Наконец я его увидала – того, кто украл у моего ребёнка булку. Он - Алексей Кузнецов, бывший министр финансов Московской области. Его экстрадировали из Франции и он предстал перед российским правосудием. А познакомилась (заочно) я с ним так.

В первом классе нашей дочке давали бесплатный завтрак: вкуснейшая, обсыпанная сахарной пудрой, пышущая жаром булка. Но во втором классе булки отменили, как и бесплатные завтраки. Учительница на собрании в простоте своей объяснила: у подмосковного правительства денег нет, их украл министр финансов и сбежал. Сказала, словно о стихийном бедствии, которое надо принять как есть. Так я узнала, что на свете есть г-н Кузнецов.

По телевизору явили кузнецовские пожитки. Всё как у всех серьёзных людей: громадная вилла в Подмосковье, интерьер в стиле новорусского барокко. Вроде замка фармацевтического короля Брынцалова, что в нашем посёлке. Ну, понятно, есть у бывшего министра отели в Европе, картины антикварные. Говорят же, что надо вкладываться в антиквариат. У пана Януковича был мраморный мангал для шашлыка в его вилле под Киевом, а тут – картины. Новое поколение выбирает живопись, а не шашлык.

И мне подумалось то, что не раз уж приходило в голову: неужто вся эта смешная труха этим людям так безумно интересна и ценна, что они готовы за неё подлинно душу дьяволу продать? И как скудна их фантазия: ну, вилла с бассейном всё в том же комически-барочном стиле, ну, гостиница в Европе… У всех вороватых богатеев как под копирку.

Этот вопрос меня давно занимает. Ведь после пятидесяти лет – об этом не раз писал Лев Толстой – человеку почти ничего ДЛЯ СЕБЯ не нужно. Ну, бытовой комфорт, не более того… Это именно тот возраст, когда потребности престижа, имущества, богатства – отмирают. Не мотивирует, смешно даже. Во всяком случае, сделать что-то по-настоящему ценное для своей страны, для всех, для истории, в конце концов – это неизмеримо ценнее имущества. В 30-40 лет богатство интересно, это ведь тоже некий жизненный опыт, впечатление какое-то. А потом – неинтересно.

Впрочем, хорошо было Льву Толстому опрощаться по-толстовски: у него была в жизни цель, да и богатство было всегда – и родовое, и трудовое. Для него заказать особняк у Шехтеля было подлинно не интересно. Когда миллионщик Арсений Морозов, отпрыск знаменитого клана, соорудил на Воздвиженке дом в мавританском стиле, Толстой написал что-то вроде: дурак построил дурацкий дом.

А им-то, начальникам нашим, почему интересно?

Мне вот что подумалось. Эти граждане - внутри себя – убогие. Бедные они – несмотря на все миллиарды. Бедные и голодные, и никак не могут насытиться. Они пожирают всё новое и новое имущество – и всё голодные. Маркс правильно говорил: "Чем ничтожнее твое бытие, чем меньше ты проявляешь свою жизнь, тем больше твое имущество, тем больше твоя отчужденная жизнь...". Под «отчуждённой жизнью» он подразумевал материальное богатство, ведь любое имущество «сделано» из мыслей, нервов, изобретательности, времени жизни, в конце концов.

Очень верные слова: «чем меньше ты проявляешь свою жизнь». Ведь человеку нужна не вилла, не автомобиль по цене трёхкомнатной квартиры – ему нужно самоутверждение. Надо заявить: я есть! Я что-то значу! А как заявить? Человек не выдумывает эти способы – он берёт те, что циркулируют в обществе. Сегодня – это однозначно богатство. Значит, чтобы стать значительным – приходится становиться богатым. Других средств самоутверждения сегодня нет.

Потому и строят сильные и энергичные люди сегодня имения, чья структура срисована с виллы феодального гранда – с конюшнями, автобазой, массой челяди. Для жизни это не нужно и обременительно: дом свыше 250 м – это уже определённая работа: требуется управлять ленивым и вороватым персоналом, вечно что-то идёт не так – не расслабишься. А дом в полторы тысячи квадратов – это уже предприятие. Мажордом говорите? А кто будет пинать мажордома? Но люди на это идут: больше им самоутвердиться нечем.

Всегда ли так будет? Думаю, нет. Мы живём на сломе эпох, накануне грандиозной смены парадигмы во всех отношениях. Александр Дугин, со ссылкой на Питирима Сорокина как-то написал, что общества проходят три стадии: 1) идеационное общество, т.е. общество радикальной аскезы; 2) идеалистическое общество, т.е. общество, признающее важность материального, но полагающее дух первичным и 3) сенситивное общество, не знающее никаких иных ценностей, кроме материально-потребительских. Их чередование происходит только в таком порядке, а потому после исступлённой материальности всегда приходит радикальная аскеза.

Когда произойдёт эта смена парадигмы, куда денутся все эти терема-имения? Сто лет назад подобные особняки в Москве передавали под посольства. Но те были в городе и в центре, а эти на отшибе. И под дома отдыха трудящихся не годятся: маловата территория. Сегодня их иногда сдают под частные дома престарелых. В этом своеобразный символизм: вакханалия богатства близится к концу. Впрочем, и стиль барокко расцветает накануне гигантского слома…