Если говорить научным, а не обывательским языком – то частной собственности нет. И вообще собственности нет. Это в быту мы так говорим – вот, мол, у того или этого нечто в собственности, или даже – «это его частная собственность». Но это неточность, условность бытового языка, многое огрубляющего и упрощающего. В объективной реальности частного собственника, как автономной единицы, существующего самим по себе, просто не существует. Под выражением «частная собственность» скрывается явление ВЗАИМНОГО ДАРЕНИЯ в рамках захватившего власть клана. Несмотря на все «семейные» конфликты внутри – этот клан неделим, а всякое личное владение в нём – неотделимо от принадлежности к «группе власти». Или – говоря более понятным для русского уха словами – от статуса фаворита.

Ни в каком ином смысле (кроме роя, муравейника, дискретного организма узурпаторов) частная и личная собственность не могут существовать. То, что принадлежит мне или вам – принадлежит, конечно же, не мне или вам, а той власти, которая нам это предоставила. Почему-то именно мне или вам, а не тому-другому, пятому-десятому.

Изменись власть – изменятся ведь и собственники, по крайней мере, те, кто не пройдёт экзамена «переутверждения в статусе». А этот экзамен отнюдь не формальность, а очень жёсткая переаттестация. И не нужно думать, что собственника может защитить какая-то бумажка, или несколько бумажек, или запись в книге регистрации актов, или что-то подобно-формальное.

Так вот, суровый вердикт чистой науки: собственности нет. Никакой. Есть только временное пользование, и это не обсуждается. Потому что нагими приходим мы в этот мир, и нагими уйдём из него, и ничего не тот свет с собой забрать не сможем.

Хоть многие и пытаются: миллионеры покупают себе шикарные гробы, а древние племенные царьки пытались в курган запихать целое «народное хозяйство», от кувшинов до убитых рабов. И что в итоге? И кувшины, и кости рабов – достались археологам. Скажете, не знаете, не слышали про такое?!

Нет никакой собственности, и никогда не было. Есть только временное пользование тем или иным предметом, захваченным в бою или унаследованным от боевика, приходящегося роднёй. Это факт. Человеку он во все времена не нравился. Человек вообще так устроен, что любит не факты, а свои домыслы. Человек во все эпохи пытался увековечить свой захват за собой и своими потомками, изобретая смешные в своей наивности инструменты.

Но как нельзя ничего с собой утащить на тот свет – так невозможно и за наследниками «заговорить» навеки их наследство. Меняется власть – и вышибает их, если они не вписались в её новую конфигурацию. «Было ваше – стало наше», так собственность возникла некогда в доисторические (и даже до человека, ещё у животных) времена, так она и сегодня распределяется и перераспределяется.

Е.Гайдар может кормить нас байками про «отделение власти от собственности» на Западе[1].

Но я больше доверяю американскому экономисту Лоуренсу Котликоффу (лауреат Нобелевской премии по экономике за 1972 год), который говорит: эта самая «священная» постоянно конфискуется и перераспределяется в США[2].

И единственное её постоянство в том, что её постоянно и неизменно люди воруют друг у друга. Этот факт крупным собственникам ненавистен органически, до исступления. Во все века они мечтают заворожить свою собственность в режиме «прав без обязанностей» - чтобы тебе всё покорно отдавалось, а ты при этом совсем не напрягался и вообще ничего не должен был бы делать.

Но сколько бы собственники не ворожили, скольких бы демонов не вызывали из Преисподней себе «на службу» - любого «ленивого короля» ждёт позорный конец Меровингов[3].

Нельзя отделить собственность от власти: кто потерял бразды правления – тот потеряет и все «вкусняшки», правящим особам прилагающиеся. Права без обязанностей, когда все тебе должны, а ты сам никому и ничего, все тобой связаны, а ты никем и ничем – штука манящая, но несбыточная.

+++

Хочется или не хочется собственнику верить – но придётся (жизнь не оставляет иллюзий): всё что у человека имеется в пользовании, получено одним из двух путей:

1) Или выбито у других собственным кастетом.
2) Или кастетом благосклонного к нему лица (когда кто-то, например, папа или дядя, дрался и за себя, и за вас).

Частная собственность покоится на беззаконии захватного права, и ни на чём другом она упокоиться не может. Многие (включая автора) в молодости наивно полагали, что если поделить её поровну, то можно поддерживать такое взаимно-уважительное пользование добровольно, без насилия, без кастета по зубам.

Жизнь доказала автору, что он был дурачком. Равенство имуществ может сохраняться только в том случае, если его поддерживает самый сильный. Если этого «условного Сталина» в обществе нет – то распределение благ поровну признаётся «несправедливым» (причём всеми!) и начинается привычная миру зоологическая драка людей и кланов.

Любая схема распределения благ стоит на насилии, и распределение поровну – отнюдь не исключение. То есть все едят из одинаковых чашек, но не сами по себе, а потому что «могучий государь» так придумал.

В итоге, как ни крути, как ни ворожи, как не словоблудствуй – но:

1) Всякая собственность на самом деле временное пользование.
2) Оно обусловлено «впиской» в силовую конфигурацию популяции, и больше ничем.
3) Всякий предмет временного пользования можно отнять. А на противодействующую этому силу – найти другую силу.
4) Всё это – прямая «калька» из мира животных, их стайных доминаций, их зоологических потребительских иерархий.
5) И с одним этим человек никогда не поднялся бы над уровнем животных, если бы не идея ЗАКОННОСТИ (Священных Скрижалей).

+++

Священные скрижали, то, что сперва (и справедливо) называлось «Законом» сразу же, безусловно, открыто и недвусмысленно, отсылают нас к потусторонней реальности. К загробному миру.

Обобщения, осуществляемые в уме человека в рамках абстрактного мышления – требуют «бинокулярности»[4] психики. В голове возникают два центра восприятия, вместо одного, как было прежде, в животном состоянии. Один центр принадлежит биологической особи, а другой – эталонному существу, оценивающему поступки особи со стороны.

Эта способность смотреть на себя со стороны, как бы глазами постороннего существа – создаёт стереоскопию мышления, более известную нам, как абстрактное мышление. Центр Вселенной психически переносится с собственного «Я» в иное место. Благодаря этому и возникает идея объективно, независимо от нашего восприятия и даже нашего существования существующей Вселенной. Которая была до нас, будет после нас и нами, нашими болями и удовольствиями, отнюдь не исчерпывается.

Вооружённый стереоскопической психикой человек может поставить себя на место другого, чужого ему человека (как и на многие другие сложные умственные операции). Конечно, такая постановка себя на место другого, а другого – на своё место, уравнивание своего и чужого – немыслима и недоступна для особи, зацикленной на своей биологической уникальности.

Мы говорим о духовности человека как о возможности посмотреть на себя, на мир вокруг себя, на явления и процессы – «глазами Бога». Не собственными глазами биологического конечного, локального существа, а (с помощью абстрактного мышления) – глазами того, кто существует вечно, распространяется бесконечно. И которому поэтому процессы в далёком, недосягаемом космосе могут быть интереснее собственного корыта.

+++

Одно дело – горизонтальный конфликт между разными претендентами на одно и то же благо. Совсем другая точка зрения – взгляд Творца, создателя всех этих претендентов, равноудалённого от них. Того, кому Иван, Сидор и Пётр одинаково дороги, как сыновья отцу. Этот вертикальный взгляд, не в бок, а сверху, и позволяет говорить о принципе Законности, в котором закон един и одинаков для всех.

Конфликт такого подхода с собственностью (пользованием) – был и остаётся неизбежным. Вот вы говорите, что закон один для всех, ко всем одинаков. Но ведь собственность пользования благами – прямо противоположна этому принципу! Очевидно же:

Закон говорит, что он и мой, и твой.
Собственность настаивает, что твоё не моё, а моё не твоё.

Закон требует подчинения человека обществу. Собственность требует подчинения общества человеку. Она обеспечивает господство – а господство противоположно служению, подчинению.

+++

Между религией, как наиболее чистой формой абстрактного мышления (ведущего речь о невидимом) и биологическими инстинктами, как наиболее чистой формой животного реагирования нервной системы в истории сложился зыбкий компромисс (обуславливающий весь её драматизм).

Имя компромиссу – ТРАДИЦИЯ. Человеку хочется угодить Богу, но и хапнуть ему тоже хочется. Как же осуществлять переключения из режима в режим, из служителя в пожиратели и обратно? Традиция как раз и давала ответ на это.

Традиция – это не совсем закон, но и не совсем уж зоологическая грызня за выживание. Она позволяет личное обогащение[5] – но только в рамках традиционных, освящённых традицией способов. И пока Традиция жива – борьба между людьми за блага не приобретает совсем уж изуверских, садистских, зверских форм. Она идёт – но придавленная и придушенная традиционными ограничениями.

Из этого – вы уже поняли, что произойдёт, если Традиция разрушается, мертвеет, гаснет. Потуши светильники – и монстры, таящиеся во тьме, придут за тобой!

Ведь традиционное пользование – выстроено на сакральных табу. Это религиозная регламентация внутренней психической жизни людей, когда «можно, но грешно» - и потому не делают друг с другом многое из того, что технически доступно. Или, скажем мягко, не всегда делают. Не все делают. Взаимное убийство и ограбление не принимает тотальных форм.

Происходит определённое уравнивание возможностей людей на основании представлений о справедливости, вложенных в правосознание духовного человека.

А если этого сдерживающего механизма нет?

Тогда в свои права вступает захватное право – простая узурпация материального мира, основанная на голом праве силы, на прямом и непосредственном насилии.

Можно ли это остановить внешними, формальными законами, не основанными на внутреннем убеждении большинства людей? Нет. Никакой формальный закон не работает без внутреннего энтузиазма своих носителей. Вы можете что угодно запрещать в кодексах – но кто будет следить за исполнением кодексов в обществе циников?

+++

Явление ФАШИЗМА в самом широком, фундаментальном смысле связано с явлением ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ. Многообразные проявления фашизации общества в ХХ веке и сегодня – связаны с тем, что сама по себе тенденция к фашизму независима от воли и сознания отдельных людей, объективно заложена в капитализме.

Она может принимать разные формы, разные сектантские оболочки, но по сути, всегда связана с вытеснением традиционных отношений зоологизмом при сохранении частной собственности.

Частая собственность господствует по-прежнему – а сдерживавшая её традиция отмирает, воспринимается как «предрассудки тёмных людей». Но если вы посчитаете традиционные верования «предрассудком», то заложенное в хватательно-поглотительном инстинкте захватное право освобождается от блокираторов.

А дальше начинается то, что, собственно, мы и видим…

Базовая формула фашизма: берём то, что нам хочется, не согласовывая с теми, кто этим раньше пользовался.

В международном плане – это агрессивные войны, колонизация, захват территорий и геноциды.

В социальном (на микроуровне) – подмена законов бандами погромщиков («штурмовиков»). Террористические группировки захватывают то, чего хотят, и убивают всех, кто пытается помешать или просто возражает.

Принцип прост, как сама зоология: мне надо – я беру. Чьё оно раньше было – не знаю, и знать не хочу.

Как такая психология скажется на цивилизации – вопрос риторический. Понятно, что ничего хорошего для цивилизации на этом не будет.

---

Источник - Александр Леонидов .

• • 20
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5