Из-за упорного следования неолиберальному курсу страна стоит на пороге социальных потрясений и «левого поворота»

 

© KM.RU, Петр Чайников

Экономические результаты первого квартала 2019 г. не принесли больших сюрпризов. Экономика опять рискует перейти к падению (рост ВВП на уровне статистической погрешности в 0,5%), а реальные располагаемые доходы населения упали на 2,3 % после пяти лет последовательного падения (правда, после увольнения старого руководителя, Росстат пересчитал показатель 2018 г. и объявил о микроскопическом росте показателя в 0,1%).

Российская экономика находится в устойчивой стагнации, а население продолжает беднеть. Почти для всех очевидно, что причиной такого положения является ошибочная экономическая политика в стране.

При этом недавно премьер-министр Дмитрий Медведев заявил о том, что заслугой власти является обеспечение «макроэкономической стабильности». Но о какой стабильности можно говорить на фоне хронического падения доходов населения? Если только о стабильности обеднения простых граждан страны. Тем не менее, власть упорно старается не замечать этого факта и любой ценой идти старым курсом.

В то же время, страну буквально раздирают 2 взаимосвязанных структурных противоречия, которые руководство страны просто игнорирует. А эти противоречия настолько серьезны, что несут угрозу самому существованию политической системы России, а, возможно, и существованию нашего государства.

Первое противоречие: сочетание жесткой политической системы, завязанной на вертикаль власти, и ортодоксального неолиберального экономического курса. Второе противоречие: сочетание суверенного курса внешней политики и зависимого курса экономической политики, где правительство и ЦБ в значительной степени руководствуются рекомендациями МВФ.

Особенностью жесткой политической системы в России является отношение к гражданам как к своего рода «неразумным детям», чье мнение учитывают в последнюю очередь. Особенностью неолиберальной экономической системы на практике является отношение к гражданам как к «дойной корове».

Граждане еще готовы терпеть жесткую вертикаль власти, если в основе проводимой политики лежит курс социальной справедливости. Но сутью неолиберальной системы является максимально возможный отказ от социальных гарантий государства. Итог – резкое нарастание социального напряжения в обществе и даже появление открытой ненависти к власти.

Есть и еще один неприятный итог такого странного сочетания политической и экономической систем. Существующая политическая система подходит для модернизационного рывка, но экономическая система блокирует этот рывок, мешая сосредоточить ресурсы и «расхолаживая» экономику.

Происходит это так. Суть ортодоксальной неолиберальной модели в том, что государство минимизирует свое участие в экономике, сокращает бюджетные расходы, организует масштабную приватизацию, открывает финансовую систему и рынки для международного капитала и товаров. И полагается на волю «невидимой руки» рынка и иностранных инвесторов.

Даже госкомпании в такой системе начинают преследовать в первую очередь корпоративные, а не общественные интересы. Все это прямо противоречит задачам модернизации, когда необходима концентрация ресурсов и управления в руках государства.

Проводят такую политику Правительство и Центральный банк России. Причем, если во многих развитых и развивающихся странах Центральные банки превращаются в ключевой орган, ответственный за рост экономики, то у нас ситуация в корне противоположная.

Роль ЦБ в стагнации российской экономики и рекомендации МВФ

Центральный банк России практически полностью снял с себя ответственность как за рост экономики, так и за поддержание стабильности валютного курса, при том, что вторая задача прямо прописана в Конституции РФ как обязанность ЦБ. ЦБ свел свою работу к простейшей формуле «таргетирования инфляции»: при повышении инфляции или риска инфляции ЦБ поднимает ключевую ставку, ограничивая и так маленькую денежную массу в стране.

При понижении инфляции ЦБ немного понижает ставку, но оставляет ее на достаточно высоком уровне, что делает инвестиции за счет банковских кредитов в большинстве секторов промышленности просто невыгодными. Это очень простая схема, которая не требует от руководства ЦБ больших усилий. Но эта же схема ведет к деградации российской экономики.

Приведем противоположный пример. Для американского ФРС, который несомненно является авторитетом для нашего ЦБ, прописаны 3 цели: повышение занятости, борьба с инфляцией и обеспечение умеренных долгосрочных ставок по кредитам. Выполнение этих 3 задач требует от руководства Центробанка куда больших знаний и усилий, требует нешаблонных подходов и постоянного поиска правильных решений.

Наш же ЦБ свел свою основную деятельность к выполнению одной простой задачи – «таргетированию инфляции» за счет ограничения кредитования экономики. Бороться с инфляцией за счет удушения экономики – это несложная задача.

Но даже здесь есть большие вопросы к официально низкому уровню инфляции (4,3% в 2018 г.). Многие эксперты считают этот уровень заниженным. Плюс в России идет активный процесс снижения качества продукции, часто ее фальсификации. Все это стало возможным после отмены обязательности ГОСТов. Результатом являются, например, молочные продукты на пальмовом масле, но без молока, колбасные изделия из куриных шкурок и соевой массы, но без мяса и т.д.

При этом рост цен по таким «продуктам» резко замедляется. ЦБ это выгодно. Правительству, с одной стороны, тоже выгодно, так как можно заявлять о низкой инфляции. Но с другой стороны, потом возникает проблема со здоровьем людей, питающихся такой фальсифицированной продукцией. Так что увлечение «таргетированием инфляции» носит и здесь отрицательный эффект. На первом месте должно быть качество продукции, а не «бумажный» уровень инфляции.

Но ЦБ не только устранился от задачи обеспечения роста экономики. Он еще и устранился от задачи стабилизации курса российской валюты, отпустив рубль в режим «свободного плавания». Результатом этого «плавания» является нестабильный курс национальной валюты, который выгоден валютным спекулянтам, но не выгоден промышленникам, планирующим свои инвестиции.

В практической области ЦБ оправдывает свою политику ритуальными фразами в стиле «экономика развивается темпами, близкими к потенциальным» и «мы имеем уровень безработицы, близкий к полной занятости». Хотя как можно говорить о близких к потенциальным темпах роста экономики при загрузке производственных мощностей в 60-70%, то есть огромном потенциале для роста? Также ЦБ руководствуется по сути мифом, опираясь на показатель официальной безработицы в 5%. Реальная безработица значительно превосходит этот уровень.

Сама власть признает, что в стране около 30 млн. граждан трудоспособного возраста нигде не зарегистрированы (об этом в интервью каналу «Россия 24» заявлял депутат от «ЕР» Андрей Макаров, интервью опубликовано 25 октября 2018 г.). То есть более трети всего трудоспособного населения можно признать безработными. И это число, возможно, занижено, так как официальную статистику власти не раскрывают, ограничиваясь комментариями.

Понятно, что среди этих 30 млн. человек есть и самозанятые и работники «теневого сектора», но там есть и большое число безработных. По опросу ВЦИОМ , в 2017 г. безработных было 11 % и еще 11% заняты домашним хозяйством, находятся в декретном отпуске и безработные студенты. То есть реальную безработицу можно оценить в 20-25%. Плюс в стране значительна доля скрытой безработицы, то есть людей, занятых неполный рабочий день (по отдельным экспертным оценкам, она достигает 20%).

Очевидно, что правительство и руководство ЦБ знают о таком положении дел в стране. Но им гораздо удобнее прятаться за «бумажными» цифрами и продолжать проводить текущую политику, не неся ответственности за развитие экономики.

Когда же «бумажные» цифры не помогают, то в правительстве говорят о влиянии санкций. Но влияние санкций относительно маленькое, а проблемы с экономикой в первую очередь внутренние. Это признают и во властных кругах. Кудрин, например, в 2018 г. оценивал влияние санкций в 0,2-0,5% замедления ВВП.

Когда смотришь на эту политику, возникает невольный вопрос, кто мог предложить такие невразумительные меры. К сожалению, в основе действий наших властей неолиберальная догма «вашингтонского консенсуса», продвигаемая МВФ.

Все ключевые меры, такие как «таргетирование» инфляции, свободное «плавание» рубля, либерализация финансового рынка, приватизация госактивов, бюджетное правило и даже пенсионная реформа приняты в соответствии с рекомендациями МВФ. Только совершенно непонятно, зачем наши власти следуют этим рекомендациям, так как в последнее время наша страна не берет кредиты МВФ.

Удивительно наивной выглядит вера наших неолибералов, что страна одной рукой ведущая с нами экономическую войну, другой рукой через МВФ будет нам помогать усиливать и развивать нашу экономику. В то, что МВФ полностью независимая организация, в нашей стране мало кто верит. Общеизвестно, что США со своими союзниками (в первую очередь, страны ЕС, Канада, Япония) удерживают более 50% всех квот в МВФ, соответственно в значительной степени определяют политику этой организации.

Также общеизвестно, что МВФ создавалась в 1944 г. в рамках Бреттон-Вудской системы, которая по сути закрепила доминирование доллара как валюты международных расчетов и доминирование американской финансовой системы в мире.

В лучшем случае своими рекомендациями МВФ отстаивает интересы крупного международного финансового капитала, но никак не интересы российской экономики.
На теоретическом уровне в основе действий ЦБ и рекомендаций МВФ узкая монетаристская экономическая теория. При этом другие теории, предлагающие альтернативный взгляд на экономику, в расчет не берутся.

Реальный опыт западных стран, которые боролись с кризисом 2008-2009 гг. масштабной денежной эмиссией в противоречие с монетаристской теорией, также в расчет не берутся. По сути дела, именно 10 лет назад эта теория и была отвергнута на практике. Только не в России.

«Политика Плюшкина» российского правительства

Политику, проводимую российским правительством и ЦБ в соответствии с рекомендациями МВФ можно назвать «экономической политикой Плюшкина». В стране огромные резервы и ресурсы, но власть жестко ограничивает их использование в целях инвестиций, развития экономики, развития социальной сферы, откладывая на «черный день».

Это приемлемо в течение года-двух, но когда «черный день» длится уже более 5 лет, это совершенно ненормально. Размеры резервов ЦБ более чем в 4 раза превышают размер полугодового импорта (уровень, считающийся нормальным для страны). Целевая эмиссия практически не используется. При этом власти ищут деньги для инвестиций, повышая налоги и снижая социальные обязательства. Это парадокс.

Кстати, надо отдать должное гоголевскому Плюшкину. Он, в отличие от современных «капитанов» российской экономики, экономил не только на своих крестьянах, но и на себе.
При всей такой политике российские власти заявляют о планах «прорыва». Но их реальные действия противоречат тому, что делают другие страны, когда хотят подстегнуть рост экономики. Эти страны снижают налоги, максимально увеличивают доступность кредитов, вводят механизмы стратегического планирования модернизации.

У нас же растет налоговая нагрузка на предприятия из-за ужесточения налогового администрирования, расчета налогов на землю и имущество по неадакватной кадастровой стоимости и т.д. При этом кредиты такие же малодоступные для обрабатывающей промышленности (при рентабельности во многих отраслях не превышающей 5 %, ставки кредитов начинаются от 8-9% и то только для избранных). Как уже говорилось, не работает механизм целевой эмиссии, который позволяет и дать денег экономике и избежать инфляции. По непонятным причинам повышен НДС с 18% до 20%, хотя Китай, например, в 2018 г. снизил НДС с 16% до 13%, чтобы подстегнуть рост экономики.

Может возникнуть вопрос: а как же национальные проекты? Национальные проекты это только видимость работы в направлении «прорывов». Многие эксперты признают, что вклад от бюджетных расходов на нацпроекты не превысят 0,5-1% прироста ВВП при благоприятных условиях в мировой экономике (что на фоне разгорающейся торговой войны Китая и США маловероятно). И по-другому быть не может.

Нацпроекты это продолжение старого подхода в экономике, запущенного еще нацпроектами 2006 г., продолженного «майскими указами» 2012 г., то есть просто перераспределение бюджетных расходов по определенным направлениям. И в основе всех этих проектов лежит неолиберальная модель и «бухгалтерско-оптимизационный» подход.

Более того, прошло больше года после объявления цели добиться «прорыва». За это время уже должны быть первые результаты и явное оживление экономики. Мы же видим вместо этого только бесконечные обсуждения в правительстве. Так что можно говорить о том, что «прорыв», даже не начав осуществляться, уже застрял в «бюрократическом болоте».

Реальными же результатами проводимой политики является не «прорыв», а хроническая стагнация экономики и хроническое обеднение населения.

Но самым большим показателем ущербности такой политики является снижение рождаемости. И не только общих показателей рождаемости, который власти однобоко связывают с эхом Великой отечественной войны. А в первую очередь, речь идет о снижении суммарного коэффициента рождаемости, который в 2018 г по сравнению с 2015 г. упал с 1,78 до 1,58 ребенка на одну женщину и продолжает падать (в США, для сравнения, этот показатель составил 1,73 в 2018 г., хотя внимание наших СМИ больше приковано именно к снижению рождаемости в США, а не в России).

А это указывает на то, что молодые родители не верят в радужные перспективы развития страны, не верят в «прорывы». То, что многие люди не видят перспектив развития страны, это самое опасное для развития государства.

Возможные последствия проводимой политики

Каким образом проводимая в стране социально-экономическая политика может привести к краху?

Первый вариант – внешнее давление: санкции, новый мировой кризис, обрушение цен на нефть, эмбарго на российские нефть и газ, новый обвал валюты и т.д. Все эти варианты возможны, так как увлечение неолиберальной догмой сделало российскую экономику крайне уязвимой. Валютный рынок полностью открыт для международных спекулянтов, ЦБ отказался от поддержки национальной валюты. Все это делает атаку на рубль привлекательной.

Российская экономика носит в значительной степени сырьевой характер, так что сильно зависит от мировых цен на нефть и полезные ископаемые. За 20 лет мы так и не развили мощную обрабатывающую промышленность.

И у наших противников все еще есть возможность ввести действительно серьезные санкции, вроде отключения России от системы SWIFT, запрета расчета в долларах, ограничения на экспорт сырья и т.д.

Но еще большую опасность представляет второй вариант - возможность социального взрыва внутри страны. Одним из ключевых следствий неолиберальной политики является последовательное сокращение социальных обязательств государства. Это сокращение доступности и качества медицины, образования, низкие социальные пособия, повышение пенсионного возраста и т.д. Наряду с жесткой политической системой, не настроенной слушать людей и учитывать их интересы, это приводит к резкому нарастанию социальной напряженности.

И эта социальная напряженность уже выражается в виде массовых протестов, которые вспыхивают то в одном, то в другом регионе по совершенно разным поводам. Это протесты в Ингушетии по поводу границ республики, протесты в Архангельской области по поводу мусора, протесты в Екатеринбурге по поводу строительства храма, протесты медиков в Боровичах с требованиям выполнить «майские указы» 2012 г. и выделить одну машину скорой помощи на район и т.д.

В основе протестов раздражение людей на власть за откровенно пренебрежительное отношение и неэффективность. Конечно же, резко градус этого напряжение подняла пенсионная реформа. Но она стала только наиболее ярким проявлением проводимого курса. А до этого шло последовательное, на протяжении многих лет, снижение уровня жизни из-за проводимой экономической политики. При этом к мнению людей просто не прислушивались. Люди терпели, так как ожидали смены курса в 2018 г. Но его не произошло, и люди перестали терпеть.

Протесты будут и дальше вспыхивать и усиливаться, поводы для них могут быть самые неожиданные, так как в основе общее раздражение людей на ситуацию в стране.

Но система настроена так неэффективно, что с людьми начинают разговаривать только, когда отмашку даст президент, как это произошло с протестами в Екатеринбурге. И также внезапно «прозревают» федеральные СМИ. До этого местная власть «гнёт свою линию» и не идет на компромиссы.

И это наиболее опасная тенденция. Ведь неоперативная и неконструктивная реакция власти, использование административного нажима в каждом из таких случаев вносят свой вклад в дальнейшее обрушение рейтинга президента, так как вертикаль власти «завязана» на него.

Есть основания полагать, что какая-то часть элиты сделала ставку на социальный взрыв, проталкивая меры по снижению социальных обязательств государства. Возможно, есть планы установления еще более «либерального» режима через «майдан».

Но этой части «элиты» надо учитывать, что из-за долгого и упорного следования неолиберальному курсу страна стоит на пороге «левого поворота». На это указывает множество косвенных признаков: от резко выросшего уровня неодобрения экономической политики (по данным ВЦИОМ на начало 2019 г. 52%) до резко выросшего уровня одобрения политики Сталина (70% по данным Левада-центра)

И неуклонное полевение граждан России становится все более заметным с каждым днем. Поэтому чем радикальнее будут попытки навязать еще более «либеральный» режим, тем радикальнее будет «левый поворот».

Если наша правящая верхушка не хочет обращать внимание на российский исторический опыт, то следует обратить внимание на недавний опыт Латинской Америки. Там в большинстве стран в 80-90-е гг. проводилась похожая неолиберальная экономическая политика: приватизация, либерализация финансовой системы, урезание социальных гарантий, отсутствие полноценной промышленной политики и т.д.

Результатами ее стало массовое обнищание населения, высокая инфляция, сокращение социальных гарантий, сокращение рабочих мест, сокращение трудовых гарантий, развитие «теневого сектора» экономики, где в некоторых странах трудилось до 50% населения. Все это привело к резким массовым выступлениям и переходу власти к левым правительствам так называемой «розовой волны» на рубеже 1990-2000-х гг. (Бразилия, Аргентина, Уругвай, Парагвай, Венесуэла, Боливия, Эквадор).

Или актуальный пример – Франция, где проведение неолиберальной политики привело к массовым протестам, неутихающим с ноября 2018 г. Но, пожалуй, российская неолиберальная модель еще более радикальная, чем во Франции. В России мизерные пенсии, пособия, слабая защита прав работников, отсутствие прогрессивной шкалы подоходного налога, пенсионный возраст для мужчин поднимется до 65 лет (а во Франции он составляет 62 года).

В России мизерная минимальная зарплата, даже если учесть, что ВВП на душу населения во Франции выше. Если ВВП на душу на селения во Франции больше, чем в России в 3,7 раза по номиналу и в 1,5 раза по ППС (данные МВФ), то величина МРОТ во Франции больше в 10 раз (1598 евро против 155 евро в России по текущему курсу ЦБ).

Если вернуться к Латинской Америке, то там в большинстве стран власть не стала ограничивать выборные механизмы, так что переход к левым правительствам в основном прошел мирным путем. Но в России с ее опытом подключения административного ресурса такой переход может быть маловероятным. И это создает большие риски для существования самого государства.

Поэтому в целях избежания возможной анархии единственным разумным вариантом для российской власти стало бы возглавить «левый поворот». И провести реформы по повышению социальной справедливости и снижению социального расслоения (отмена пенсионной реформы, введение прогрессивной шкалы налогов, отмена налогового маневра, повышение трудовых гарантий, ограничение уклонения от уплаты налогов через офшоры и т.д.).

А также провести смену нынешнего социально-экономического курса (которая позволила бы действительно совершить «прорыв» в стране) и кардинальное кадровое обновление. Тогда и названные в этой статье структурные противоречия были бы устранены. Система была бы в достаточной степени вертикально интегрированной, чтобы запустить модернизацию. И в то же время она стала бы более гибкой и смогла бы реагировать на мнения и интересы граждан в режиме диалога.

Конечно, маловероятно, что власть сама сможет пойти на такие шаги, но эта возможность пока еще есть. Если бы это произошло, то российская экономика, как Гулливер, привязанный к земле путами неолиберальных догм, смогла бы легко подняться и двигаться вперед.

Михаил Чистяков

Источник - km.ru .

• • 100
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5