Михаил Хазин: Noblesse oblige-2 (+ 4.12)

А действительно, чем? Не с точки зрения «нравится — не нравится», не с точки зрения масштаба таланта и/или сферы его приложения. А с точки зрения внутренней оценки своего статуса?

Ответ, в общем, достаточно простой. И суть его в том, что Проханов — номенклатура, а Михалков — аристократия. А в чём это проявляется? Суть номенклатуры в том, что это чиновничество, которое проросло сквозь всю административно-бюрократическую машину и достигло в ней некоторых, не самых низких позиций. В СССР это начиналось с должности заместителя начальника райисполкома, начальника управления в министерстве, в общем, в каждой сфере была своя «красная черта». И как только ты переходил эту черту, твой статус серьёзно менялся. В частности, ты становился практически неприкасаемым.

И по этой причине любой номенклатурный начальник трепетно оберегал этот свой статус и зорко следил за тем, чтобы набор благ, который он получал, был «не меньше, чем положено!». Поскольку если меньше, то это значит, что ты лично будеш наказан и все про это будут знать. Какая машина (служебная, личная или только по вызову), какой телефон, и так далее, и тому подобное. Никакой опытный номенклатурщик пальцем не пошевелит, пока не получит полный набор причитающихся ему благ. И их выколачивание (в том случае, если они не входят в «пакет») — это большое и важное искусство, которое очень повышает статус конкретного чиновника.

Можно вспомнить, например, Гаврилу Попова. Человек был большим начальником (декан экономического факультета МГУ), попался на взятке и был выгнан (при Брежневе!). Не посажен, не репрессирован, просто немножко опущен в статусе. И как он люто ненавидел и страну, и город, и университет в частности. Настолько, что всерьёз предлагал устроить в Главном здании МГУ публичный дом. В общем, покушения на свой «пакет» он не перенёс!

Я с этим столкнулся и в Минэкономики (хозяйственники очень сетовали, что я у них ничего не просил и этим ограничивал их возможности обращаться ко мне с неформальными вопросами), и в Администрации Президента. Там всё было совсем смешно, поскольку мне очень не хотели ставить некоторые «вертушки» (не входили в пакет), что создавало проблемы, поскольку реальный круг задач, который передо мной стоял, был повыше, чем по формальной должности. И только через несколько месяцев, когда стало понятно, чем я занимаюсь, этот вопрос стал решаться автоматически. Но по мере того, как мы всё сильнее ругались с правительством, начались и новые проблемы (например, я уезжал на какое-то совещание, а когда выходил на улицу, то обнаруживал, что служебную машину куда-то направляли, типа, срочный ремонт).

Делалось это не просто так, а с глубоким смыслом. Поскольку любой номенклатурщик точно знает, что машина — это самое главное (ну, в те времена), я должен был начать метаться с целью решения бытовых проблем, а правительство оставить в покое. Иногда получалось смешно: я просто поехал обратно на работу на метро, а на совещание в правительство не пошёл, просто позвонил своему секретарю и велел их предупредить. Тогда телефоны в метро не работали и когда я вышел на поверхность, то нашел около 20 звонков и смс-ок с сообщениями, что машина нашлась и меня ищет для поездки в Белый дом. Совещание там пришлось перенести и на какое-то время с машиной от меня отстали.

А уж после того, как номенклатура стала отвечать за приватизацию, всё у неё стало совсем хорошо. И вопрос о том, что входит в «пакет» решился — туда вошла вся собственность, которая контролируется по должности. Разумеется, у чиновников дела обстоят получше, чем у других работников, но общая суть не меняется. Для любого номенклатурщика главное — чтобы в рамках его «пакета» всё было хорошо, всё остальное — вторично.

Так вот, Проханов — номенклатурщик. Он точно знает своё место в общей номенклатуре, никогда не нарушает корпоративных правил (даже когда он ругал Чубайса, делал это очень аккуратно), точно знает свой «пакет». И — никогда не будет совершать революцию, революция это вообще не дело номенклатурщика. С подчинёнными и нижестоящими он будет строг, но гуманен, перед начальством вежлив и аккуратен. Собственно, Чубайса-то он не любит именно потому, что Чубайс не признавал его номенклатурного статуса, мечтая всех «имперцев» из Власти выгнать. Фокус, как известно, не прошёл и сейчас статус Чубайса может и пониже будет, чем статус Проханова (хотя денег у Чубайса больше).

А что Михалков? Он же тоже очень ценит свой статус, не чурается разных «ништяков», точно знает свой «пакет» и всё время старается его расширить. Отличие-то в чём? А отличие в том, что, будучи аристократом и помня, что его предки были в элите России с XVI века (и рассчитывая, что и внуки его лет 500 как минимум ещё там будут находиться), он готов чем-то и пожертвовать, для того, чтобы решить некоторые проблемы нашей многострадальной Родины.

Проханов будет об этих проблемах писать — но со стороны «Завтра» и Изборского клуба никаких действий особо не было. А вот Михалков в последние недели чуть ли не войной пошёл на правительство и даже потерпел некоторые (в аппаратно-номенклатурном смысле, достаточно серьёзное) поражение. А именно — Путин подписал закон о создании единого информационного реестра, против которого выступал (всерьёз) Никита Сергеевич.

Собственно, те, кто их обоих знает, увидит и оценит эту разницу. Ну, очень грубо. Был такой фильм, «Чисто английское убийство». И в нём сын владельца усадьбы, которого играет Тараторкин, и который возглавляет английскую неофашистскую партию, объясняет охраннику своего дяди, министра финансов: «Когда мы придём к власти, таких как вы мы уволим». На что охранник, человек трезвый, отвечает, что такие, как он, всегда нужны, а потому — никто его пальцем не тронет. Так вот, Тараторкин играет аристократа (который хочет менять правила; при этом он чужд снобизму, поскольку женат на дочке дворецкого своего отца, кстати, первая крупная роль Ирины Муравьёвой), а охранник — типично номенклатурный персонаж. Но это только одна иллюстрация.

Можно придумать и другие. Важно, что для представителя элиты (аристократа) страна — это не пустой звук. А вот для номенклатурщика нет проблемы, что делать для спасения страны, это выше его разумения и его проблематики. Он выполнит указания сверху (разумеется, после того, как решит вопрос со своим «пакетом»), пусть там, «наверху» и голова болит. И никак иначе...

Я хорошо знаю и одного, и другого. И то, что написано выше, не критика, ни в одном слове. Просто они — разные. Но нужно понимать, что те, кто претендует на аристократию, сегодня начинает войну с номенклатурой. Поскольку она сегодня разрушает все попытки что-то изменить (поскольку изменения — это угроза «пакету»). А не изменить уже не получится, система пошла вразнос. Со всему вытекающими.

О деле Фургала, или Noblesse oblige 2.6

Поскольку серия эта о Власти, то писать об обстоятельствах дела я точно не буду, да и не очень то это интересно. Но уже утром, почитав интернет, я с интересом увидел очередную кампанию наших либерастических «партнёров». Суть этой кампании проста: «кровавый рыжым» специально держит бандюганов и коррупционеров на всех постах и «сдувает пыль» с соответствующих папочек не тогда, когда совершаются преступления, а тогда, когда преступник начинает вести себя неправильно с точки зрения этого самого «рыжыма». Ну и, разумеется, про то, что «кровавый тиран», знал про преступления, но это его совершенно не взволновало, поскольку он лично любит бандюганов и коррупционеров.

«Интертрепация» совершенно понятна, но, как это ни удивительно, реальности она не совсем соответствует. Чтобы не сказать, что не соответствует совсем. Потому что в реальности всё устроено иначе, это подробно описано в «Лестнице в небо» и я сейчас немножко это повторю, поскольку нужно и на антироссийскую кампанию в интернете ответить, и реальность напомнить. Как же устроена суть?

А суть состоит в том, что любая Власть представляет из себя поле борьбы властных группировок. И верхушки этих группировок (которые и составляют элиту страны) ведут между собой сложную и подчас бескомпромиссную борьбу. При этом постоянно заключаются разного рода договорённости, коалиции и союзы, которые могут иметь как краткосрочный, так и весьма долгосрочный характер. В частности, например, в конце 90-х годов в новой российской элите сложился долгосрочный консенсус, направленный на запрет представителям властных группировок в рамках межэлитных конфликтов, апеллировать к народу.

Для реализации такого (как оказалось, очень долгосрочного) консенсуса был необходим внутренний арбитр и именно в рамках этой позиции во власти появился нынешний Президент Владимир Путин. Ну и, как это обычно бывает, первой его задачей стала ликвидация тех, кто к консенсусу присоединяться отказался, в лице Березовского, Гусинского и Ходорковского. Но, как понятно, на активность борьбы за ресурсы это особо не сказалось (иначе просто не бывает).

И вот тут нужно напомнить базовые положения этой схватки. Вся правоохранительная система не имеет право трогать представителей элиты. Ни при каких условиях. Вспомните ближайшее окружение Ходорковского, там удалось многие их истории 90-х вскрыть и выглядели они крайне мрачно. Но — в 90-е никто даже близко к таким «уважаемым» лицам не подходил, всё «вскрытие» было уже после начала «дела Ходорковского» в 2003 году. А вот лица, которые стоят ниже в иерархии властных группировок, вполне могут стать жертвами совершенно честных расследований, особенно если есть властные группировки, которые в этом заинтересованы.

Но есть одно исключение. Если есть крупные договорённости (например, между «силовыми» группировками» и «либеральными») и часть не входящих в элиту, но статусных персонажей (вроде губернаторов или министров) являются важными элементами этих договорённостей. Я помню, что когда работал в Министерстве экономики, мне объясняли, что важная часть роста чиновника — это попадание в постановление правительства (а потом и в указ Президента) в персональном виде. Со мной это произошло осенью 1995 года (я стал ответственным секретарём правительственной комиссии по борьбе с не учтённым налично-денежным оборотом) и пару человек меня даже с этим поздравила.

Так вот, если чиновник (или какой-либо другой представитель той или иной властной группировки) вошёл в список «обеспечивающих» для какой-либо элитной договорённости, он получает статус «неприкасаемого». И гарантии его адекватности и лояльности берут на себя руководители его группировки. Но, в отличие от членов элиты, эти «неприкасаемость» носит временный характер и может быть прервана в одном из двух случаев: либо базовая договорённость перестаёт действовать, либо же в рамках внутриэлитных конфликтов появляются новые обстоятельства, которые перевешивают эту исходную договорённость. Выступают для неё, так сказать, обстоятельствами непреодолимой силы.

Не вызывает сомнений, что история с Фургалом из этой, второй серии. И таких историй сейчас будет очень много. Мне кажется, что главная причина в том, что либеральная элитная группировка сильно теряет в своей силе. И потому, что не может предъявить позитивного сценария, и потому, что уже не может вложить в сохранение внутриэлитного консенсуса свой главный ресурс — договорённости с мировой долларовой системой. Соответственно, все элитные договорённости, в которых она участвует, ставятся под вопрос.

Грубо говоря, раньше либералы клали на свою чашу весов не только финансовые и административный ресурсы, но и поддержку МВФ и администрации США. Сегодня эти факторы уже не играют, поскольку роль МВФ резко упала, а договоренности с Трампом, скорее, у «силовиков- патриотов». Это значит, что нужно положить что-то ещё, заменить выпавший ресурс. Дополнительные деньги, например. На какие-то договорённости денег (пока) хватает, но на все не хватит точно. А это значит, что очень большое количество функционеров властных группировок, которые обслуживали эти договорённости, пойдут «под нож». В том числе и потому, что они просто не привыкли к ответственности и дел, за которых их можно вполне законно посадить, выше крыши.

Кто-то скажет, но ведь Фургал не либерал! Точнее, не член одной из либеральных властных группировок. Но, собственно, я и не говорил, что все функционеры властных группировок должны быть либералами — они просто участвуют в договорённостях, в которых какие-то либералы — одна из сторон. Ну и потом — не так-то просто, подчас, определить, из какой группировки тот или иной персонаж. Ну вот кому ближе Собянин, Волошину или Путину — поди сходу разберись!

В общем, не нужно читать либеральную пропаганду. Путин назначал Фургала не потому, что питает слабость к бандитам, а потому, что Фургал «закрывал» некую элитную договорённость. Если она была реально важна для страны, то не то что не мог, он должен был его назначить. Ровно на то время, пока эта договорённость была принципиально важна. Ну а потом — а потом стал работать закон. И ровно с таким же пониманием нужно подходить к будущим аналогичным историям.

P.S Помните, я несколько месяцев назад писал о том, что у чиновников есть время до мая для того, чтобы тихо уйти. Потом уже придётся «посидеть на дорожку». Фургал недопонял. Как и многие другие. Я уже не виноват, время прошло.

фото: i.ytimg.com

Несколько слов о деноминации, или Noblesse oblige 2.7

Каждый раз, когда я слышу слово «деноминация», у меня возникает в памяти история 1997-98 годов и я считаю полезным эту историю повторить. В конце концов история часто повторяется дважды, первый раз как трагедия, второй раз — как фарс, так что давайте подробно изучим трагическую часть. Итак, история началась в марте 1997 года…

Став после президентских выборов 1996 года главой Администрации Президента, Чубайс активно защищал интересы олигархов. Однако сам он был убеждён, что его настоящее место — на посту Президента России и активно разрабатывал соответствующие планы. Ему было понятно, что с поста главы Администрации он на пост Президента не проскочит и, соответственно, он захотел стать главой правительства. В том числе и потому что он отлично знал, что в 96 году Ельцина сделали президентом Коржаков, Черномырдин и Сосковец, которые контролировали финансовые потоки в регионы. Соответственно, Чубайсу был нужен бюджет.

Главными его политическими противниками на тот момент были Березовский и компания, с которыми тесно контактировал премьер Черномырдин. И они не позволили Чубайсу не только стать премьером (собственно, не исключено, Ельцин отлично понимал, что если представитель либеральной партии станет премьером, то он долго не проживёт), но и даже занять место единственного первого вице-премьера. В результате пришлось отказываться от коротких и начинать строить «длинный» план.

Чубайс долго искал кандидата на пост второго – первого вице-премьера, который подходил бы сразу по нескольким признакам: это должен был быть человек, который не был связан с Березовским, который нравился бы Ельцину и что тоже немаловажно, в силу своих способностей, организационных и интеллектуальных, не мог бы стать реальной конкуренцией самому Чубайсу. Выбран был Немцов и вроде бы, всё получилось, но произошёл ещё один «затык».

Министром финансов на тот момент был абсолютно ельцинский «вассал» — А.Я Лившиц. Чубайс планировал его заменить на своего человека, Кудрина, но Ельцин отказывался — Лившиц ему был куда приятнее. И Чубайсу пришлось сделать специфическую «кракозябру» — самому стать не только первым вице-премьером, но и министром финансов. Фокус тут в том, что первый вице-премьер выше министра на две позиции и это примерно то же самое, что командир полка, который одновременно командует ротой в одном из своих батальонов. Именно по этой причине назначения была разнесены на полторы недели: Ельцин всё это время Лившица не снимал. Собственно, аппаратной логики в этом назначении не было, и контроль Чубайса над минфином был слабым, довольно скоро ему пришлось уйти и на пост министра один из олигархов пролоббировал своего человека Задорнова.

Важно же здесь было то, что Лившиц, которому очень нравилось быть министром финансов, затаил обиду на Чубайса. И, перейдя на пост заместителя руководителя Администрации Президента по экономике, создал Экономическое управление Президента РФ и поставил тому задачу скомпрометировать Чубайса перед Ельциным как администратора и управленца.

Отметим, что поводов для таких выводов было много и уже к середине августа (то есть менее, чем через полгода после перестановок) Чубайс почувствовал, что кресло под ним закачалось. Собственно, не нужно забывать и активность Березовского и «Тани-Вали» (Юмашев стал преемником Чубайса на посту главы Администрации). Но без наличия объективной картины деятельности Чубайса, которую давало как раз Экономическое управление, ничего бы не вышло. К слову, с Березовским у нас были отношения ничем не лучше, чем с Чубайсом.

В реальности Ельцин принял окончательное решение по Чубайсу после убийства Маневича (который был одной из главных фигур в рамках разработанного Чубайсом плана продвижения во власть и в его смерти Чубайс, возможно, небезосновательно как раз Березовского и обвинял), поскольку соответствующую политическую карту Чубайс разыграл с серьёзными ошибками. Впрочем, эта история уже не относится к главной теме этого текста. Для нас важно, что уже с конца июня вся либеральная тусовка в центробанке и правительстве начала себя чувствовать не очень уютно.

Причём жаловаться было некому — Экономическое управление само никаких решений не генерировало, оно только писало комментарии к тем текстам, которые ЦБ и правительство присылали Президенту. Этого оказалось достаточно: качество работы и понимания экономики и финансов у либеральной команды оказалось настолько низким, что не выдерживало даже самой мягкой критики. А мы далеко не всегда были мягкими.

И в этой ситуации либеральная команда, которая уже знала, что мы готовим стратегический доклад для Президента о последствиях проводимой ими политики (он был написан в сентябре, представлен Президенту в начале октября и содержал положение о неизбежности дефолта к концу лета - началу осени 1998 года в случае продолжения политики денежных властей), решила этот доклад упредить. Для этого был выбран стандартный аппаратный ход: нужно было привязать действующих лиц, для которых возникла угроза увольнения, к публичной и политически значимой кампании, которая продлится достаточно долго, чтобы угроза быстрого увольнения отступила.

В качестве такой кампании была выбрана деноминация. Чубайс и Дубинин обратились к Президенту и тот, поскольку ему понравилась идея «зафиксировать» падение инфляции, как его собственное достижение, решил подписать указ о деноминации. Он был подписан 7 августа 1997 года (напомню, Маневича убили 18 августа) и практически гарантировал творцам будущего дефолта (Дубинин, Алексашенко, Чубайс, Задорнов, Игнатьев и Кудрин) возможности бесперебойной работы по его организации до начала весны 1998 года. Отметим, что, разумеется, при их политике никакой остановки инфляции быть не могло, просто её накопили, используя рынок ГКО как резервуар, и в августе 1998 года соответствующий потенциал вывалился на рынок одномоментно, вызвав одну из самых крупных экономических катастроф в России последних десятилетий.

К сожалению, объяснить такие тонкости Ельцину было невозможно. В марте 1998 года он Чубайса отправил в отставку, но предотвратить дефолт было уже невозможно. Все его творцы (за исключением Алексашенко, который всегда был плохим политиком) отлично себя сегодня чувствуют во власти, поскольку «разбор полётов» не проводился, а денег эти ребята на рынке ГКО «заработали» столько, что легко откупились от отдельных попыток в чём-то разобраться на уровне не политическом, а правоохранительном. Хотя попытки были. Впрочем, по итогам этой ситуации Чубайс, всё-таки, навсегда покинул российское политическое поле (причастность к чему я, в некотором смысле, считаю одним из самых главных достижений своей жизни).

Так вот, услышав пару дней тому назад слово «деноминация» я тут же сделал один очень простой вывод: хотя, конечно, Набиуллина и Силуанов это не Чубайс и Дубинин, но, всё-таки, ту историю они должны помнить. И если слухи о том, что под ними закачались кресла, не совсем слухи, то они вполне могли ту старую историю (которую сегодня мало кто помнит) использовать для того, чтобы попытаться сохранить свои позиции. Тем более, что успешные примеры Игнатьева, Дубинина и Кудрина, которые практически не пострадали по итогам августа 1998 года, у них перед глазами.

Так что я настоятельно рекомендую присмотреться к слухам о деноминации. Не исключено, что появились они совсем не по той причине, которую сейчас распространяют и означают совсем другое. Хотя, конечно, может быть это у меня просто профессиональные искажения реальности, в конце концов, бывает же так, что огурец — это просто огурец.

Границы дозволенного, или Noblesse oblige 2.8

Нашёл я тут в ленте фэйсбука интересный комментарий, и перепостил его себе:

«Ещё немного о хитросплетениях власти.

Шесть лет назад, когда довольно оперативно появился красивый документальный фильм про Крым-наш, я своими глазами и ушами видел-слышал в этом фильме короткую реплику Путина о том, как в самый разгар переброски вежливых зелёных человечков и Техники в Крым ему доложили, что караван военных кораблей разворачивается. И Путин говорил: «Звоню Шойгу, спрашиваю, кто позволил развернуть корабли, Шойгу что-то мял про ситуацию и сложности. Отчитываю Шойгу и снова перенаправляю корабли на Крым». Так вот сейчас этого эпизода в фильме нет. Но я совершенно отчётливо помню, что он был и помню, как тогда это меня дико удивило и ошеломило. Я понял, что во власти существуют группировки, которые способны что-то делать в нарушение прямых приказов Верховного Главнокомандующего и что со всеми любимым Кужугетовичем не так-то всё просто. А сейчас, и даже, скорее всего, тогда 5-6 лет назад этот эпизод из фильма убрали. Так-то вот. А вы говорите Путин, самодержец, властные элиты... Да там такой клубок, почище серпентария»

Сам я комментировать ничего не стал, поскольку это чёткая и явная иллюстрация к «Лестнице в небо», которая объясняет, что в элите всегда есть разные группы и цели у них – разные. С точки зрения элитологии интересно изучать, как такие группы в принципе взаимодействуют, с точки зрения политологии – понять, к какой группе относится Шойгу и чем он руководствовался, собственной нерешительностью или групповыми интересами. Я в эти тонкости залезать не хотел.

Но в комментариях получил следующий текст:

Борис Гудков: — «Василий Карлов, я знаю, как у нас проходят выборы. Это совершенно не означает, что это норма. И пост был о том, что Путин рассказал, как министр обороны, во время боевых действий не выполнил приказ главнокомандующего, а вы следом за Хазиным говорите что это народ у нас такой, а Путин тут не причём. Кто из нас наивен? Народ у нас тот же, что и сто, и триста лет назад. Чтобы было с генералом при Сталине, если бы он наплевал на прямой приказ главнокомандующего? А у нас, по словам Михаила Леонидовича, то губеры не исполняют указы Президента, то финасовый блок правительства, то весь кабинет правительства, игнорируя майские указы и т.д. А виноват народ. А Путин тут ни при чём. Так вот нерадивых работников, руководитель увольняет, а не пересаживает с места на места. И если он не умеет организовать работу подчинённых, то увольняют руководителя. И незачем ссылаться, на нескольких воров, которые воруют, перед глазами разгильдяев из охраны. Это тоже элемент того бардака, который творится в стране»

Действительно, кто у нас наивен? Путин явно имеет сложные отношения с «Семейной» группой, к которой принадлежит Шойгу (на тот момент, по крайней мере), настолько сложные, что формальный глава этой группы Юмашев, пишет про него достаточно спорные тексты в открытой печати. И уволить Шойгу так просто он не может, ответ может быть достаточно жёстким (мы его не знаем, но трудно поверить, что Путин и Волошин, нынешний глава «либеральной» группы этого не знают). Он может либо медленно и долго готовить смену, либо же – перевербовать Шойгу. И поэтому я ответил так:

Михаил Хазин: — «Борис Гудков, простите, но это детский сад! Сталин получил реальную возможность увольнять по своему разумению только году к 38-му. И то, далеко не всех, кого нужно было уволить, не уволил. И чудом проскочил 1936-38 гг., когда ему устроили «большой террор», конечной жертвой которого он должен был стать. И ещё. Я руководил коллективами и точно знаю, что уволить за ошибку (или даже глупость) человека, на котором ещё много чего висит, можно только после того, как вы придумаете, кем его заместить во всех этих работах. А это далеко не быстрый и лёгкий процесс. И поэтому у любого начальника есть «красные линии», пересечение которых означает немедленное увольнение. Но они могут быть достаточно далеко от обычных ляпов и ошибок. Шойгу в описанной истории был не единственным, кто хотел отступить. Некоторые были наказаны, некоторых учили, некоторые просто остались на своих местах. И в этом месте я Путина учить не буду, он сильно лучше меня знал, что делал. Это, на самом деле, признак непрофессионализма – объяснять руководителю, что он должен делать, не зная всех деталей и тонкостей»

Добавлю к этому комментарию ещё одно обстоятельство. Есть люди «свои» (то есть члены своей властной группировки), их обычно учат и воспитывают. Для них «красные» линии достаточно высоко. Есть так называемые «беспартийные спецы», которые профессионалы, но вне властных группировок (или ещё оставшиеся представители выбывших из Власти группировок), которых можно безнаказанно увольнять. Именно к ним относится мой комментарий – чем больше конкретных обязанностей на таком человеке висит, тем выше для него «красная» линия.

А есть представители альтернативных властных группировок, даже члены элиты. Их вообще уволить нельзя. Посмотрите на Набиуллину или Силуанова. Уж тут количество даже не ляпов, откровенных преступлений выше крыши. Или руководители многих банков. Почему их не трогают? А потому что они вписаны в некоторые общие задачи во-первых, и представляют альтернативные властные группировки, во-вторых. Их просто так уволить нельзя, это значит полностью нарушить элитный консенсус и начать войну. Со всеми вытекающими. В том числе с возвратом пресловутых 90-х годов. Ну, представьте себе, что Волошин бы вывалил несколько сот миллионов долларов на раскачивание ситуации в Хабаровске?

Тут же возникает встречный вопрос: а Волошин что, не понимает, что рано или поздно его команде грозит конец? Почему не идёт ва-банк, ведь ресурсов у него всё меньше и меньше? А почему не идут ва-банк либералы, под которыми уже (почти) горит земля? Тут тоже всё более или менее понятно. Они все люди богатые и их, по большому счёту, проблемы массовки волнуют мало. Наши либералы для них – это как массовка «майдана» для его организаторов. Нужно будет – они их радостно расстреляют и сделают очередную «небесную сотню».

Главная их проблема – полное отсутствие концепции и людей. Народ не пойдёт на улицы под лозунгом: «Дайте Тане-Вале дальше воровать!» или «Дайте Чубайсу дальше приватизировать!», народ не пойдёт за тем же Волошиным или Чубайсом, Навальным или Гозманом. А слова «либерализм» и «демократия» уже стали у нас ругательными. Они могут держаться за часть власти, которую получили в 91 (ну, точнее, в 93) году, но взять её полностью уже не могут. Путин им её не даёт. И главная их цель – продержаться как можно дольше поскольку каждый день, каждая минута – это большие деньги, которые, которые они уносят в свои закрома.

Отдельные вопросы, смогут ли они эти закрома сохранить, как именно они за власть держатся, кого и как вербуют и держат в сторонниках. Но это тактика, а это серия статей – про стратегию. Так вот, стратегию я абзацем выше и описал. С точки зрения, Путина она (на сегодня) очевидна, и это даже обычным людям понятно, что терпеть их более выгодно, чем рубить. Ну, точнее, что издержки для второго варианта сильно выше. Фокус в том, что ситуация быстро меняется и, похоже, издержки второго сценария становятся ниже издержек первого. И именно так, судя по всему, думает народ.

Именно по этой причине я жду серьёзных событий. Но они, к слову, тоже ждут. И все готовятся. И чем дольше готовятся, тем сильнее грянет буря.

Именно по этой причине хочется, чтобы быстрее все началось. Но гарантий нет никаких.

Источник - Михаил Хазин .