Анна Долгарева

поэт, военный корреспондент

 Главный праздник католиков – Рождество.

Главный праздник православных – Пасха.

Смерть и воскресение.

Пять дней проходит с Вербного воскресенья до Страстной пятницы: вот Иисус во славе Своей входит в Иерусалим и Ему кричат: «Осанна», и дети машут пальмовыми ветвями, а вот Он висит на кресте, и сотник Лонгин втыкает Ему копье под ребро. В реальности, конечно, прошло больше времени, но для нас проходит пять дней. А потом на третий день Он воскресает, и это чудо, которое всегда больше человеческого осознания. Даже у апостолов в головы не сразу поместилось, бедняге Фоме пальцы в раны понадобилось вложить, что уж о нас, грешных, говорить.

Пасхи бы не было, если бы не было Страстной пятницы. Если бы Христос не висел на кресте – а из всех учеников рядом один Иоанн, а Петр отрекся трижды, а Иуда предал, и мучительно хочется пить, и только уксус смачивает губы. И гвозди пронзают ступни и ладони, и тяжесть тела оттягивает эти гвозди. Воскресения не было бы, если бы не было страшной смерти.

И до Христа смерть была тотальна. Абсолютна. Человек умирал и попадал в ад. Все! Приехали!

Воскресить умершего можно было. И Христос воскрешал, и пророки воскрешали. Но это было, так сказать, явлением временным, не решающим глобальную проблему тотальности смерти. То есть тебя воскресили от несвоевременной смерти, но потом-то ты все равно сойдешь в гроб и попадешь в ад, никуда не денешься с подводной лодки. Закон мироздания.

А Христос своей смертью его изменил. Сделал смерть явлением временным. И ад необязательным.

Впрочем, тут еще нужно сказать, что на бытовом уровне западный человек все равно плохо осознает, что на смерти его история не заканчивается. Казалось бы, католики и протестанты – братья православных во Христе, но их сюжетная линия рассматривается от рождения и до смерти. В культурном же коде русского православного человека зашит иной подход. Смерть – это не конец.

Поэтому самопожертвование во имя родины, цели или товарищей не является для русского чем-то из ряда вон выходящим. Ведь там, дальше – Пасха и воскресение.

Даже если на дворе – Великая отечественная война. Или афганская. Или чеченская. И этот русский – идейный коммунист. Культурный код многих поколений православных зашит генетически.

И на СВО я встречала такие случаи. Вроде и пошел человек не из самых высоких соображений. И биография у него не самая безупречная. А в итоге погибает, как герой, защищая товарищей. И ведь мог спастись сам, но предпочел – спасти других.

Это Пасха, про которую мы помним, даже если не помним. Христово Воскресенье, которое обещает воскресенье нам в жизнь вечную после Страшного суда.

Про последних, кстати, еще писал Гумилев:

«...Чтоб войти не во всем открытый
Протестантский, прибранный рай,
А туда, где разбойник, мытарь
И блудница крикнут: вставай!».

Это еще одна особенность русской Пасхи: она не с фарисеем. Даже, в общем, не с мытарем, потому что мытарь – это, хоть и не особо уважаемый в обществе человек, но все же налоговый инспектор. Она, натурально, с разбойником, висящим рядом с Христом на кресте, которому Христос сказал: «Нынче же будешь со Мной в раю». Она с блудницей, которая омыла ноги Христу слезами и намазала их драгоценным миром. С маргиналами, в общем. Она – там, где царь может хлопнуть по плечу разбойника или юродивого и молиться с ним вместе. А потом этот разбойник умрет за царя. Потому что смерти нет.

С каждым годом все больше свечей я ставлю за упокой на канун. С каждым годом все больше имен. Я скоро наизусть выучу заупокойную литию. Я читаю ее и мне становится теплее, потому что мои мертвые друзья становятся ближе.

В каком-то подразделении я встретила обычай пить третий тост чокаясь: за мертвых – как за живых, потому что у Бога нет мертвых. Он мне понравился. В конце концов, уже две с лишним тысячи лет как смерть побеждена.

Каждый год мы с замиранием сердца вспоминаем, как Богочеловек с огромными кроткими глазами на маленьком ослике под крики «Осанна» направляется в Иерусалим сразиться со смертью.

Он знает все, что с ним случится. Знает, кто его предаст, знает, кто от него отречется. И он разламывает хлеб, и пьет вино со своими учениками. И Иуда лобызает его. И Пилат умывает руки. И наступает страшная смерть на кресте.

Но потом все-таки Он ее побеждает. И это что-то великое и непостижимое, прекраснее чего нет.

Наш главный русский праздник.

Источник - Взгляд .

• • 100
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5