого фронта» – Павел Стучевский (Франция), Ян Черняк (Герой России, один из прототипов Штирлица), Леопольд Треппер (Германия, группа «Крона»), Альфред Тилтиньш (США), Янис Крикманис, Кристап Салниньш, Арнольд Шнеэ...

В столице США с 1940 по 1946 год работала разведгруппа «Омега», резидентом которой был Лев Сергеев. Ее агенты снабжали советское командование стратегически важной информацией.

Отдельный стенд и экспонаты посвящены Герою Советского Союза генералу армии Петру Ивановичу Ивашутину, который руководил ГРУ на протяжении почти четверти века. В этом смысле в разведке с Ивашутиным никто не сравнится. Разве что Джон Эдгар Гувер (1895–1972) просидел в кресле директора ФБР плоть до своей кончины 48 лет. Но эта организация как раз противодействовала «длинной руке» КГБ и ГРУ.

Ведомство обязано Ивашутину знаменитым «Аквариумом» на Хорошевке (до этого спецслужба скученно ютилась в неказистом двухэтажном зданьице на Гоголевском бульваре). Но главное не это. Ивашутин стал инициатором создания системы круглосуточного получения и обработки информации со всех потенциальных ТВД, что имело продолжение в Национальном центре управления обороной страны на Фрунзенской набережной. На Кубе (в Лурдесе) он создал аппарат радиотехнической разведки, взявший «под колпак» волновой прослушки всю территорию Соединенных Штатов. Такая же «точка» была образована и в Северной Корее. А еще добился, чтобы только начавшая зарождаться космическая разведка оказалась под контролем и командованием Главного разведуправления Генштаба.

Ивашутин не был прирожденным разведчиком. В 1939 году он пришел в НКВД, будучи слушателем Военно-воздушной академии РККА, а до этого несколько лет возглавлял экипаж тяжелого бомбардировщика ТБ-3. В ГРУ был переведен в марте 1963-го. Тогда его первостепенной задачей было минимизировать урон, который нанес структуре предатель Пеньковский.

Петр Иванович обладал уникальной памятью. «Он помнил фамилии главарей банд бандеровцев, которых ловил, афганских моджахедов, даты командировок на войну до дня включительно», – рассказывал вскоре после кончины генерала армии его адъютант полковник Игорь Попов.

В быту главный военный разведчик СССР был очень доброжелательным и тактичным человеком. За глаза его даже генералы называли батей. По жизни оставался завзятым трезвенником. А когда сам принимал гостей, то держал на этот случай бутылку из-под коньяка с чаем и с водой из-под водки «Посольская», просил официантку: «Ты мне моего налей». Прожил Ивашутин 92 года.

Но в биографических данных Ивашутина на выставке даже юные кадеты тотчас заметили странные нестыковки. На стенде дата рождения указана верно – 5 сентября 1909 года, а на «листаемом» интерактивном дисплее – 2 сентября 1903 года. Существенные расхождения и в дне смерти военачальника: соответственно 4 июня 2002 года (что верно) и 4 декабря 1994 года.

Олег Еленский