Наш постоянный читатель, человек вдумчивый и искренний, Александр Павлов, пишет в комментариях: "…такое впечатление что вы пытаетесь меня запутать. Сначала говорили о том что власть первична, всё держит, защищает от врагов, сместить её можно только силой, но она сильнее обывателей и т.п. А сейчас вдруг сравнили её с продавщицей. При этом опять же можно поднять вопрос о том что обыватели как правило обладают различными идеологиями, и идеологическое единство как правило получается из-за продавливания властью своей идеологии.

Речь идёт о статье "ЭПОХА ПОСТ-КОМПЕТЕНТНОСТИ"

Совершенно верно поставленный вопрос. С одной стороны власть всё – подобно воздуху, без которого нет жизни и простого выживания. С другой, по закону смыкания крайностей – идеальная власть превращается как бы в ничто (чистого воздуха мы не видим и не ощущаем – пока его не отравят). Это не противоречие, как сперва кажется, а диалектика: чем власть неадекватнее, тем она конфликтнее, а оттого заметнее.

Напротив, чем она адекватнее, тем более принимается населением как «своё внутреннее убеждение». И растворяется в сочувствующих, как сахар в стакане чая. Его не то, чтобы нет в стакане чая – он есть, сладость его вполне ощущается, но он невидим и рассредоточен в жидкости.

Вначале всегда следует конфликтная стадия навязывания эталона и стандарта «праведного жития» - с неизбежным истреблением того, кто идёт в глухую отказку. Этим занимается не только ВЧК, но и Инквизиция, и все известные нам цивилизации в пору становления. Затем – среди принявших стандарты правильного поведения – наступает стадия отождествления себя с властью. Поскольку власть стремится точно к тому же, что и они, то они и считают себя властью: «Я сказал, государство сделало».

Власть не перестаёт быть всем – но в то же время, растворяясь среди адептов – приобретает многие черты анонимности, как бы полного отсутствия. Власть, как коллективная личность, призывает рядовых граждан бороться со злоупотреблениями чиновников. То есть равноудаляется от всех во имя единого идеала. По формуле: «важны не лица, а дела». Отсюда культ анонимности благотворителя в Православии: сделай доброе дело, а имя своё не выпячивай. Это прямо противоположно принципам буржуазных выборов, где главная задача выпятить конкретное имя, сделав на копейку, раздуть шумиху вокруг себя на рубль, и т.п.

Власть, став коллективной личностью (инструментом достижения идеала) – постепенно кооптирует в себя всё население: как говорил кот Матроскин, «совместный труд для моей пользы объединяет». Причём «моей пользы» власть говорит про себя, а гражданин – про себя. И власти выгоднее, чтобы по улицам не бегали маньяки-наркоманы, и простому человеку без них детей гулять выпускать спокойнее. Поэтому каждый считает, что «совместный труд для моей пользы».

В лучшие годы сталинского государства у милиционеров не было дубинок. Они не таскали с собой наручников. Ограничивались символическими полосатыми жезлами! Тогда и родился позже проституированный лозунг «сила милиции в связи с народом». Фактически всё население, воочию видя, как власть корячится ради его пользы, становилось добровольными помощниками милиции.

А потом… Чем больше власть врала и воровала, тем дальше отходила от простоты и искренности в общении с простым человеком. Появились сперва резиновые «демократизаторы», а потом и ОМОН.

И мне кажется, что переоценка «роковой роли личности» в истории – контрпродуктивна. Большевики начинали, как выпускники семинарий («ревность по доме твоём снедает меня») – а продолжали уже как дарвинисты. У дарвиниста, будь он начальник или рядовой – всё равно другой взгляд на жизнь за душой, в глубине мыслей, что бы он ни говорил, и какие лозунги-знамёна не поднимал. При всей адской роли Хрущёва и Горбачёва (при сомнительной роли Брежнева) – нельзя всё сводить к их роли.

Вас задела аллегория власти с продавщицей в магазине, с кассиром в сберкассе? Но ведь Хрущёв или Горбачёв – именно «продавщицы», они согласились продавать тот товар, который к ним пришли купить. Могли бы отказаться – но это другой вопрос. А как продавщицы – они выслушали запрос. И выложили спрошенное на прилавок. За причитающееся вознаграждение.

А почему у них просили именно этот товар, а не какой-то другой? Почему наш анонимный покупатель (массив административных служащих) попёрся в «секс-шоп», а не в книжный магазин? А главный вопрос: что для этого костяка ответственных кадров было важнее: запрошенный товар (гнилой) или личность продавца, отпускающего товарец?

Бывает, что продавцы обманывают покупателей: подсовывают не то, обмеривают и обвешивают. Но такие трюки долго не проходят! Даже если на первый раз обман и сошёл с рук – годами подсовывать «не то» продавец не сможет, каким бы наивным ни был покупатель. О таком говорят:

-Если ты обманул меня один раз – стыдно тебе. Если ты обманул меня второй раз – стыдно мне.

Так вот и получается, что иерархия власти – всё, а персональное её выражение – ничто. Утрирую: роль у личности есть. Но не так велика, как думают. Начни Горбачёв в 1949 вытворять то, что он вытворял в 1989 – его бы и на месяц не хватило. «Команда может собраться и поговорить».

+++

Роль личности во власти растёт пропорционально смуте и разрухе в головах. Идеологически окультуренное общество действительно относится к персоне правителя, как к ритуальной кукле: дёрнись не туда, прихлопнут. Ничего не помогло Лжедмитрию I при попытке насадить в Москве католичество!

Но чем больше в головах людей мути, хаоса, оценочной и нраственной амбивалентности, чем шире шизофрения общества, взятого широко, социологически – тем больше значат индивидуальные особенности вождя, из ритуальной куклы превращающегося в самостоятельного игрока. Он в такой ситуации может увлечь и повести за собой – в ту или иную сторону.

Его инструменты насилия – выпирают, грубы и убедительны. Нестабильному обществу необходимо насилие, и чем оно нестабильнее, шатче – тем больше насилия требуется.

По мере административной и идейной стабилизации власть как бы исчезает, испаряется – когда сотрудниками охраны устойчивого традиционного правопорядка становятся сами рядовые граждане.

Про такое Суворов говорил «каждый солдат должен понимать манёвр армии». Полиция машет дубинками – когда погром. А если погрома нет, всё спокойно и благочинно – зачем полиции махать дубинками? В благонравной обстановке её (полицию) и не видно вовсе, и это правильно.

Но не потому, что она вообще не нужна, а потому что в сложившейся данной, конкретной ситуации она не нужна. И дура будет – если полезет туда с дубинками…

В 80-е годы ХХ века в КНР было целых два «горбачёва»: сперва должность, аналогичную горбачёвской занял Ху Яобан, а затем Чжао Цзыян. Оба были Меченому под стать, и словами, и делами. Но ни один не сумел навредить Китаю: КПК справилась и с тем, и с другим. А КПСС и с одним-единственным не сумела. Почему?

Потому что масса КПК хорошо и твёрдо знала, чего хочет и чего ей нужно. А массив советского партхозактива уже очень плохо и смутно это знал, если вообще знал. Это важно понимать тем, кто переоценивает роковую роль личности в истории: личность чаще всего символ процесса, наиболее яркий его выразитель, но не сам процесс. Коммунисты Китая сумели избавиться от двух «горбачёвых» подряд – потому что руководящая личность не соответствовала их идейному складу. Власть очистилась от сгнивших или слабоумных лидеров, в силу своего идейного заряда она не отождествляла себя со всеми дурацкими «метаниями и терзаниями» лидера.

Но в России этого не случилось. Почему? Потому что Горбачёв был крутым Рембо? Побойтесь Бога! Какой-то мафиозник Ельцин раздавил его, как тлю! Гнилость и (или?) слабоумие Горбачёва были лишь отражением выдвинувшего его массива власти. Как сознание формирует отдельную мысль, так и массив власти формирует исторического лидера.

В случае, если выдвиженец сумел обмануть массив власти, не оправдал надежд – его убирают, как доказывает опыт КНР, тихо, под домашний арест. А вот в случае если выдвиженец не обманул, а воплотил морально-психологический облик среднестатистического управленца – система не может и не хочет расправиться с ним. У людей безыдейных и беспринципных всё время путаница между «Отечеством» и «Вашим превосходительством» (подмечено ещё Салтыковым-Щедриным). Нельзя сказать, что Горбачёв предал дело КПСС, как Яобан – дело КПК. К 80-м годам у КПСС уже и не было того «дела», которое Горбачёв мог бы предать. Это была уже оформившаяся в крысиный статус грызунов-гедонистов структура, тяготившаяся обязанностями и чаявшая ельцинского «пакта безответственности начальников», согласно которому начальник смеет всё, и ему за это ничего не будет.

Нельзя сказать, что Горбачёв был циничнее своего массива: дерзну отвечать, что он был напротив, несколько романтичнее постамента. Беспредельный звериный цинизм Ельцина более соответствовал крысиному запросу массива замацавших власть грызунов. Что и сказалось на итогах борьбы этих двух «нанайских мальчиков» - Горби и ЕБНа, из которых «каждый хуже».

+++

Кратко резюмируя: в условиях полной деидеологизации вооружённая группировка становится всем, в условиях полной идеологизации – ничем. В промежуточных формах она и не всё, и не совсем ничто, вооружённый носитель власти выделяется там и отличается от простого обывателя.

В условиях идеологического консенсуса – каждый обыватель является вооружённым носителем власти, то есть каждый защищает святыни и пресекает покушения на них, независимо от формальной должности или социальной роли. Какой-то отдельной от мнения народного власти в таком обществе нет – да такое общество отдельной от себя власти и не потерпит.

Поскольку все - как один человек, слово одного сразу же становится словом всех. А против всех, попробуй, поспорь!

Так что власть и всё, и ничто. Она не надстройка над обществом, а продукт общества, его мудрости – или наоборот, социопатологий. Такое объяснение сложное, но у него есть достоинство: оно, в отличие от однозначных формул, жизненно и правдиво. Но голову над ним поломать, конечно же, придётся, всем, кто хочет понять жизнь…

Источник - Вазген АВАГЯН, специально для ЭиМ. .

• • 100
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5