Многими экспертами утверждается, что это был антиконституционный акт. Что это был государственный переворот, что российская демократия была раздавлена в зародыше, что президент получил неограниченные полномочия и много чего ещё. Всё это может быть неоспоримым или дискуссионным, давайте сейчас не об этом. Давайте представим себе, что Ельцин не стал бы громить Верховный Совет. Или Верховный Совет победил бы Ельцина. Как тогда пошла бы наша история?

Гадания по «альтернативной истории» занятие бесполезное, но можно сравнить схожие примеры. Парламентских или парламентско-президентских республик в мире довольно много. И периодически случается так, что президент (премьер, канцлер) избирается от одной политической силы, а парламент контролирует другая. И столь же периодически эти силы не могут договориться и прийти к компромиссу. И тогда начинаются интересные вещи. Проще говоря, бардак.

Возьмём, например, Молдавию. Президент Игорь Додон, избранный всенародным голосованием, известен своими пророссийскими настроениями и симпатиями, периодически встречается с Владимиром Путиным и настаивает на евразийской интеграции своей страны. Но только настаивать он и может, потому что реально проводить пророссийскую политику ему мешает парламент, контролируемый оппозицией, а точнее главным олигархом страны Владимиром Плахотнюком. И оппозиция эта столь же категорично и настойчиво ведёт курс на евроинтеграцию страны. В результате в Молдове фактическое двоевластие, разброд и шатание, и полный бардак. Никто не понимает, куда страна движется, и кто ею управляет, и зарубежные партнёры остерегаются заключать договоренности с молдавскими властями, потому как непонятно – с кем?

Возьмём другой пример – Македонию. Или Северную Македонию? Непонятно, потому как в стране только что прошёл референдум, инициированный премьером Зораном Заевым, который должен был, в числе прочего, утвердить переименование страны. Но референдум провалился, потому что президент Македонии Георгий Иванов призвал граждан бойкотировать его и не соглашаться ни на переименование страны, ни на вступление в ЕС и НАТО. И хотя референдум носил консультативный характер, и хотя у премьера большинство в парламенте, и он может продавить своё решение, страна подвисла в неопределённом состоянии, не очень понимая, что делать дальше и кто полномочен принимать окончательное решение.

По идее, полномочия властей должны быть чётко разделены и определены законом, а в случае неясностей и противоречий верховным арбитром должен выступать суд. Но что если судьи сами пристрастны и ангажированы? Что, если они сами симпатизируют тому или иному политическому лагерю и не очень этого даже скрывают?

Как раз сейчас в США развернулась отчаянная схватка за кресло в Верховном суде. Президент Дональд Трамп выдвинул кандидатуру Бретта Кавано, против которого всеми силами и способами бьются его оппоненты в Конгрессе. Потому что все знают и уже даже не скрывают того, что должность судьи Верховного суда в США – политическая. Судьи принимают решения и выносят вердикт не только на основании закона, но и своих политических предпочтений, в зависимости от того консерваторы ли они или либералы, сторонники республиканцев или демократов.

В Верховном суде США сложилась та же ситуация, что и во всей стране – половина судей консерваторы и сторонники президента, половина – либералы и его противники, и один голос может оказаться решающим. Например, в вопросе об импичменте президенту. Поэтому демократы так бьются сейчас против кандидатуры Кавано, поэтому стараются отложить его вступление в должность до ноябрьских выборов, на которых надеются переиграть ситуацию в свою пользу. Америка в буквальном смысле расколота пополам, и президент представляет одну половину, а оппозиция в парламенте (и не только там) другую.

По идее, система разделения властей придумана ради предотвращения опасности узурпации власти и тирании. По идее, различные политические силы и институты власти должны уравновешивать друг друга, сдерживать и контролировать, не давая возможности тотального преобладания кого-либо. И это работало, пока противоборствующие стороны могли находить компромисс по важнейшим вопросам.

Но вот они перестали находить компромисс. Настоять на своей позиции стало принципиальным, переубедить противника невозможно, но и победить его тоже нельзя – не хватает ни законных полномочий, ни реальных сил. И вся управленческая машина США, выстраивавшаяся столетиями, на глазах летит в пропасть.

Решения президента и Конгресса взаимно блокируются. Президент, глава исполнительной власти, не может ничего исполнять, потому что то, что он должен исполнять по директивам Конгресса ему не нравится, а то, что он хочет, ему не даёт Конгресс. И это в ситуации, когда у Трампа в парламенте формально большинство однопартийцев. Что будет, если большинство получат демократы, трудно даже вообразить.

Аппаратчики на местах в растерянности, не зная, чьи приказы выполнять и чьим директивам давать ход. Граждане наэлектризованы и возбуждены, каждый настроен не на компромисс, а на победу, а верховного арбитра, полномочного принимать решения, с которым согласились бы все, нет. Неудивительно, что в самих Штатах всё чаще поговаривают о возможности новой гражданской войны.

Но пока так далеко дело не зашло, в Америке царит обыкновенный бардак, в котором плохо разбираются даже сами американцы, не говоря уже про иностранцев. Когда бардак во власти мешает Молдове выстраивать отношения с зарубежными партнёрами, это мало кого волнует, кроме самой Молдовы. Когда такой же бардак мешает Америке, от этого в изрядное смущение приходит весь мир, который потихоньку начинает отползать от столь эксцентричного и ненадёжного «партнёра».

Вот от какой участи избавил Россию тогдашний разгром Ельциным Верховного Совета. Да, это было незаконно, но накопившиеся неустранимые противоречия не могли быть решены иным путём. Договариваться уже никто не хотел, каждый хотел победить. Но победа Верховного Совета означала бы не только сворачивание либеральных реформ, что было бы терпимо, но и установление в России парламентской, в лучшем случае, парламентско-президентской формы правления, что для такой страны как наша стало бы форменной катастрофой, и привело бы к развалу управления, а потом и страны, быстрее, чем при любом Ельцине.

Победи Верховный Совет, и потребовались бы новые выборы, на которых ни у одной политической силы не было бы устойчивого большинства, что и показали уже выборы в Госдуму. Партии тянули бы в разные стороны, проталкивали бы в правительство свои креатуры, лоббировали бы в бюджете свои интересы – подобный стиль управления может себе позволить Швеция или Бельгия, в которых, на секундочку, роль стоп-крана играет монархия. Но даже в Германии и Великобритании отсутствие твёрдого парламентского большинства приводит к кризису в управлении. В России это стало бы катастрофой, наподобие Смутного времени или Февральской революции. Ленин ведь вырвал власть не у императора; Ленин вырвал её у Временного правительства, сформированного Госдумой.

Победив Верховный Совет Ельцин, по сути, установил в России квази-монархический, или, скорее, цезарианский стиль правления. Он заложил основы единовластия и жёсткой централизованной управленческой модели, которой сам, впрочем, воспользоваться не мог по известным причинам.

Зато ею смог воспользоваться Путин. Путин мог появиться только в цезарианской модели правления, когда цезарь сам выбирает себе преемника (а, зачастую, и соправителя), а Сенат и элиты лишь утверждают его. В парламентской республике у Путина не было бы ни единого шанса. Как, впрочем, и у России.

Источник - ИА REX .

• • 0
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5