В предыдущем материале мы обратили внимание на головокружительный рост российского экспорта на четверть объёма второй год подряд и на рекордный за новейшую историю показатель положительного сальдо торгового баланса. Не обошли без внимания и увеличение почти на 20% всего оборота внешней торговли (до $629 млрд. за 11 месяцев истекшего года), что, конечно же, сказалось на рекордных показателях ВВП в 103 трлн. рублей (почти 1,6 трлн долларов) и его росте на 2.3%.

«Да это же всё нефтедоллары!», - тут же раздастся дружный хор из иной реальности. Действительно, доля их высока, но не настолько, как пытаются декларировать некоторые. Количество же их в общем объёме экономики и её зависимость от волатильности нефтяных цен неуклонно сокращается с каждым годом.

Если брать в структуре экспорта, то в 2017 году топливно-энергетическая доля составила 59,2%. Это немного больше, чем в 2016 г. (58,1%), но существенно меньше, чем в любой из предшествовавших 11 годов, когда она составляла от 63 до 70,5%. В первом квартале 2018 года цифра была 61.7%. Вот её-то мы и разложим на составляющие: 61.7=27.4+12+3.6+18.7. Самих «нефтедолларов» тут только на 27.4%. Да, есть газ (12%) и уголь (3.6%).

А вот остальное (18.7%) – это продукция с высокой добавленной стоимостью – бензин, дизель, керосин и прочее подобное. Нефтеперерабатывающие заводы у нас строятся и модернизируются по всей стране, их продукция на экспорт разлетается, как горячие пирожки, и доля этой составляющей неуклонно растёт от года в год. Всё подобное весьма сказывается на европейских НПЗ, давно уже недополучающих прежнюю прибыль из-за низкой загрузки: та нефть, которая раньше поступала к ним на переработку, теперь перерабатывается в России.

Да, в структуре нашего бюджета вся эта энергетическая составляющая играет немаловажную роль. Вот картинка «На заре тысячелетия»:

 Видно, как в откровенно слабом, ничтожном с нынешних позиций бюджете, они играли невеликую роль. Потом, до 2003-2004 года, по графику легко отслеживается борьба за наше национальное достояние. Видно, как постепенно национализировалось до 65% нефтяной промышленности и 95% газовой, вводился мораторий на применение кабального соглашения о разделе продукции (СРП) и 265 (!) различных месторождений вернулось к нам. Также была введена совокупная рента на нефтегазовую отрасль примерно в 84%.

Про то, что крупный бизнес наконец-то соизволил полностью выплачивать налоги в казну, и какие для этого были приложены усилия, я промолчу. А дальше рывок и бурное развитие. Нам что, предложат отказаться от курочки, несущей золотые яйца, которую мы с боем возвратили? Из-за того, что, видите ли, некоторые, как мантру, повторяют: страна-бензоколонка? А не пойти ли им в... свою виртуальность!

Давайте теперь назовём Британию страной-углеколонкой, когда в 19-м веке это был крупнейший поставщик угля в мире, и поставляла она его, в значительной степени, в Москву и Петербург. Да ещё заявим, что мы подсадили их на угольную иглу. Но нет, «бабушка в короне» - священное в либеральной матричной парадигме, и в эту сторону ни у кого из них даже мыслей не возникает. А, может, оглянемся на бывшего гегемона, на этот нео-либеральный «град на холме»? Ведь крупнейшим на планете экспортёром нефти и её производных в первую половину 20-го века были именно они.

В 1950-е годы половина всей нефти, продававшейся на мировых рынках, имела американское происхождение. Но нет, в головах, погружённых в виртуальность, это эталон экономического развития, никто из матричных обитателей не будет упрекать «священный град на холме» в той роли, какую нефть играла в их экономике и экспорте. К тому же это аспект геополитического влияния. Историю о том, как ОПЕК постепенно уплыл из цепких, но уже дряхлых рук Дяди Сэма, и превратился в ОПЕК +, в инструмент с серьёзной долей влияния России, будут рассказывать детям.

Плюс ко всему, как уже было замечено, роль нефтегазовых доходов в федеральном бюджете неуклонно идёт на снижение. Так, их поступления в бюджет РФ за 2011- 2016 гг. в среднем ежегодно уменьшилось на 162 млрд руб. (или на 3,1%), а ненефтегазовые, наоборот, увеличивались в среднем ежегодно на 580,4 млрд. руб. (или на 8,6%), в основном, за счет доходов, связанных с внутренним производством.

 И не забываем, что «нефтегазовые доходы», это не просто перегоняемые танкерами и по трубам сырая нефть и газ, как мы это разобрали выше относительно экспортной составляющей. К нефтегазовым доходам, согласно Бюджетному Кодексу РФ (БК РФ) ст. 96.6 «Нефтегазовые доходы федерального бюджета», относятся доходы от уплаты:

1) налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ) в виде углеводородного сырья;

2) вывозных таможенных пошлин на нефть сырую;

3) вывозных таможенных пошлин на газ природный;

4) вывозных таможенных пошлин на товары, выработанные из нефти.

Где п.4 четыре занимает весьма весомую долю и растёт в денежном эквиваленте от года в год.

Далее, вбивая очередной гвоздь в миф о бензоколонке, стоит обратить внимание ещё на одни цифры. В реальности, добыча полезных ископаемых в структуре промышленности (определение «промышленность» - смотрим ОКВЭД-2 от Росстандарта) по состоянию на 2016 год составляла всего 35,9% (в фактических ценах), плюс 52,3% - обрабатывающие производства, плюс 11,8% — производство/распределение электроэнергии, газа и воды.

Вклад же доходов от экспорта топливно-энергетических товаров в ВВП России вообще минимален и колеблется в зависимости от годов и методологии подсчёта от 8 до 15.5%.

А вот как выглядит нефтяная игла по исследованию ООН:

 Подводя черту, отмечу, что правительство задекларировало рост неэнергетического экспорта в 2019 году на 1/5 и активная реализация нацпроектов должна способствовать этому, в чём лично у меня нет ни малейшего сомнения.