​«Электронное голосование» - по своему даже элегантный, по своему изящный крест и осиновый кол, который мир зоологического доминирования (известный нам больше под именем «частная собственность») втыкает в могилку идей демократии. Смысл самой задумки под именем «демократия» был в том, чтобы создавать проблемы социальным хищникам, и затруднять (а в идеале и пресечь) возможность хищничества. «Демократия», которая никаких проблем для хищников не создаёт (декларируя священную неприкосновенность частной собственности) - бессмысленна, и совершенно фиктивна.

Суть жизни в том, что все рождаются голыми. Но в результате разных насилий и хитростей одни голые забирают себе всё, а другие остаются голыми, отрезанными от всех благ окружающего мира, от всех божьих даров человеку (кроме, может быть, воздуха – ведь даже воду умудряются продавать кое-где!).

И демократия нужна была (по замыслу) для того, чтобы как-то приструнить собственников, ограничить какими-то рамками их произвол с захваченными ими, и переписанными на себя ресурсами. А зачем она ещё нужна? Песни хором петь? Так хоры можно создавать и без демократии…

На протяжении веков именно борьба с частной собственностью, за её полную отмену или частичное ограничение (в качестве компромисса) составляла и стержень, и суть демократических процессов. Ведь, осуждая монархию, абсолютизм, самодержавие, тиранию, диктатуру – осуждают прежде всего частную собственность и полноправие частного собственника в своём домене!

Монарх или диктатор – не какой-то супердракон, который в одиночку может всех терроризировать, в одиночку съест всё вкусное и в одиночку пользуется всем элитным! Это просто человек, две руки и две ноги, без особых сверхспособностей, не более, чем символ системы, в которой имущий присвоил себе право решать всё, а неимущему не позволено решать ничего.

И потому частная собственность монарха на страну – всего лишь символическая верхушка пирамиды собственников, поддерживающих верховного главу, чтобы он поддерживал их частнособственническое самодержавие в их поместьях и на их фабриках. Без миллиона маленьких фабричных и банковских царей одинокий царь в короне – никто и ничто.

А смысл всей этой акробатической пирамиды в заговоре группы людей против других групп людей. Частный собственник не удержит в своих руках своей собственности без помощи других частных собственников. Что сделает латифундист с тысячей батраков, если его перестанет защищать государство? Как обуздает домовладелец тысячу квартиросъёмщиков, если за его спиной не будет шпалеры войск?

Смысл в том, что немногие присвоили себе право распоряжаться тем, что, по праву рождения принадлежит всем. Это очень нравится немногим, и очень не нравится всем. Всех больше – но немногие энергичнее, агрессивнее, злее, лучше организованы. Принцип частной собственности, конечно же, отстаивает интересы собственников, и развёрнут прямой наводкой против неимущих. Демократия – если это не фикция – выступает прямой противоположностью принципа частной собственности, потому что предназначена отражать интересы всех, а не богатого меньшинства «самодержцев районного масштаба».

А потому и процесс и пафос демократии – конфискационны по самой своей сути. Именно поэтому ещё феодалы придумали «легитимизм» для борьбы с демократией, принцип неприкосновенности того, что оформлено бумагами, а не волей голосующего большинства. С точки зрения демократии – земля помещика делится между крестьянами. А с точки зрения легитимности – земля помещика есть его частная собственность, оформленная гербовыми бумагами, и быть насильственно конфискована не может.

Как можно совместить конфискационный характер демократии (люди собрались и решили это у вас отобрать) с неприкосновенностью принципов легитимизма? Никак. Если лишить демократию прав на конфискацию имуществ по воле большинства – тогда она теряет смысл, и вообще не нужна.

Ведь власть – это распределение ресурсов, в какой бы форме это не выражалось. Из права распределять вытекает возможность и практика распоряжаться людьми. Допустим, вы собрали армию, и она подчиняется вашим приказам. Но вы же не можете её не кормить! Она или разбежится с голодухи, или ослабнет… То есть когда у вас нет в руках благ для распределения, то у вас нет и возможности распоряжения людьми. Всякое командование вынуждено создавать снабженческие рычаги, без которых не может ни возникнуть, ни действовать.

Если вы выбираете власть – то вы выбираете и того, кто будет распределять блага, выдавать их на руки населению. То есть вы выбираете не просто нового президента или депутата: вместе с ними вы выбираете и нового банкира, и нового домовладельца, и нового хозяина фабрики, и нового хозяина сельских угодий. Потому что иначе нет смысла выбирать президента и депутата, если они не вправе ничем реальным в стране распоряжаться!

Они ведь не стендап-комики, чтобы речи в микрофон бубнить! Они же распределители и распорядители! Болтуна вы выбираете себе, когда выбираете на какой эстрадный концерт пойти. А если речь идёт о выборе власти – то речь идёт о выборе и возможности смены всех собственников всякой собственности на территории!

Поэтому демократическая стихия всегда была крайне дискомфортна и рискованна для частных собственников. Любых – но особенно крупных, которые, как та кошка, знают, чьё сало съела. Они прекрасно понимают, что если людям дать свободно голосовать, то вряд ли люди сохранят за ними трёхпалубные яхты и дачи-Версали.

А потому идея частной собственности и идея демократии находятся в вечном, метафизическом конфликте. Причём деструктивности хватает и в той, и в другой идее. Частная собственность логически завершается рабовладением, без которого она всегда будет неполной и ущербной. Демократия логически завершается охлократией, буйством толп и хаосом смуты.

Понимая это, мыслители с древнейших времён основывали идею равноправия граждан на балансе прав и обязанностей. Демократия предоставляет права просто так: за то, что ты родился. Ты можешь ничего не делать, быть полностью безответственным олухом – а права всё равно с тобой. Отделённые от твоих обязанностей.

Частная собственность точно так же немотивированно навязывает неимущим обязанности, уже без прав. Родился бедным – полезай в уборщики, независимо от твоих дел, личности, способностей. Ты сам не важен – важно лишь, где и кем ты родился. Рождённый от рабов становится рабом.

Естественно, и то и другое приводит к вопиющим безобразиям и душераздирающим катастрофам. Всякая власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно. Но и всякое безвластие, беспомощность и низость развращают, и абсолютное безвластие – тоже развращает абсолютно.

Баланс прав и обязанностей – это получение благ в обмен на заслуги, на служение. Человеку дают шанс, но и спрашивают строго. В общем и целом эта система (в политологии – «меритократия», власть заслуг и «технократия» - власть компетентности) близка по своему складу к историческому аналогу в лице советского общества…

+++

Дегенеративное падение с пика здравого смысла может быть отражено параболой. Из верхней точки можно падать по дуге влево – в хаос «прямой демократии», анархии и горлопанства. А можно по дуге вправо – в мир всевластия хищников, маленьких царей-людоедов, частных собственников, не обязанных ничем мотивировать, объяснять свои права на собственность.

Мы пережили и то, и другое (тем более, что падение есть падение, по какой бы дуге не шло). «Перестройка» была падением влево, в хаос безвластия, вакуума власти, в заветные джунгли «захватного права»: кто чего у других отгрыз, то и его.

Мир в целом падает вправо, формируя бизнес-рейхи, вполне сопоставимые по величине с Российской или Германской империями XIX века. Когда 64 банкира владеют всеми деньгами планеты – говорить о демократии, народном волеизъявлении – нелепо, смешно, глупо. Каждая частная корпорация – это третий рейх в миниатюре, но крупная частная корпорация – уже рейх не в миниатюре, а так сказать, в натуральную величину.

Когда частный собственник забрал себе ключи от вашей жизни и смерти, распределяя (выдавая или не выдавая вам) всё нужное для жизни – то, естественно, и функция распоряжения вашим поведением уходит ему. Распределение/распоряжение вообще перетекающие, плавающие основы власти, её «ин и янь». Каждое – и причина, и следствие другого.

Потрясающе, но процессы концентрации власти (распределения/распоряжения) в немногих руках никем не избранных, и никому не подотчётных, наследственных самозванцев проходит в мире под ливневый шум словесного поноса о демократии! Причём в традициях языка Оруэлла именно ликвидацию демократии называют «становлением демократии».

Забывают что?

То, что демократия имеет смысл только тогда, когда создаёт проблемы частным собственникам и содержит в себе конфискаторский потенциал.

А если не создаёт и не содержит – зачем она вообще нужна? Если «власть» лишить права что-то перераспределить в этой жизни, то на кой чёрт она, и в чём её функция? Мелькать в телевизоре? Телеведущие постоянно торчат в телевизоре, но мы же не называем их властью!

+++

Номинализм – давно и тщательно разработанный способ уничтожить явление, внедряя его в выхолощенном, номинальном виде. Если вы не в силах что-то одолеть – тогда возглавьте и выхолостите в процессе управления!

Когда внедряется абсолютно выхолощенная «демократия» западного типа, в которой нет ничего, кроме мёртвой и бесполезной формальной оболочки – достигаются сразу две цели:

- Идея неприкосновенности частной собственности торжествует над идеей демократического перераспределения.

-Идея демократии дискредитируется, само слово превращается в ругательство, в демократических процедурах люди не видят ничего, кроме лишних и весьма обременительных расходов. Мало того, что мужик с плугом вынужден кормить самодержавного владыку его угодий, латифундиста – его заставляют ещё кормить целую тучу паразитов на выборных должностях, у которых нет ни желания, ни возможности защищать мужика от латифундиста!

Конечно, мужику дешевле кормить одного помещика, чем того же помещика и в придачу парламент.

Демократия, утратив своё социальное содержание (перестав быть социал-демократией) утрачивает и вообще всякое содержание, превращается в нечто вымороченное, внутри пустое и совершенно бессмысленное. Если люди не голосуют по вопросу конфисковать или не конфисковать ту или иную собственность у владельцев – то зачем им вообще голосовать? Это же как воду в ступе толочь…

Идея демократии, будучи очень глубока в веках (в её основе – обобщение идеи человека, понимание того, что не только я – человек, но и вы-человек, и они – тоже люди), конечно же, умирала не сразу. Она отмирала постепенно, по частям.

Прежде чем стать совершенно бессмысленными, выборы в буржуазных обществах были частично со смыслом, правда, таящим от цикла к циклу.

Главной задачей творцов «общества спектакля» было сделать демократию необременительнойдля собственников. Отделить процесс формальных голосований от процессов распределения/распоряжения. Забальзамировать совершенно формальный процесс в его бессмысленном виде, и пусть эта банка с формалином закрывает собой от лишних взглядов реальную власть: наследуемую, невыборную и безотчётную, власть частных собственников.

Ближе к нашему времени процесс голосования в значительной степени обессмыслился даже на бумажных носителях. Имя «Народ» стало просто псевдонимом, которым подписываются тираны. Выборы – пустой формальностью, ещё опасной для третьестепенных фигур политики (пешками иной раз жертвуют) – но совершенно безопасной для ключевых игроков. Которые сами проводят выборы и сами подсчитывают на них голоса. Которыми сами же себя и утверждают (опасность, о которой предостерегал ещё Г.Гегель, уверяя, что настоящая демократия может быть только под кайзером, но отнюдь не в республике).

Это как если бы на судебном процессе подсудимый, прокурор и судья были одним и тем же лицом!

+++

В этом контексте идея электронного голосования оказывается окончательным выходом за пределы смысла демократии. Каким бы формальным ни было бумажное голосование личного участия – оно всё же содержало в себе какие-то пережитки и реликты реальности. В остаточной форме в избирательных участках ещё таился шанс какой-то неожиданности…

А что такое электронное голосование? Люди из дому(!) со своих компьютеров(!) подают голоса. Голоса поступают на центральный сервер и там подсчитываются. А поскольку подсчитывают голоса те же самые люди, которые владеют сервером и назначают на должности обслуживающих его программистов, то мы имеем дело с абсолютно непроверяемой системой.

Выборы уходят из нашей жизни даже как формальность. Раз в сколько-то лет нам будут объявлять, что выборы, якобы, прошли, и мы, якобы, проголосовали эдак. Ни участвовать, ни проверять мы не сможем даже в самой жалкой роли.

Чем такая система отличается от тоталитаризма? Даже формально и теоретически – ничем. Если меня избирает на должность мой собственный компьютер – это означает, что на должность меня избираю я сам.

Так частная собственность нашла способ «окончательного решения» вопроса со своим давним, заклятым врагом – идеей демократии. Устранив всю суть демократии и формально, и фактически. И сделав демократические институты абсолютно необременительными для транснациональных корпораций, управляемых по средневековому и древневосточному принципам.

Вот какой визг издал по этому поводу шеф-редактор «Эха Москвы» Венедиктов:

«Борцы с экспериментом по электронному голосованию напоминают мне борцов с прививками против оспы в 18-м веке[1]. Напомним, что противники прививок (а прививки делались с помощью взятых у коров, болевших оспой, биоматериалов) боялись, что привитые люди либо помрут (потому как это делают поганые инородцы, а они изначально нацелены на вред добрым людям, – фальсификаторы), либо превратятся в коров (грядет цифровая диктатура). И пока Екатерина Вторая в виде эксперимента сама не привилась и не привила насильно своего наследника, будущего императора Павла Первого, оспу в России победить было невозможно. Вот ваш выбор – либо Екатерина Великая, либо превращение в корову».

Венедиктов упускает из виду, что в случае с оспой не было желающих её внедрять и не было тех, кто получал бы сверхприбыли от её распространения. А вот в случае с подделкой итогов на сервере избирательной комиссии – есть кровно и напрямую заинтересованные лица, очень и очень влиятельные. Которые так и жаждут поскорее стать комендантами в цифровом концлагере.

Венедиктов и «Эхо Москвы» в очередной раз блестяще продемонстрировали, что идея частной собственности и идея демократии несовместимы. И когда нужно отстаивать интересы богачей – с буржуазных демократов мигом спадает их маска демофилов…

---

Источник - Дмитрий НИКОЛАЕВ, обозреватель "ЭиМ". .

• • 100
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5