Михаил Чистяков

Власть не поняла главных причины Революции 1917 г. – требования социальной справедливости и идеи о неизбежном социальном характере государства

Это может привести к самым отрицательным последствиям для страны.

Революционные матросы Кронштадта с флагом «Смерть буржуям». Фото с сайта wikimedia.org

Год назад в России отмечалось 100-летие Русской революции. Это событие активно обсуждалось в телевизионных ток-шоу, на радио, освещалось в музейных выставках, проводились экспертные дискуссии.

Была надежда, что российской элитой будет наконец извлечен хоть какой-то урок из этого события. Но действия власти в 2018 г. показали, что элита не сделала из этого события никаких серьезных выводов.

Пенсионная реформа, повышение НДС, последствия «налогового маневра» в нефтяной отрасли на фоне ухудшений в области образования и здравоохранения – наглядная иллюстрация того, что годовщина события прошла практически бесследно для российской власти.

Но, как подметил Ключевский, история «сурово наказывает за незнание уроков».

Российская либеральная элита, как и накануне 1917 г., идет по пути крайности, не поняв необходимости сохранить социальные завоевания СССР и постепенно отказываясь от них.

Значительная часть элиты не воспринимает СССР как историческую форму развития России, поэтому отрицает необходимость сохранения социальных завоеваний СССР.

Кто-то из элиты ищет опоры в дореволюционной России. Кто-то вообще игнорирует исторический опыт страны и все надежды возлагает на встраивание в «мировой порядок» по чужим правилам (как «Иваны, не помнящие родства»). При этом крайность взглядов и действий этой элиты возникает из-за отрыва от народа, от его интересов.

На фоне того, с каким радикализмом отдельные представители неолиберальной догмы пытаются разрушить наследие СССР, позиция многих государственных либеральных деятелей дореволюционной России выглядит верхом умеренности и защиты интересов страны.

Можно с одной стороны привести позицию В. Коковцова, министра финансов в 1904-1914 гг. и Председателя Совета министров в 1911-1914 гг. по поводу государственной собственности: «и казенное хозяйство при известных условиях и известном сочетании условий может быть хозяйством хорошим». (В.Н. Коковцов «Из моего прошлого»)

С другой стороны - отношение А. Чубайса к необходимости обязательной приватизации государственной собственности: «Мы занимались не сбором денег, а уничтожением коммунизма… Дорого. Дешево. Бесплатно. С приплатой - это все вопрос двадцатый».

То есть все усилия народа по созданию потенциала своей страны подобные деятели просто уничтожали под предлогом борьбы с коммунизмом. Для таких деятелей интересы народа вообще не первостепенны, для них первостепенны идеологические догмы.

Такое же отношение у неолиберальных доктринеров и к социальным обязательствам: они их готовы сокращать, чтобы не вводить прогрессивной шкалы налогов, хотя это абсолютно ненормально для развитых капиталистических стран, на которые эти люди ориентируются.

Для контраста позиция того же В. Коковцова: «повышение доходов от налогов надлежит, в первую очередь, искать в увеличении налогового бремени более состоятельных классов населения» (В.Н. Коковцов «Из моего прошлого»).

Очевидно, что Коковцов не стал бы осуществлять «прорыв» в экономике за счет сокращения социальных обязательств и повышения налогового бремени широких масс населения.

Но отказываясь от социальных завоеваний СССР, элита рискует вызвать повторение событий 1917 г.

Здесь важно привести аналогию с Францией. Именно неспособность части политической элиты этой страны понять и принять причины и следствия Великой французской революции 1789-1799 гг. привела впоследствии к революциям 1830 г., 1848 г., 1870 г. и отчасти Парижской коммуне 1871 г.

К этому привели радикализм и надменность монархической элиты, желавшей искоренить достижения революции 1789-1794 гг. (республика и равенство прав граждан) и восстановить утерянные монархические традиции после отречения Наполеона Бонапарта.

Но сначала революция 1830 г. «сбросила» монархию Бурбонов, а затем революция 1848 г. «сбросила» и конституционную монархию Луи-Филиппа. После этого была еще успешная попытка восстановить монархию в виде империи Наполеона III, но революция 1870 г. привела к окончательному установлению республиканской формы правления во Франции.

Таким образом, французский народ в череде революций вернул себе главное завоевание революции 1789-1799 гг. - республику. Это показывает, что народ будет всегда помнить об уже сделанном завоевании, и если у него отнимут плоды победы, через какое-то время вернет себе завоеванное.

Российская элита рискует повторить опыт Франции, если не будет очищать свои ряды от радикальных элементов, не желающих понять причины и учесть следствия Революции 1917 г. При этом риск повторения опыта Франции достаточно высок.

Но почему элита себя так ведет?

Во-первых, значительная часть элиты не разбирается и даже не хочет разбираться в истории своей страны, так как преследует преимущественно личные, а не общественные интересы.

Во-вторых, наше общество еще не сформулировало объединяющей позиции по поводу революции 1917 г. Часть общества смотрит на это событие отрицательно, часть – положительно. Хотя по мере нарастания социальной несправедливости, увеличивается и число тех, кто положительно воспринимает ту революцию.

Но как бы кто ни относился к Революции 1917 г., совершенно очевидно одно – что главной причиной революции стало ощущение в народе социальной несправедливости, а следствием – укоренившаяся в обществе идея о неизбежном социальном характере государства.

Именно социальная справедливость и является главным завоеванием Революции 1917 г. В практическом плане под этим сейчас понимаются: бесплатная медицина, бесплатное образование, доступность рабочих мест, отсутствие большого разрыва в доходах и т.д.

Накануне же Революции главным мерилом социальной справедливости был вопрос о земле. И именно радикальная позиция элиты по этому поводу помешала разрешению этого вопроса, которое могло бы заключаться в отчуждении части земли в пользу крестьян в виде «налога солидарности».

То же самое касалось и фабрикантов, которые могли бы пойти на передачу дополнительной части прибылей рабочим. Как результат – большевики отняли у элиты всю землю и национализировали все фабрики. То есть, элита не захотела поделиться частью – и потеряла все.

Это, к сожалению, проблема большинства нашей элиты - отсутствие гражданской позиции, чувства общественной солидарности.

Такая же радикальная позиция части элиты наблюдается и сейчас. Вместо введения прогрессивной шкалы налогообложения, плоской шкалы социальных взносов, изменения трудового законодательства в сторону большей защиты прав работника (и, следовательно, вывода части ранка труда из тени и увеличения соц. взносов в пенсионный фонд), власть идет по пути очередного ухудшения условий жизни простых людей в виде пенсионной реформы, повышения НДС, роста цен на бензин в результате «налогового маневра» и т.д.

Следует признать, что помимо социальной несправедливости к революции 1917 г. привело еще и ощущение недееспособности власти, творящийся в стране «бардак». Но кто может утверждать, что граждане не будут воспринимать текущую ситуацию как «бардак», особенно на фоне участившихся проблем в космической отрасли, аварий на судостроительных предприятиях, выходок «футбольных мажоров», быстрому и легкому «разоблачению» Боширова и Петрова и т.д.

Поэтому власти следует серьезно задуматься о смене неолиберального курса, носящего оттенок социального радикализма. А также начать изменение кадровой политики в сторону ставки на профессионализм и следование интересам общества, а не на лояльность, часто переходящую в угодничество перед начальником.

Ставка на «лояльность» не спасла Николая II от отречения, так как «лояльные» и настояли на этом отречении.

Иными словами, российской власти пора наконец сделать выводы из истории Революции 1917 г.