«Вот интересное дело!» - говорят люди, обладающие логическим мышлением – «леваки осуждают «конец истории» в капитализме, но сами же говорят о «конце истории» в социализме, особенно когда он перетечёт в коммунизм!». «Почему вы считаете, что социализм способен развиваться, расти над собой, а капитализм – нет?». «А, может быть, капитализм будет сам по себе развиваться, без ваших потрясений, и тихонько разовьётся в более высокие, более удобные формы?». И, задавая такие вопросы, люди с логическим мышлением правы. Потому что, заигравшись словами, мы зачастую не видим суть проблемы.

Кто сказал, что капитализм не может развиваться? Кто сказал, что ему некуда развиваться? Вы, автор? Нет, не я. Определение терминов. Конечно, можно любым словом назвать что угодно. Но давайте так не будем делать. Давайте следовать определениям терминов. То, что не плавает, как утка, не летает, как утка, не выглядит, как утка – не утка. Согласны?

В основе капитализма лежит свободный рынок. Если он там не будет лежать, то уже не будет капитализма. А свободный рынок (как часто с восторгом подчёркивают его сторонники) – никто не придумывал. Это стихия, которая сложилась естественным путём, сама по себе, без проектов и планирования, путём свободного приспособления людей к окружающим средам. И в этом сила свободного рынка, основа его устойчивости.

То, что придумано людьми – может быть ошибочным. А природа не ошибается. Её слепая правота миллионы лет выражается в естественном отборе (говорят сторонники рынка). Что выживает – то и выживает. А что не выживает – то выбраковано природой[1]. Вы можете упрямо изощряться, искусственно сохраняя жизнь в вымороченном и безжизненном. Но в итоге сделаете только хуже (говорят сторонники рынка).

Основная разница между свободным рынком и социализмом в том, что на свободном рынке отношения между людьми складываются сами собой, естественным путём, из миллионов проб и ошибок, миллионов контактов и взаимных заказов. А социализм – «придуман из головы». Иногда умной (как у Сталина), а иногда и не очень. И когда его придумывают из глупой головы – то вообще «туши свет»!

А смысл-то в том – говорят сторонники свободного рынка – что не нужно для людей и за людей ничего придумывать! Не нужно пронзать живой биос жизни арматурой каких-то планирований, каких-то телеологий (целеполаганий)! Отношения между людьми сложатся так, как им удобно – и нужно только дать им сложиться. А то (говорят сторонники рынка) вы всякий раз людям неудобно делаете!

Относительно свободного рынка есть всеобщий консенсус всех, кто пишет по этой теме: он не выдуман людьми, он сам собой сложился. Именно это определение рыночного естества (противоположного плановой искусственности) мы и принимаем в основу термина «капитализм».

+++

И тут, казалось бы, наступает пиршество торжества рыночников! Естественной системе, которая сложилась сама по себе, без административного насилия и вмешательства – не грозят планы дураков-начальников. В ней не будут тратить силы и ресурсы на производство ненужной продукции, рынок сам, спросом, отрегулирует потребности в продукте.

Рынок автоматически отсечёт лишнее и автоматически доберёт недостающее платежеспособному спросу. Здесь каждое производство – выбирается на альтернативной основе, за него избиратель голосует рублём. Если ты делаешь нужное людям – то тебе платят. А делаешь ненужное – штрафуют тебя на себестоимость продукта. Ту, которую ты вложил в ненужное производство.

Так насилие и принуждение в производственных отношениях сменяется интересом. Вы, наверное, и сами заметили, что никто никого и ничего делать не принуждает. Закон о тунеядцах отменён, их не отлавливают и не наказывают. Нет в том нужды! Всё, что движется – движимо интересом платежеспособной публики. Есть какой-либо интерес – кто-то начинает его удовлетворять.

Нет более и великих строек, «котлованов» Платонова: что строить – решает тот же интерес, а не Госплан. Если стройка оплачивается людьми – то она идёт. А перестала оплачиваться – сворачивается. Никто гору денег не станет зарывать в неинтересное плательщикам строительство[2].

+++

Как говорят умные люди – наши достоинства есть продолжения наших недостатков, и наоборот. Именно сильной стороной рыночной экономики определяется и её слабость, негативность, патологии.

Апология рынка – как раз и даёт нам ответ на вопрос в начале статьи: «почему капитализм не может развиваться?».

Потому что развитие – неотделимо от изменения. И не просто изменения (бывают ведь и мутации!) – а от разумного, осмысленного изменения. Не просто крыша упала, изменения налицо, а человек что-то разумное придумал, запланировал и внедрил в жизнь…

Чувствуете, чем пахнет?

Планированием!

Вот есть система, которая сама по себе сложилась. А вы в неё лезете, как хирург, со скальпелем, что-то в ней менять. Перестраивать там естественно сложившиеся связи и отношения. Во время операции пациент может и помереть, даже у опытного хирурга, а уж тем более, если полез знахарь…

Внедренчество противоречит естеству. То, что могло само по себе внедрится – давно уже внедрилось. А то, что до сих пор не внедрилось – стало быть, естественным путём внедрится не может.

Неужели не очевидно?

Сложившаяся система, сперва, может быть, подёргавшись, в итоге замирает, стреноженная сдержками и противовесами. И пока эту систему не начнёт шатать внешняя сила – она так и будет неподвижной. В этой неподвижности устоявшихся отношений и заключается естество!

Приведу кричащий пример. Австралия находится в великолепной климатической зоне, но большая её часть – мёртвая пустыня. Если оросить эту пустыню – Австралия могла бы стать житницей всего человечества. Но кому это нужно?

Бедным, конечно, нужно – но у них ничего нет. А богатым этого не нужно – у них и без этого всё есть. Те, кто хочет – не могут, а кто может – не хотят. Проект слишком дорогостоящий и долговременный, чтобы за него взялись частные инвесторы. Государство могло бы – но ему запретили вмешиваться в естественно складывающиеся экономические отношения!

+++

Стабилизация рынка заключается в том, что востребованное уже кто-то делает, а невостребованное – делать не станут, потому как оно же не востребовано. Там, где есть спрос – он уже занят. А там, где спроса нет – ему не с чего возникнуть.

Вот и получается, что единственным двигателем тягостного рыночного застоя оказывается… катастрофа! Она (например две мировых войны) и есть та внешняя сила, которая раскачивает намертво сложившуюся неподвижность отношений. Оттого на Западе полно философов, которые сделали мрачный вывод: «война – двигатель прогресса».

Конечно, прогресс мог бы быть и менее кровавым, менее жутким – но не в мире естественно складывающихся рыночных отношений. Здесь итоговый мёртвый покой разбивает только сверхкатастрофа, заставляющая уснувших взбодриться и зашевелиться.

Когда мы говорим, что капитализм – хищник,

мы имеем в виду его воинственность, гипер-агрессивность, вытекающую из захватного права, порождающего после захвата частную собственность. Здесь так: не отнял – не твоё. И доказать нетрудно: ведь каждый, включая Рокфеллера – нагим пришёл в этот мир. Пришёл нагим, и начал драться с другими – и сколько вышиб в драке, столько ему и принадлежит…

Когда мы говорим, что капитализм – паразит,

мы имеем в виду другую его сторону: использовать наличное, не создавая нового.

Во всём животном мире существует инстинкт экономности действий биологической особи. Это, грубо говоря, стремление уснуть в состоянии сытости. Инстинкт, экономя силы животного, требует от него, чтобы животное не тратило больше сил там, где их можно потратить поменьше.

Если два одинаковых банана расположены один близко, другой далеко, то животное возьмёт, естественно, тот, который ближе. И было бы странно, если бы мартышка пошла далеко за тем, что у неё под носом!

В мире человеческой экономики этот инстинкт, экономя силы, стремится экономить ещё и деньги, как социальный эквивалент силы. По принципу «если нет разницы – зачем платить больше?».

Это заставляет инвесторов отказываться от долгосрочных и рискованных, затратных программ развития, довольствуясь тем, что принесёт быструю и гарантированную отдачу. Например, создавать новую модель самолёта – это сорок лет трудов, огромные расходы и сомнительный результат в итоге. Проще слегка изменить дизайн – и продать старый продукт под видом нового…

+++

Капитализм – паразит, потому что веками пользуется только «зелёной» частью Австралии, изначально пригодной к употреблению, а пустыней не занимается. Он лезет туда, где есть прибыльность, и не лезет туда, где её нет, или она сомнительна. Изменить это может только глобальная катастрофа – но это слишком опасный движок для прогресса: может исчезнуть и само человечество!

Если же мы говорим не о катастрофе (нашествие ледников или мировая война), если мы говорим о нормальном, спокойном состоянии человечества – то капитализм замирает в мёртвом застое устоявшихся связей.

Он не может развиваться – потому что естественным путём, сам собой сложился таким, каким сложился. И любые перемены, которые вы внесёте в его уклад – будут отсебятиной плановиков! Как это: не было, и вдруг появилось? Откуда?

Здесь нам открывается главная (и наименее изученная) опасность капитализма, свободного рынка: не будучи придуманными, они запрещают всё искусственное в области общественных отношений, всё, придуманное там человеком.

Через то – запрещают человеку думать: ведь придуманное – плод дум. Зачем человеку думать (процесс) если нет в итоге придуманного, надуманного (продукта мышления)?

+++

Для торжества капитализма все должны принять всё, что само собой сложилось – как щепка принимает направление потока, в котором плывёт. Не управляя движением, и не догадываясь о его направлении.

С одной стороны, такое поведение, конечно экономно (с точки зрения инстинкта биологической экономии действий). Ты просто приспособился плыть – а если бы ты поплыл против течения, или хотя бы поперёк потока – тебе понадобилось бы много энергии.

Самое экономное решение для плавсредства – плыть по воле волн и ветров. Оно не требует ни топлива, ни мотора. Сама окружающая природа снабжает и тем, и другим.

И в этой удовлетворённости инстинкта экономности действий биоособи – великая сила, великая привлекательность капитализма для зоопсихологии. Разум не противится стихиям, а приспосабливается к их потокам, черпая у них энергию собственных нужд. У древних людей первым делом появились неуправляемые плоты. Потом – стали думать над рулевой системой, а потом – о двигателях. Человек научился сплавляться по течению рек на тысячи лет раньше, чем научился плыть вверх по течению.

+++

Очаги развития внутри капитализма – трагически завязаны на биологических носителей, не принимают характера всеобщего закона (что было бы тоталитаризмом – когда закон действует независимо от воли и желания личности). Допустим, есть такой хороший дядька, купец Третьяков, и он поощряет живопись. И всё прекрасно: возникает третьяковская галерея, живописцы получают средства к существованию, вроде бы, расцвет культуры…

Но, предположим, хороший дядька помер. А его наследник плевать хотел на живопись и живописцев. Свобода личности! Тому нравились картины, а этом не нравятся! Вот и карачун всей галерее…

Если она государственная, то рождения и смерти конкретных лиц ничего в её работе не меняют. Она действует по закону, а не по воле частного собственника.

А если галерея частная – она действует, пока владельцу не надоела. Потому что одно дело – скучное министерство техники, а другое – весёлый Илон Маск. Маск помер – и всё кончилось (наследники, допустим, вложились в овцеводство). А закона, который заставлял бы продолжать и развивать дело Маска, общественных фондов под это – нет. Всё – вопрос частного выбора частного лица. Расхотел – перестал.

Общая сумма таких всплесков и угасаний частного энтузиазма - нулевая

+++

Капитализм не может развиваться – потому что любое разумное преобразование по своей сути, по определению – антикапиталистическое. Оно вносит в естественно сложившиеся отношения искусственный элемент административного давления.

Поэтому и рассуждения наших либералов о том, как им «развивать капитализм», «реформировать капитализм», о «правильном и неправильном капитализмах» - оскюмороны. Как можно развивать или реформировать естественно сложившиеся отношения? Сделать их неестественными, искусственными? Так это и есть государственное планирование, конец и смерть свободного рынка!

Если он свободен, как вы туда можете залезть, не лишая его свободы?

Как могут быть естественно сложившиеся отношения «правильными» или «неправильными»? Сами понятия «правильное» и «неправильное» - относятся к решениям Разума. Бывает ошибка электрика, но не бывает же «ошибки молнии»! Как может слепая стихия ошибаться – или наоборот, быть права?

Капитализм не может быть правильным или неправильным, развитым или неразвитым, он складывается так, как складывается, в этом его и сила, и слабость. Если вы в нём начали что-то менять, то вы убьёте его главное качество: естественность сложения. Вы закроете людям протоптанную ими тропинку и пустите их по какой-то своей, вами проложенной дороге. Не там, где они привыкли ходить, а там, где вы их заставляете! А это уже не капитализм, не свободный рынок.

Сила рынка именно в том, что неразумная и неуправляемая стихия свободна от понятия и категории «ошибки». Например, «судебная ошибка» предполагает судью, который ошибся относительно закона, неправильно им истолкованного и применённого. А если волк сожрал зайца – речь не идёт о суде, и не может идти о «судебной ошибке».

Волк, что ли, ошибся, осудив зайца на съедение? Вы шутите? А что волк должен был с зайцем сделать – «без ошибки»?!

Даже само по себе понятие законности может возникнуть только в системе планового производства и государственного распределения. Там есть некая идеальная схема, отклонения от которой и трактуются как нарушения законности.

А в мире частных собственников, сложенном из силовых, рационально не обоснованных захватов[3] и взаимной борьбы за существование – о какой законности может идти речь? Кто кому и сколько недоплатил[4], если нет законной тарифной сетки оплаты, регламентирующей, кто кому и сколько и за что должен?

Нет уставных расценок – всё сводится к субъективщине, к вкусовщине, к взаимообману. В самом лучшем случае – выручает зыбкая и расплывчатая норма традиции, опирающаяся на прецедент веков. Мол, косарям, нанимая, испокон веку платили рупь… А если рупь резко обесценился? А если наоборот, резко вздорожал? Что в этом случает делать с «оплатой по традиции»?!

Когда мы говорим о свободе частной собственности – мы говорим, прежде всего, о свободе частной собственности от закона (т.е. свободе частного случая от общего правила). И когда мы говорим об ограничении свободы частной собственности – мы говорим, в первую очередь, об ограничении частной собственности законом.

Закон – по самой сути и природе своей – «уравниловка». Та самая, ненавистная либералам «уравниловка», когда суду безразлично – лорд ли убийца или простолюдин. Но тогда ведь и всякий труд, независимо от лиц – должен сводится к уравнительным критериям оценки!

+++

Конечно, когда мы говорим о разумных решениях, имеющих авторство, воплощающих авторскую волю – мы можем говорить о правильных решениях или об ошибках. Если есть законность – то есть и нарушения законности. А как можно говорить о нарушении закона – если сам закон отсутствует? Чего там нарушать?

Допустим, кому-то не нравится то, что вы делаете. Но это же не закон, а его субъективное и частное мнение. Зайцу не нравится, что его ест волк, а волку нравится жрать зайцев. У волка есть естественное право – на хищность. А у зайца тоже есть естественное право – убежать или спрятаться. На этом естественное право, собственно, «всё». Какие ещё могут быть законы у дикой природы, кроме свободы хищников охотится и свободы добычи убегать?

Одному не нравится, что делает Пиночет, а другому – наоборот, зашибись, как по душе, что он делает. И всё это мнения – потому что закон, единый для всех, отсутствует.

И отсутствует он не конкретно при Пиночете – а вообще при капитализме, как таковом.

Ибо эта система не сводит наказания к вине, а награды к добродетели! И то и другое здесь – произвольно, случайно, лотерейно. За какое преступление оштрафованы бедняки? За какие заслуги премированы богачи? Бесполезно искать ответов – «так сложилось», и всё.

Никаких рациональных оснований у естественным порядком складывающегося распределения нет. Стихии не наказывают злых и не награждают добрых, они же безмозглые, стихии-то!

Кто-то утонул, кто-то в пожаре сгорел? Означает ли это, что они были плохие люди? Нет, им не повезло. Равно как и спасшиеся от стихий – вовсе не обязательно образцы добродетелей.

Это касается не только пожаров и наводнений, но и вообще всех естественно проистекающих процессов, включая и свободно-рыночные. Они рационально необъяснимы – как нельзя разумом объяснить, почему кто-то выиграл в лотерее, а другие проиграли.

+++

Вы берёте рынок, как исходник своих замыслов, и начинаете из этого ПРИРОДНОГО СЫРЬЯ кроить то или иное общество. Уже вкладывая рациональные основания в его строение. Это делают разные люди, и потому результаты тоже бывают очень разные.

Понятно, что когда смысл пытается внести идиот – то выходит хуже, чем было. Сырьё можно испортить: тогда оно уже не сырьё, но и не продукт, а отходы, мусор.

Но я не об этом.

Всякая попытка внести в отношения людей разумность, науку – означает смертный приговор капитализму, как системе естественно сложившихся, стихийных и свободных отношений между людьми. Как только вы начинаете моделировать процессы – вы уже создаёте искусственное вместо естественного.

Частный собственник только потому и частный, что он волен делать с собственностью всё, что вздумается. Если же вы навязываете ему научность поступка – то навязываете единственный правильный вариант из множества возможных. А какой же он тогда частный, и какой собственник?

+++

Кратко говоря, социализм может развиваться – потому что это совокупность искусственных, придуманных отношений, которые можно передумать, перепланировать. Именно так первые самолёты или автомобили превратились в своих современных потомков. Их создали разумом, потом разумом стали усовершенствовать, заменяя детали, рекомбинируя элементы и т.п.

А капитализм развиваться не может – потому что развитие отнимает у него главное его свойство – естество. Кого бы вы не вывели из волка (сенбернара или болонку) – это уже не волк. Это уже искусственная порода, продукт селекции по заданным качествам, и в диком лесу она не выживет. Тот исходный волк, из которого отбирали собачьи породы – один способен выживать в естественных условиях. Он сформирован этими естественными условиями, и неизменен в своём животном совершенстве – вплоть до климатической катастрофы.

Пока существует сформировавшая волка среда – волк не может естественным путём развиваться ни в бульдога, ни в таксу. Он такой, какой нужен лесу. И любая его трансформация, с точки зрения лесных условий свободной (дикой) жизни – есть мутация, извращение, патология.

Потому может быть тысяча вариантов социализма (как искусственного строения, зависимого от проектировщиков), но не может быть разных вариантов у капитализма. Он – в силу его естества – дуальная система «есть/нет». Или он есть, такой, какой он есть – или его уже нет.

Потому разговоры, что он может быть «неправильным» - бессмысленны. Это социализм может быть неправильным, потому что в проект закралась ошибка. А капитализм – правилен самим фактом своего существования: раз сложился, значит сложился. Какой есть – такой и есть. Ибо строился-то он сам собой, а не по чертежам умников!

+++

Можно сохранить капитализм – но для этого придётся отказаться от Разума, как принципа организации жизни.

А если мы не хотим распрощаться с Разумом – нам (человечеству) придётся отказаться от капитализма.

=======================

[1] Ч. Дарвин, прямая цитата: «...мы строим приюты для имбецилов, калек и больных, мы ввели законы для бедных, наши медики изо всех сил стараются спасти жизнь каждого до последней секунды... Таким образом, слабые члены общества продолжают производить себе подобных. Всякий, имеющий хоть какое-то отношение к разведению домашних животных подтвердит, что это губительно для человеческой расы». Это и заставило персонажа М.Горького истерически кричать в начале ХХ века: «Дарвин – дьявол… Он внушил, что закон жизни — зло». – реплика из 1-ой книги «Жизнь Клима Самгина».

[2] За исключением Госкорпораций, на которых либералы постоянно кляузничают и ябедничают, дескать – те нерационально бюджет тратят.

[3] Недаром Прудон в своё время и бабахнул эпатажно: «Собственность есть кража».

[4] Например, кулак и батрак договорились, что батрак будет работать на поле кулака и получать копейку в день. При этом никаких госрасценок не существует, нет кодекса, в котором записано – сколько положено платить полеводу. И что в итоге? Конечно же, батрак считает, что ему платят мало – но это его мнение. А кулак считает, что переплачивает, и это тоже его личное мнение. Каждый смотрит со своей колокольни: батрак ругает нанимателя «шкуродёром», а тот считает, что батрак «и на копейку, лентяй, не отработал». Но всё это их мнения, а где эталон, по которому можно было бы выяснить, кто прав? Где закон об оплате труда, который не связан с договором двух частных лиц, уникальным в своей конкретности, и потому допускающим любые толкования?

Источник - Николай ВЫХИН, специально для «ЭМ» .

• • 0
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5