Он оказался ужасающе прав, хотя никто не обратил на это ни малейшего внимания.  Сегодня  регулярный  авторTomDispatch и отставной майор армии Дэнни Съёрсен приводит полученные из первых рук свидетельства того, что он чувствовал,  проезжая  через эти врата, сначала в Ираке, а затем в Афганистане, как война США с террором с функциональной точки зрения стала войной за распространение террора как ада на земле, независимо от того, измерялось ли это числом смертей,  разрушений  или перемещённых лиц, позволив расползтись всему этому по большей части Большого Ближнего Востока, а позже и Африки.

Только меня интересует, где был Амр Муса, когда в 2015 году саудиты пролетели через врата ада в Йемене (при поддержке американских военных)?  В последующие четыре года они опустошили эту землю, хотя, за исключением пары  пограничных инцидентов  и  небольшого числа ударов беспилотниками, казалось,  что ушли безнаказанно (хотя они также  убили  гражданина Саудовской Аравии и  обозревателя «Вашингтон пост»  в собственном консульстве в турецком Стамбуле).  И всё же совсем недавно эти ворота открылись для саудитов по-новому, когда последовала серия ответных ударов беспилотными аппаратами и, возможно, крылатыми ракетами, предположительно запущенными йеменскими повстанцами-хуситами,  превратив их собственные небеса в подобие ада, нанеся мимоходом ущерб крупным объектам по переработке сырой нефти.  Кроме того, поскольку хуситы  угрожают   ударами в будущем (против которых саудиты, несмотря на огромные суммы, потраченные  на американское вооружение, похоже,  не  имеют защиты), адский ландшафт вспыхнул только ярче.

Между прочим, если кто не заметил, то эти ворота всё ещё широко открыты, а президент Трамп, приведённый в «боевую готовность» только что уволенным советником по национальной безопасности, всегда мечтавшем  о войне с Ираном,  всё ещё сохраняет возможность лично пройти через них.  Поверьте мне, если бы он предпринял военные действия против Ирана, с его именем связали бы ад на Земле (и, кроме того, в 2020 году мировой нефтяной промышленности и экономике нужно повнимательнее наблюдать за его предвыборной кампанией).  

Том.

* * *

Недавним прекрасным канзасским субботним вечером я заснул рано, измученный душевным волнением и полным разочарованием из-за проигрыша в двойном овертайме армейской футбольной команды пользовавшемуся весомым преимуществом Мичигану. Я восставал против вечных войн Америки и американской военщины как организации, пока во всём этом участвовал, но, как ни стыдно мне в этом признаваться, игра футбольной команды  «Уэст-Пойнт» оставалась у меня последним имеющим отношение к армии удовольствием.  Тем не менее, после окончания Академии, преподавания в ней истории и 18 долгих лет службы в армии, я нахожу кое-что немного обнадеживающее в игре недооценённой, непревзойдённой, не входящей в национальную футбольную лигу команды, противостоящей одной из крупнейших школ любительского (студенческого) футбола^[1].

Несмотря на всё это, рано утром меня привела в себя прискорбная, хотя и не удивительная новость о том, что президент Трамп  сделал бесполезными  месяцы вроде бы многообещающих  мирных переговоров с талибами, заблокировав любую надежду на прекращение в ближайшее время самой длинной, самой безнадежной из всех войн Америки.  Моей немедленной реакцией— неудобной, но привычной — было уйти в грубо-материальное, основываясь на смутном, хотя и неодолимом чувстве, что почти изо дня в день у мира получается только становиться хуже.  Меня, издавна воспринимающего внешнюю политику США скептически, и когда-то даже тайного мечтателя и идеалиста, эта реальность ввергала в политический нигилизм, порождая ощущение, что никто не может ничего сделать, чтобы остановить распространение всё большего саморазрушения империи и крах демократии на родине.

Вспоминая прошлое, я могу проследить свой долгий военный поход от расцветающего махровым цветом веры неоконсерватора до противника войны в Ираке, инакомыслящего в войне с террором и лишённого льгот и привилегий  неверующего-ветерана.  Размышляя об этом после армейских потерь и тех самых отменённых афганских мирных переговоров во время привычно невесёлого разговора с Томом из  TomDispatch я понял, что могу создать историю об эскалации военной ереси и разочарования, просто взяв её из трёхлетней подборки статей, которые  я написал для его сайта.  И меня не волнует, что в тот период я видел их чем угодно, только не материалом для автобиографии. 

Если всё это звучит удручающе, то сама работа над материалом была для меня своего рода очищением и, возможно, спасла меня в этом странном путешествии. Итак, присоединяйтесь к моему краткому автобиографическому марш-броску по миру, который всё больше наводняется самодельными взрывными устройствами или СВУ, как это видно глазами одного из ветеранов-отступников.  Возможно, в последующем некоторые из вас даже узнают приметы ваших собственных жизненных поездок.

«Надежда и перемены» в Ираке

Когда в октябре 2006 года младший лейтенант Съёрсен прибыл в Ирак, Багдад  всё ещё, по крайней мере фигурально, был в огне.  Потребовалось всего несколько месяцев повторяющихся, бесполезных «патрулей присутствия», дюжина взрывов СВУ, под которые попал мой разведвзвод, гибель трёх моих бойцов и получение увечий другими, а также массовые смерти мирных жителей под взрывами на рынке, чтобы меня покинуло ощущение, что война в Ираке служила какой-либо цели. Выслушивая снова и снова — даже от долгое время угнетаемых иракцев-шиитов — рассказы о том, что жизнь при суннитском автократе Саддаме Хусейне была лучше, я всё очевиднее понимал, что начатое республиканской администрацией   Джорджа У. Буша и Дика Чейни по совершенно фиктивному поводу американское вторжение весной 2003 года вдребезги раскололо их нацию и, возможно, также дестабилизировало и регион. 

Мне было всего 23 года (и, по собственным оценкам, я был ещё школяром), и я — как и удивившее меня число моих ровесников-младших чинов — начал осторожно «бунтовать».  Я отрастил волосы длиннее, чем позволял Устав, и разместил  на своем шкафчике  антивоенные стихи времён Первой мировой войны, написанные британскими ветеранами, такими как Зигфрид Сассун  и  Уилфред Оуэн.  В конечном счёте, когда это было возможно, я даже начал «халтурить» в патрульных выходах, пытаясь избежать рискованных районов с возможными засадами.

И всё же, несмотря на растущее чувство неясности, я ещё не растерял всякую надежду.  Дома демократы (многие из которых когда-то голосовали за войну в Ираке) в ноябре 2006 года выиграли выборы Конгресс в основном благодаря внезапному всплеску антивоенной и антибушевской риторики.  В 2007 году я начал использовать лимитированное для меня время в Интернете для получения стенограмм каждой речи или статьи о молодом претенденте на пост президента от демократов-афроамериканцев Бараке Обаме.  В отличие от провозглашённого лидера гонки Хиллари Клинтон он казался воодушевляющим, не причастным к системе и — как сенатор штата Иллинойс — своевременным  противником  того самого вторжения, что привело меня в страшно затруднительное положение.  Я быстро решил, что он был моим человеком, увлекшись его риторическим слоганом «надежда и перемены» и мечтая о дне, когда он закончит мою войну, спасая бесчисленные жизни, в том числе, возможно, и мою.

К сожалению, как и ожидалось, несмотря на вновь получивших большинство на Капитолийском холме демократов и ежемесячные боевые  потери США,  которые регулярно достигали трёхзначных цифр, ничто не могло помешать администрации Буша продолжать эскалацию войны. Я помню случай в  апреле 2007 года,  когда я услышал, что благодаря объявленной президентом Бушем волне «наращивания войск» в Ираке мой разведывательный батальон должен был задержаться на три месяца сверх запланированного на год развёртывания.  Это было похоже на удар под дых.  Мы сСтивом, моим напарником-лейтенантом, молча выкурили пачку сигарет, прислонившись к кирпичной стене багдадских казарм нашего расположения.  После чего пошли расхлёбывать всю эту кашу — сообщать новости нашим обескураженным солдатам.

В этот самый кровавый год войны наш разведывательный батальон в боях потеряет ещё полдюжины мужчин, и в то же время погибнет  около  1000 американских военнослужащих, мужчин и женщин.  Тем не менее, это знаменитое, широко  приветствуемое  наращивание, конечно, в результате потерпит неудачу.  Не похоже, что большинство политиков в то время о таком думали.  Новый командующий войскового контингента в Ираке, помазанный Бушем и знающий толк в общении с прессой генерал армии Дэвид Петреус, как большой успех расхваливал временное снижение уровня насилия перед виляющим хвостом Конгрессом, в котором заседало большинство записных демократов. Едва ли имело значение, что объявленная цель наращивания — создание пространства и времени для политического примирения между религиозными течениями и этническими группами в Ираке — с самого начала провалилась.  Моё смелое предположение, что настроенный «против войны» Конгресс урежет выделение средств на конфликт, так и осталось предположением.

Тем не менее, в канун Нового года, приземлившись на базе постоянной дислокации в Колорадо, я почти противоестественно надеялся на Барака Обаму как на  возможного спасителя.  К апрелю 2008 года, получив звание капитана и отправившись на переподготовку в Форт-Нокс, штат Кентукки, я обнаружил, что незаметно для других агитирую за него по ту сторону реки Огайо в штате Индиана, только что получившем статус «колеблющегося». Я полагал, что если Обама сумеет обойти лучшего кандидата от республиканцев Джона Маккейна, то сможет быстро положить конец тому, что сам когда-то назвал «тупой войной». Учитывая мою фанатичную сосредоточенность на этой возможности, мне удалось не замечать, что кандидат Обама одновременно призывал и к эскалации конфликта  в Афганистане, названого им «хорошей войной».  Но это не важно; в ноябре 2008 года Обама победил. Я провёл День выборов^[2], попивая голубой мартини и поощряя Обаму одобрительными возгласами в компании диссидентствующих коллег-офицеров.  Той ночью, баюкая новорождённого маленького сына, я плакал от радости, пока шёл поток сообщений о результатах выборов.

Служение Империи за границей задевает чувства к Империи

Следующие несколько лет будут полны обманутых надежд, разочарований и неверия, когда я следил за американскими войнами и положением в мире с настольного компьютера в моей новой и имевшей много направлений работе с 4-й кавалерийской бригадой в штабе батальона 1-й пехотной дивизии в Форт-Райли, Канзас.  Я наблюдал, как президент Обама сбросил свои голубиные перья, развернул  по всему Большому Ближнему Востоку  экспоненциально  больше ударов с применением беспилотников, чем администрация Буша, не сумел закрыть Гуантанамо и утроил численность войск — даже опередив в этом Буша — в собственном «наращивании» в Афганистане.  Между тем, Пентагон будет использовать недавно созданное военное командование США АФРИКОМ  для негласного увеличения численности контингентов на другом континенте.

Теперь я командовал ротой (которую мы в кавалерии называли «отрядом») из примерно 100 разведчиков.  В феврале 2011 года в рамках затеянного Обамой развёртывания версии 2.0 моё подразделение перенацелили вместо потенциально лёгкого и хорошо оплачиваемого развёртывания «на полную катушку» в Ираке на ожесточенную борьбу в колыбели Талибана, афганском Кандагаре.  Эта отвратительная операция, как я  сказал  репортёру «Рейтер» в 10-ю годовщину террористических ударов 9/11 — к разочарованию моего полковника — виделась мне бесполезной относительно к событиям сентября 2001 года. (Я был выбран для интервью как уроженец Нью-Йорка.)

В этом в конечном итоге  бесполезное  развёртывание стоило моей разведроте потери ещё троих человек и нескольких оторванных конечностей.  В мае того же года Усама бен Ладен был убит «морскими котиками» в Пакистане, и моя мать сразу же спросила, смогу ли я вернуться домой пораньше.  Да где там!

Между тем в результате ряда военных интервенций администрация Обамы ещё больше  расшатала  Большой Ближний Восток и его окрестности.  Во время моего годичного пребывания в Афганистане Вашингтон  посредством злополучной операции по смене режима помог превратить  управляемую Муаммаром Каддафи Ливию в несостоявшееся государство, полное сражающихся полевых командиров и исламистов; вымостил себе дорожку к вмешательству в сирийскую гражданскую войну, что в итоге привело к разрушительной деятельности джихадистов;  и пассивно наблюдал за вторжением  саудитов в   Бахрейн с целью подавления протестов «арабской весны» в маленькой стране, которая — по чистой случайности — стала базой для Пятого флота ВМС США.

Я прибыл в Афганистан уже настроенным против этой войны и с немногими иллюзиями о том, что моё подразделение — или вооружённые силы США — могут изменить происходящее там, не говоря уже о «победе». Поскольку этот период боевой службы подходил к концу, я подумывал окончательно распрощаться с военной карьерой.  Тем не менее, я перестраховался. С самого краешка южного Афганистана мне хватило доступа к факсимильному аппарату, чтобы подать заявление на должность преподавателя истории в Уэст-Пойнте, что позволило мне прожить два счастливых года, получить бесплатно степень магистра в гражданском университете, получая полностью военное жалованье и льготы. Поразительно, но я прошёл отбор по этой программе отбора и решил остаться в армии ещё на какое-то время.

Аспирантура в университетском городке Лоуренс, штат Канзас и община хиппи под боком – предел моих мечтаний в 2012 году, и даже больше.  Сняв форму, я непривычно чувствовал себя дома и блаженствовал.  Я мог бы навсегда остаться студентом.  А пока что, учась, я наблюдал, как обстановка в моём прежнем мире продолжает ухудшаться.

За два года моего обучения в университете Канзаса администрация Обамы изменила курс, поддержав  военный переворот против первого демократически избранного президента в Египте; сотрудник Агентства Национальной Безопасности Эдвард Сноуден  устроил публичный скандал, рассказав о масштабной незаконной программе внутреннего надзора, под действие которой попали почти все американцы;  раскрывший секретную информацию об армии Челси Мэннинг, предстал перед судом министерства юстиции Обамы и был приговорён  к 35 годам тюремного заключения по замшелому Закону о борьбе с шпионской деятельностью времён Первой мировой;  а сменившая название группировка Исламское Государство^[3] (сформированная  в американских тюрьмах в Ираке) развила бурную деятельность по всему Ираку и Сирии. Вскоре выведший  в 2011 году американские войска из Ирака президент обнаружил, что  им начата  новая война в сирийском небе и возобновлена старая в Ираке, после чего он направил войска в обе страны.

Всё это время в Афганистане шла бесконечная война без намека на прогресс.  До тех пор не готовый эмоционально высказываться, я неожиданно написал короткое и гневное письмо сенатору-республиканцу Линдси Грэму, которое в течение следующих двух лет превратится в  мемуары против войны в Ираке,  главной темой которых был миф об успехе «наращивания». Как и ожидалось, их почти никто не заметил.  Вместо того, чтобы чувствовать восторг от публикации своей книги, я стал циничнее относиться к нашей способности — любого из нас — изменить злополучный путь, на который, казалось,  полностью встала имперская Америка.

Однако жизнь продолжалась, и с 2014 по 2016 год у меня, как я думал, было лучшее время службы в армии: преподавание истории США для «плебеев» (курсантов-первокурсников) в Вест-Пойнте.  Злясь на свои душевные терзания, развившееся к тому времени и досаждавший мне вьетнамский синдром^[4]  и едва приглушённый сопровождавший его психический кризис, я держался единственной надеждой: если я смогу с увлечением передать более точную и критическую историю нации моим курсантам, я точно смогу повлиять на новое поколение более независимо мыслящих офицеров. Сегодня все мои бывшие курсанты получили лейтенантские погоны, и хотя некоторые из них подтверждают влияние моей группы, большинство служат империи руководителями среднего звена в обширной глобальной цепи американских баз.

Во время моего краткого «набега» на Вест-Пойнт новости становились только всё тревожнее и тревожнее.  К тому времени Пентагон поддерживал ограниченную войну Саудовской Аравии в Йемене, которая включала регулярные  устрашающие бомбардировки  и блокаду поставок продовольствия в страну.  Она привела к гибели десятков тысяч мирных жителей, смерти от голода приблизительно 100 000 детей и спровоцировала эпидемию холеры эпических масштабов.  Между тем президент отменил обещание вывести все американские войска из Афганистана к 31 декабря 2014 года, и война там продолжилась.  В те же годы «следы» военного присутствия США в Африке расширялись  в геометрической прогрессии, так как (по модели, уже наблюдаемой на Большом Ближнем Востоке) произошло распространение группировок исламистских радикалов и на этом континенте.

Затем, как и всегда,  империя вернулась домой, на этот раз в форме всё более милитаризованной и  оснащённой  Пентагоном полиции в «цветных» кварталах по всей стране.  Благодаря YouTube и социальным сетям распространились примеры случаев жестокости полиции и убийства безоружных, в основном молодых чернокожих мужчин.  Всё это дошло и до моего дома, когда чернокожий Эрик Гарнер, обвинённый в незаконной продаже сигарет, был  задушен  белым полицейским из Нью-Йорка на неспокойном углу улицы рядом с моим домом на Стэйтен-Айленде.  Будучи знатоком истории борьбы за гражданские права, аспирантом-общественником и ведущим преподавателем (как это ни странно) афро-американской истории в Вест-Пойнте, я почувствовал необходимость действовать.

Результат: днём я ​​преподавал курсантам, затем переодевался в джинсы и толстовку и ехал 90 минут до Стэйтен-Айленда, чтобы присоединиться к  протестующим за компанию.  Там я присутствовал на митингах в память Эрика Гарнера и кричал на полицию.  Через несколько часов я возвращался в военное училище, и так постоянно.  Было приятно болтаться на улице, но, конечно же, это ничего не изменило.  В цветных сообществах американские воители-полицейские всё ещё действуют почти безнаказанно, используя разработанную в США боевую тактику противодействия повстанцам (иногда с обучением методам действия израильских сил обороны), как будто они находятся на оккупированной вражеской территории.

Выбитый из колеи окончательно

Переход в июне 2016 года из (относительно) прогрессивного и интеллектуального исторического факультета Вест-Пойнта в удушающе консервативное Командно-штабное училище Сухопутных войск в Форт-Ливенворт в Канзасе совершенно выбил меня из колеи.  Всё-таки я и не подозревал, что когда я начал всё более и более громко протестовать против нескончаемых войн Америки (в некотором роде и моих войн), моя некогда многообещающая военная карьера скоро закончится.  Военные врачи нашли, что мои эмоциональные травмы дают мне право на досрочную отставку по медицинским показаниям.  В феврале 2019 года я обнаружил, что устроил в печати небольшой антивоенный шторм и прохожу стационарное  лечение от «вьетнамского синдрома» в Аризоне.  Другими словами, я был близок к тому, что меня с позором вышвырнут за дверь — если уместно такое выражение — а моя карьера продлится всего на несколько месяцев дольше, чем  вторая   война  Америки в Афганистане.

В те годы внешняя политика США тоже готовилась перейти на стационарное лечение.  Фактически она вышло из-под контроля.  В ходе серии действий, словно в  зазеркалье, наши военные продолжали  бомбить  семь стран, развернули войска в Сирии, снова вошли в Ирак, приступили к расширению и  своего и без того впечатляющего ядерного арсенала,  начали  новую холодную войну с Россией и Китаем и вступили в 18-й год войны в Афганистане.

Я упоминал, что Дональд Трамп, безнравственный воротила в области недвижимости, плейбой и звезда реалити-шоу, ставший «популистским» ксенофобским героем, был избран президентом Соединённых Штатов? После чего он отказался от многообещающей сделки эпохи Обамы, направленной на сдерживание развития ядерной программы Ирана, избегает любого американского вклада в глобальную кампанию против существующей угрозы изменения климата (которую ранее он назвал «китайской мистификацией») и  вбил гвоздь  в Договор о РСМД времён Холодной войны, заставив учёных-атомщиков передвинуть стрелку на часах «Судного дня» ближе к полуночи.

Кроме того, он или его высокопоставленные чиновники военизировали  южную границу страны, отделяли детей от родителей-иммигрантов и сажали детей в клетки.  Он  приветствовал  митинги в защиту превосходства белой расы;  призвал  вооружённых до зубов полицейских «не быть слишком любезными» с подозреваемыми и, возможно, даже бить их головами о двери патрульной машины по пути в участок;  угрожал  ядерным «огнём и яростью» Северной Корее, прежде чем «влюбиться» в правителя этой страны;  обвинил впервые в истории Америки издателя Джулиана Ассанжа в публикации просочившихся в прессу сведений;  официально признал оккупацию Израилем Голанских высот, одновременно выразив одобрение планов премьер-министра Нетаньяху по аннексии части палестинского Западного берега;  и ... и ... но мне не хватает сил продолжать.

Что возвращает меня к надрывающему сердце (пусть даже и не относящемуся к делу) поражению армейского клуба в футбольной игре и недавнему решению Трампа  отменить ведущиеся мирные переговоры с талибами (возможно, единственную возможность, связанную с выводом наших войск из Афганистана).  Конечно же, единственная постоянная моей истории: бесконечная американская война в Афганистане.  К сентябрю 2019 года, дела там так ухудшились,  что у  меня осталось одна-единственная надежда,  что Дональд Трамп может как-то, каким-то образом, когда-то, оказаться  единственным, способным положить  конец этой  оруэлловской и абсурдной бесконечной войне.

А затем, как вы знаете, он отменил эти мирные переговоры и — добив ударом под дых — оправдал своё решение, сославшись на нападение талибов, в результате которого погиб ещё один американский солдат. Чем гарантировал, что ещё больше таких же, как и я, солдат (некоторые из них, несомненно, родились после событий 11 сентября), бессмысленно погибнут в бесконечной войне конца.  Теперь якобы организованная Ираном атака на объекты саудовской нефтяной промышленности вполне может разрушить любые надежды на долгосрочное мирное соглашение с Тегераном.  Война там, конечно, может унести жизни намного большего числа американских солдат.

Что до меня, то у меня такое чувство, что завтрашнее утро снова начнётся с неприятных новостей, и я привычно начну повторять мой теперь уже бесконечный рефрен: как  раз тогда, когда я думал, что хуже уже некуда ...

Примечания:

1 — Первая Американская межуниверситетская футбольная ассоциация с участием пяти колледжей была создана в 1876 г. Популярность игры в колледжах и университетах бурно росла после первой и второй мировых войн, когда появились «Конференции» (лиги) студенческого футбола. Среди наиболее известных: «Большая десятка», «Лига плюща», «Большая восьмерка» и многие другие. В настоящее время существует несколько тысяч университетских команд, из которых около 200 пользуются общенациональной известностью. Каждый университет стремится привлечь в свои команды способных игроков, создавая подходящим абитуриентам всевозможные привилегии. Среди соревнований университетских команд особой известностью пользуется «Игра всех звёзд», в которой сборная студенческая команда из лучших игроков предшествующего сезона встречается с командой-чемпионом профессионального футбола. Большие толпы болельщиков и массы телезрителей привлекают т.н. «Игры футбольной чаши», разовые ежегодные встречи студенческих команд на ряде стадионов по приглашению организаторов встречи. Ежегодно публикуются списки символической «Всеамериканской сборной», составленной из лучших игроков студенческого футбола.

2 — день (национальных) выборов установлен в первый вторник после первого понедельника в ноябре. Положение о единой дате проведения общенациональных выборов содержится в статье II, разделе 1 Конституции, согласно которой эта дата определяется Конгрессом. До 1845 года единой даты президентских выборов не было. В 1872 году было решено проводить в тот же день выборы в Палату представителей, а в 1914-м - и в Сенат. Вторник был выбран с учётом интересов граждан, не желающих голосовать в воскресенье по религиозным соображениям, но в настоящее время многие настаивают на переносе даты выборов с рабочего дня на выходной.

3 — Организация, запрещённая в РФ.

4 — Комплекс настроений в американской общественно-политической жизни, сложившийся в результате поражения США в войне во Вьетнаме. В его основе лежит возросшая убеждённость американцев в том, что вооружённые силы США не должны участвовать в военных конфликтах за рубежом, если эти конфликты не затрагивают интересов национальной безопасности США. В январе 1991 года президент Дж. Буш заявил, что результаты голосования Конгресса в пользу принятия США необходимых мер для отпора агрессии Ирака против Кувейта показали: Америка избавилась от «вьетнамского синдрома». Успех США в войне в Персидском заливе закрепил это мнение в широких кругах общественности.

Дэнни Сьёрсен

оригинал статьи: TomDispatch, США