Политические последствия пандемии ни у кого оптимизма не вызывают

Сивков Константин

Мир корчится в тисках пандемии. Все страны мира в той или иной степени погружены в карантины. Медицинские организации самой разной направленности перепрофилируются в инфекционные. Количество зараженных растет в геометрической прогрессии и пока, будем реалистами, перспектив на остановку роста заболеваемости не просматривается. Ученые-вирусологи прогнозируют неизбежность второй волны пандемии, и в этих условиях трещит по швам экономика практически всех стран. Наибольшие потери несут страны, считающиеся наиболее развитыми, – Европа и США.

Неизбежный урон

Авторитетные агентства и отдельные видные экономисты потери ВВП США только за период пандемии оценивают в размере от двух-трех до десяти процентов и более. Каковы же будут потери американской экономики за год, если действительно вторая волна пандемии станет реальностью? Страшно подумать. Китай справился с пандемией, но его экономические потери также огромны. Еще более страшные потери несет Европа. Размер экономического спада по разным странам колеблется в больших пределах. Наиболее пострадавшие от пандемии страны уже потеряли, по различным оценкам, от пяти – восьми до пятнадцати процентов и более в объемах промышленного производства. Экономические и медицинские проблемы породили серьезные политические последствия прямо сегодня. Можно сказать, что пандемия заложила огромную бомбу под Евросоюз и ее часовой механизм нынче тикает, отсчитывая оставшиеся дни жизни этого крупнейшего геополитического объединения. Карантинные мероприятия привели к остановке деятельности и в большинстве случаев гибели огромного числа предприятий малого и среднего бизнеса. Множество людей остались без работы. Так, например, в США количество первичных обращений на биржу труда за период пандемии превысило 10 миллионов человек при средней норме в пределах нескольких сотен тысяч, что беспрецедентно в истории страны. Даже в эпоху Великой депрессии такого не было.

“ «Постпандемийный» период может ознаменоваться ростом влияния неофашистских движений и партий, некоторые из которых смогут обрести значительный политический вес ”

Пока установлены карантинные ограничения и реализуются связанные с ними программы поддержки населения, социально значимых протестов не наблюдается. Однако что произойдет, когда все это будет отменено? Когда люди выйдут из карантина и выяснят, что работы у них больше нет, а социальная поддержка отменена в связи с окончанием карантинных мероприятий? И при этом в стране тяжелейший экономический спад, который не только не позволяет им найти работу, но и лишает правительство возможности оказать даже минимально необходимую социальную поддержку огромным массам населения, потерявшим работу. Намек на то, что получится, дает современная Франция, где начались молодежные протесты, выражающиеся в откровенном вандализме в отношении магазинов, особенно фешенебельных, сожжении автомобилей, нападениях на отдельных более или менее благополучных граждан. Дает пример и Россия, где уже зафиксированы достаточно многочисленные случаи нападений на дачные дома весьма состоятельных граждан с участием мигрантов. В странах Европы в подобных преступлениях также в большинстве случаев замешаны представители некоренного населения. Это в свою очередь рождает вопрос: кто виновен в том, что этих мигрантов так много? И ответ очень быстро находится, распространяясь в сетях Интернета и людской молве, – политическая власть и крупный бизнес, которые, стремясь получить дешевую рабочую силу, приглашают мигрантов на работу на минимальную заработную плату.

Эти мигранты, лишая рабочих мест коренное население, одновременно оказывают демпингующее воздействие на рынок труда, снижая стандарты заработной платы. При этом бытует убеждение, что в мигрантах заинтересованы и коррумпированные чиновники, в частности из сферы коммунальных услуг, которые забирают у мигрантов, особенно незаконных, не имеющих права работать, часть заработной платы. И мигранты вынуждены на это идти, поскольку иного выхода нет. А это в свою очередь порождает у них ненависть к местному населению. Не имея возможности ее выплеснуть на истинных виновников своего бедственного положения – обанкротившиеся элиты своих стран и коррумпированное чиновничество страны пребывания, они вымещают свою злобу на простых гражданах. На преступления этих людей толкает также и элементарное отсутствие средств пропитания. В условиях пандемии преступления, связанные с хищениями продовольствия, становятся повседневной реальностью. Ограбления такого рода часто происходят прямо посреди дня на улицах. Итог – пандемия порождает волну преступности, справиться с которой будет весьма проблематично.

Будут патроны – будет и гречка

При этом коренное население, судя по интернет-пространству, начинает воспринимать руководство своих стран как одних из главных виновников своего бедственного положения. Это в свою очередь порождает стремление граждан обеспечить себе безопасность собственными средствами. Возникает своеобразный психоз, толкающий людей на закупку оружия и боеприпасов. В соцсетях начинает получать все более широкое признание мысль о том, что не надо закупать продовольствие, а надо закупать оружие и боеприпасы, которые дадут затем и продовольствие: «Чем покупать гречку, купи патроны, тогда будет и гречка, и все остальное». В США, только по официальным данным сетевых магазинов, объемы закупки боеприпасов выросли в три с лишним раза, короткоствольного оружия (пистолетов и револьверов) – более чем в два раза, гладкоствольного оружия (в частности помповых ружей) – немногим менее чем в два раза, более чем в полтора раза возросли закупки нарезного длинноствольного (винтовки и карабины) и автоматического оружия. Похожие показатели, пусть и более скромные, наблюдаются и в других странах Европы, где разрешена продажа соответствующих образцов оружия. Таким образом можно констатировать, что население этих стран вооружается. Пока для самообороны. Однако куда это оружие будет направлено в случае, когда человек окажется в отчаянном положении на пороге выживания или в условиях, когда в ответ на массовые протестные выступления власть пойдет на применение жестких мер, никто сказать достоверно не сможет. А риск того, что это оружие в таких условиях будет повернуто против властей страны, может оказаться критически большим. И справиться с вооруженным народом даже регулярным войскам будет очень проблематично, если не невозможно, учитывая тот факт, что вооруженные силы в своей массе состоят из выходцев из того же народа.

Коллаж Андрея Седых

Однако не только экономические потери и проблемы безопасности рождают социальную нестабильность. Интернет-пространство свидетельствует о том, что резкий рост разнообразных угроз и восприятие правящих элит как одного из главных их источников заставляет многих, порой даже абсолютно безыдейных людей искать причину своих бед в социальном устройстве общества, его мировоззренческих основах. Почему их страна, такая благополучная и прекрасная еще полгода назад, оказалась неготовой противостоять рядовой, в общем-то, эпидемии? Почему страны Евросоюза, такого дружного и перспективного объединения европейцев, оказались не готовы оказывать друг другу помощь? Почему правительства стран помогают крупному бизнесу и банкам, оставляя без внимания рядовых людей? Почему государство в борьбе против эпидемии вынуждено опираться только на свой бюджет? Где миллиарды и триллионы частного крупного бизнеса, как национального, так и транснационального? В поисках ответа люди стали подниматься до мировоззренческих, философских вершин. У многих начали рождаться мысли, что общество, построенное на примате индивидуального, личного интереса над общим, национальным, не позволит выжить народу даже в таких относительно несложных испытаниях. Что творилось бы в той же Италии, если бы смертность от этой инфекции была не три – пять процентов от числа заразившихся, а 50–70? Рождается мысль, что надо менять саму основу устройства общества, ставить во главу угла интересы не личности, а общества в целом. Об этом заговорили даже на российских официальных телевизионных каналах. В прямой постановке этому вопросу посвятил целых несколько минут в своей итоговой программе в начале апреля этого года господин Киселев. Он очень наглядно и доказательно показал на сопоставлении эпидемиологической ситуации в Китае и Италии, что в основе китайских успехов в борьбе с пандемией лежат общинные основы государственного устройства, а итальянский опыт демонстрирует губительность для народа индивидуализма. А за этим естественным образом следует вывод о том, что сама цель экономической деятельности неверна. Экономика должна работать не на прибыль (в советской терминологии – рентабельность) и обогащение собственников банков, предприятий и концернов, а на удовлетворение потребностей всего народа. А это уже не что иное, как основа «красной идеи». И судя по информации из США и Европы, по дискуссиям в социальных сетях, эта идея начинает овладевать умами масс.

Происходить это начало задолго до пандемии. Когда в оплоте капитализма США вдруг резко усилились позиции движения американских социалистов, средний возраст которых сократился с 68 до 33 лет за каких-то три-четыре года. Там же произошло ранее немыслимое – радикальная социалистка Александрия Окасио-Кортес стала конгрессвумен, самой молодой (29 лет на момент избрания) за всю историю США, победив политического тяжеловеса. Другая конгрессвумен – Элизабет Тэйлор, претендуя на роль кандидата в президенты США от Демократической партии, предложила 11 пунктов своей программы, которые вполне вписываются в Конституцию СССР. А успехи Берни Сандерса в состязании с Джо Байденом в борьбе за право выдвинуться кандидатом в президенты США от Демократической партии? Его поражение многие считают результатом аппаратных игр, а вовсе не отражением мнения членов партии. И потрясения начала 2020 года, судя по тенденциям, наблюдающимся в информационной картине мира, уже основательно усилили эти процессы.

То есть пандемия создает – если уже не создала – базу для серьезнейших социальных потрясений в странах, ее переживающих в наиболее острой форме. Причем во всех ключевых аспектах – идейном, экономическом, политическом и даже силовом. Это означает, что только от действия непосредственных факторов пандемии мир после ее окончания будет характеризоваться высоким уровнем внутренней социально-политической напряженности, особенно в развитых странах мира. В наибольшей мере социально-политическая напряженность возрастет в странах западной цивилизации и, к великому сожалению, в России.

Глобальный кризис никто не отменял

Однако помимо пандемии, в мире поднимается очередная волна экономического кризиса, которую по сравнению с предыдущими впору называть цунами. О том, что таковая неизбежно обрушится на мир, предупреждали многие эксперты задолго до возникновения пандемии, в частности специалисты МВФ, которые еще в середине лета прошлого 2019 года подготовили соответствующий доклад, основные положения которого попали в открытые СМИ. Стоит отметить, что этот кризис далеко не только экономический, как это хотят представить определенные элитарные круги. Этот кризис носит общецивилизационный характер, поскольку причины, его породившие, охватывают все основные сферы деятельности человечества. Отменить этот кризис никто не может, и даже пандемия лишь усилит его действие на мировую политику как на глобальном уровне, так и на региональном. Действие пандемии усилит и модифицирует проявление противоречий, вызвавших глобальный кризис и соответственно его воздействие на мировую ситуацию.

Прежде всего обращает на себя внимание противоречие между транснациональной, глобальной и национальными элитами разных стран, которое вытекает из факта, что глобальные элиты преследуют цель создания всемирного государства под руководством мирового правительства, в котором места национальным элитам нет. А естественной целью последних является укрепление и расширение своего господства в пределах возможностей своего государства. По этой причине они стремятся максимально сохранить суверенитет своих государств, усилить его потенциал во всех отношениях. Это противоречие усугубляется тем, что глобальные элиты представлены в подавляющем своем большинстве финансовым капиталом спекулятивной природы, тогда как национальный капитал является преимущественно производственным.

Разрешение этого противоречия возможно либо построением единого мирового государства, где будут доминировать наднациональные органы власти и различные иные транснациональные субъекты с радикальным ослаблением или полным устранением государственных суверенитетов, либо созданием мирового порядка как сообщества суверенных государств, отражающих интересы своих народов, где наднациональные органы играют лишь координирующую роль, а транснациональные структуры не имеют самостоятельной политической субъектности.

Так как в мире господствует капитализм, ключевым условием успешного развития коего выступает постоянное расширение производства и рынков сбыта, то стремление национальных элит, которые служат проводниками интересов национального капитала, является максимальное расширение сферы контроля своего государства за счет сокращения суверенитета и зоны контроля других государств. В крайнем виде – это построение монополярного мира, в котором безраздельно господствует одно государство. В положении такого мирового доминанта оказались США после распада военного блока Варшавского договора и Советского Союза. Однако выдержать тяжкий груз мирового доминирования США не смогли. Одной из ключевых причин этого стало то, что США фактически выполняли роль инструмента глобальных элит, будучи им подконтрольны. А проект глобализации, начатый реализовываться в 90-е годы прошлого века, также провалился в результате грубейших просчетов, вызванных пренебрежением ряда ключевых факторов и переоценкой собственных возможностей.

Пандемия нанесла сильнейший удар по малому и среднему бизнесу, создав благоприятные условия для радикального укрепления позиций крупного национального капитала как в экономическом, так и в политическом отношении. Как следствие возникла возможность резкого усиления репрессивного аппарата государств для подавления протестов населения в условиях неизбежного ухудшения условий жизни с началом новой волны глобального кризиса. При этом рост социальной напряженности в обществе и ренессанс «красной идеи» неизбежно рождают у национального капитала стремление к радикальному усилению роли государства в общественной жизни своих стран с приведением к власти элит, тяготеющих к авторитаризму и даже тоталитаризму. То есть «постпандемийный» период может ознаменоваться ростом влияния неофашистских движений и партий, некоторые из которых смогут обрести значительный политический вес.

Вместе с тем тяжелейший удар по экономике национальных государств, нанесенный карантинными мероприятиями, заставляет правительства стран Европы, в наибольшей степени пострадавших от пандемии, брать огромные займы в международных финансовых организациях. Это делает зависимыми эти страны от глобальных финансовых элит, которые свою политику в национальных государствах проводят через контролируемые ими либеральные элиты. Их активность будет резко усилена в направлении подчинения собственно государств интересам глобальных элит.

Это неизбежно приведет к резкому усилению конфликтности между либеральными и национально ориентированными элитами практически во всех странах, прежде всего в государствах западной цивилизации, что станет одной из отличительных черт «постпандемийного» мира. При этом противоборствующие элитарные группировки будут вынуждены втягивать в это противостояние и население. Наиболее острые формы такая борьба приобретет в США и отчасти в России. В США конфликт либерального и национально ориентированного истеблишмента уже набрал такую степень ожесточенности, что его называют холодной гражданской войной. Можно сказать, что начали формироваться предпосылки для возникновения и войны горячей. Это определяется прежде всего четким разделением американских штатов на два лагеря – протрамповские и антитрамповские. То есть в США две враждующие политические группировки обрели свои стратегические плацдармы, население которых в своей массе демонстрирует готовность их активно поддерживать. А это и есть ключевое условие возникновения реальной гражданской войны.

В России на первый план вышел конфликт либеральной финансовой и бюрократической элит (квазиимперцы, страдающие по «России, которую мы потеряли»). При этом у обеих этих группировок обостряется конфликт с политическими представителями производственного капитала, что обусловлено тридцатилетним целенаправленным погромом промышленного потенциала страны господствующими в нашей системе экономического управления прозападными группировками. Стремление президента России находиться «над схваткой» и господствующее положение в российском обществе государственной бюрократии в сочетании с сопоставимым по потенциалу представительством в ней всех враждующих лагерей делают эту борьбу менее публичной, чем в США. Хотя по степени ожесточенности она, похоже, превосходит американскую. Уходу этого противоборства в непубличную сферу способствует явное неприятие политически активной частью населения, в большинстве своем тяготеющего к социализму, всей нынешней правящей элиты. Это создает предпосылки для неожиданных, внезапных и, вероятно, весьма масштабных социальных потрясений.

Продолжение следует.

Константин Сивков,
заместитель президента РАРАН по информационной политике, доктор военных наук

Источник - ВПК .

• • 0
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5