Это — не совсем обычная колонка. Сегодня мою работу следовало бы назвать докладом — в силу формы подачи и содержания. 

Как некоторые уже знают, я сторонник принятия законов о домашнем насилии и социальном патронате. Это часто делает меня мишенью для критики коллег по антилиберальному лагерю. 

Однако выложенный недавно на сайте Совета Федерации проект соответствующего закона лишил меня возможности надеяться на то, что кто-нибудь когда-нибудь действительно проявит непритворную заботу о жертвах домашнего насилия и напишет закон, который можно было бы принять. 

Что ж, как говорил мой любимый злодей, «если хочешь, чтобы что-то было сделано, — сделай это сам».

Данный текст я разобью на три части, в которых расскажу: 
а) почему закон о домашнем насилии все же нужен; 
б) почему предложенный законопроект никуда не годится, а его авторов надо вымазать дегтем, вывалять в перьях и выгнать на мороз; 
в) и что же я сам готов предложить.

Итак, часть первая — почему закон о семейном насилии нужен.

 

Некуда бежать

Мифология, сложившаяся вокруг законопроектов о семейном насилии, затрагивает нескольких базовых утверждений, большинство из которых не выдерживают не то что критики, но и пристального рассмотрения. Вот первое из них:

Для предотвращения насилия в семье нам не нужно особое законодательство, достаточно выполнять уже существующее. 

Уже существующее в России законодательство, связанное с профилактикой и наказанием насилия, не учитывает вещи, принципиально отличающие внутрисемейное насилие от обычного. 

Так, обычное законодательство не учитывает особое место совершения преступления или правонарушения — общий для жертвы и преступника дом. То место, в котором жертва должна чувствовать себя в максимальной безопасности. Место, пользующееся особой защитой закона. 

Жертва обычного насилия может скрыться от негодяя в стенах своего дома, в которые тот, как правило, проникнуть не может. Жертва домашнего насилия лишена этой возможности: для нее дом и его закрытость — не защитные факторы, а признаки дополнительной опасности, провоцирующие преступника на насилие, обеспечивающее его безнаказанность. 

Семья и дом, которые должны служить для человека убежищем, в руках семейного насильника являются орудием преступления. Это источник его власти над жертвой, которую он употребляет во зло.

Чтобы спастись от преступника, жертва домашнего насилия вынуждена покидать свое жилье и скрываться у друзей или родственников, снимать квартиру или номер в гостинице. При этом первое не гарантирует безопасности, так как адреса родственников и друзей обычно известны и насильнику, а второе может оказаться не по средствам. 

Складывается ситуация, когда жертве некуда бежать от насильника. 

Хочу напомнить, что после декриминализации побоев и последовавшей за ней декриминализации домашних побоев в Уголовном кодексе осталась ст. 116.1 «Нанесение побоев лицом, подвергнутым административному наказанию». Пункт 2 ст. 20 УПК РФ «Виды уголовного преследования» относит ее к делам частного обвинения, которые «возбуждаются не иначе как по заявлению потерпевшего, его законного представителя… и подлежат прекращению в связи с примирением потерпевшего с обвиняемым».

Что это значит?

Насильник, постоянно оставаясь с жертвой в одном помещении, закрытом от посторонних, легко выбивает из потерпевшего «примирение».

Зная эту «особенность» УПК, сотрудники правоохранительных органов стараются не принимать заявлений по ст. 116.1, так как не видят перспектив окончания дела обвинительным заключением. В итоге регистрируется только 56% случаев насилия. 

Чтобы государство могло помочь жертве и, скажем, предоставить ей безопасное убежище: съемную квартиру, гостиничный номер, специальное общежитие, — государство должно заранее иметь выделенные на это средства, то есть заложить их в бюджет. Но без закона бюджетирование невозможно.

 

Скованные одной цепью

Вторая особенность дел о домашнем насилии, которая совершенно игнорируется современным законодательством, — это прямая связь между насильником и его жертвой. Эта связь может как быть непосредственной, так и осуществляться через третьих лиц: общих детей, нетрудоспособных, престарелых, больных, беспомощных родственников и так далее. 

Трудно представить себе родителя, который бросит своих детей в одном доме с насильником. Столь же тяжело представить сына или дочь, которые спокойно бросают старого отца или мать-старушку в квартире с агрессивно настроенным человеком. Жертвы насилия вынуждены возвращаться к насильнику, будучи связанными с третьими лицами узами родства и любви. Это обстоятельство отражено в свежем аналитическом отчете СПБГУ.

Иными словами, в делах о домашнем насилии зачастую требуется защита третьих лиц. Этого современный закон также не учитывает. 

Возможно, для кого-то это станет неожиданностью, но как правило люди, составляющие семью, связаны друг с другом эмоционально. Они любят друг друга. Зачастую ни насильник, ни его жертва не перестают любить друг друга ни после, ни даже во время совершения насилия. Человек вообще сложен. Он способен как на невероятную низость, так и на подвиг. Таким сложным его создали Бог и эволюция. 

Поэтому одной из причин отказа жертвы от заявления и преследования насильника является желание сохранить семью. Еще один вид связи насильника и жертвы — материальная зависимость. Они ведут совместное хозяйство и имеют общий бюджет. 

Какие же меры предлагает современный закон, чтобы воздействовать на домашнего насильника? Домашнее насилие в настоящий момент в основном описывается тремя статьями Административного и Уголовного кодексов РФ. Это ст. 6.1.1. КоАП РФ «Побои», ст. 116.1 УК РФ «Нанесение побоев лицом, подвергнутым административному наказанию» и ст. 117 УК РФ «Истязание».

Любопытно, что истязание определяется этой статьей как «причинение физических или психических страданий путем систематического нанесения побоев либо иными насильственными действиями». При этом отягчающим обстоятельством, в соответствии с подпунктом «г» п. 2 этой статьи, служит совершение истязания «в отношении заведомо несовершеннолетнего или лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии либо в материальной или иной зависимости от виновного».

Таким образом, нельзя говорить о том, что в правовой системе и судебной практике России нет понятия «психическое страдание» или «материальной или иной зависимости», или практики их определения. Подобное утверждение изобличало бы утверждающего либо в правовой безграмотности, либо в манипуляции фактами. 

Однако вот что важно. Данные статьи предполагают следующие санкции: наложение административного штрафа в размере от 5 тысяч до 30 тысяч рублей, либо административный арест на срок от 10 до 15 суток, либо обязательные работы на срок от 60 до 120 часов, штрафом в размере до 40 тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до 3 месяцев, либо обязательными работами на срок до 240 часов, либо исправительными работами на срок до 6 месяцев, либо арестом на срок до 3 месяцев. 

А в случае истязаний — лишение свободы сроком до 7 лет. 

Учитывая, что как правило у жертвы домашнего насилия и у домашнего насильника — общий семейный бюджет, жертва оправданно воспринимает накладываемый государством штраф как наказание жертвы за совершенное в отношении нее насилие. Точно так же она воспринимает и арест насильника на несколько суток, который обернется его увольнением, а следовательно возложит на жертву обязанности по его содержанию. 

Длительный тюремный срок естественно исключает сохранность семьи. В редких случаях это оправданная мера. Но это не то, чего желает жертва семейного насилия. Как правило, она желает исправления насильника и сохранения семьи. Но никаких мер для достижения этой цели современным законом в России не предусмотрено. 

 

Бить в семьях стали больше

Именно так следует объяснять следующее утверждение из области обсуждаемой мифологии:

После декриминализации домашнего насилия уровень насилия в российских семьях снизился. 

Это не так. Формальное сокращение регистрации числа дел по статье «Побои» объясняется как раз тем, что санкции, предусмотренные законом, никак не улучшают положения жертвы домашнего насилия. А возможность «припугнуть» насильника — подать заявление, а затем забрать его — в случае с административным делом утрачена. Штраф, а следовательно и ухудшение материального положения жертвы, практически неизбежны. 

Следует обратить внимание на то, что на фоне общего падения уровня преступности в России и снижения регистрации случаев побоев на 70 тысяч число преступлений по ст. 115 «Умышленное причинение легкого вреда здоровью» возросло. В 2017 году было зарегистрировано на 4 577 случаев больше, чем в 2016 году (См.: Н.Э. Мартыненко, Э.В. Мартыненко. «Частичная декриминализация побоев и ее влияние на профилактику насилия»). 

У этого феномена есть только одно правдоподобное объяснение: на самом деле бить в семьях стали больше и жестче. 

Утверждают так еще:

Особые законодательные меры по предотвращению и наказанию домашнего насилия — это дискриминация семьи и брака. Это объявление семьи особо опасным местом, а следовательно — разрушение института семьи. 

Давайте посмотрим, есть ли в законодательстве какие-либо аналогии. Например, является ли дискриминацией чиновников наличие в уголовных статьях такого отягчающего обстоятельства, как совершение преступления со «злоупотреблением служебными полномочиями»? Является ли ограничение чиновников, например запрет на совмещение госслужбы с деятельностью в сфере бизнеса, дискриминацией чиновников? А наличие в стране антикоррупционного законодательства — не объявление ли это государства как «опасной среды»?

Совершенно очевидно, что все наоборот: антикоррупционное законодательство создается для защиты государства от коррупции. Власть чиновника, а также зависимость от него граждан создают среду для злоупотреблений и коррупции. 

Зависимость людей друг от друга внутри семьи — точно такая же почва для злоупотреблений, как и любая другая зависимость и власть. Семейные отношения тоже могут быть подвержены своего рода коррупции.

Так что меры по предотвращению семейного насилия призваны сохранять семьи — в той же мере, в какой антикоррупционные меры защищают, а не уничтожают и не дискриминируют государство. 

 

А как же ЛГБТ и Сорос?

Закон о профилактике семейного насилия — это происки врагов, либералов, ЛГБТ и Сороса. Они не пройдут! 

Возможно. Очень даже может быть, что и происки. Но чтобы эти происки отразить и разоблачить, необходимо соблюдать несколько правил. 

Прежде всего, нужно быть компетентным в теме, которая является областью «происков». А этой компетентности невозможно достичь, не обсуждая тему предметно, отрицая наличие проблемы. 

Кроме того, нельзя позволить агентам и провокаторам навязать себе ложную дихотомию: либо защита людей от насилия, либо любовь к Родине. От этой дихотомии — один шаг до ложного выбора «ты либо за жертв насилия, либо за Родину», который подразумевает, что Родина и есть насильница. 

Наша Родина — не насильница. И не Молох, которому надобны человеческие и детские жертвоприношения. Если наша Родина может что-то сделать для уменьшения насилия в семье, она это сделает, а мы ей в этом поможем. 

Для этого мы будем внимательно изучать данную тематику и изобретать меры по защите жертв домашнего насилия. А также по наказанию и перевоспитанию насильников. Призыв же ничего не делать, дабы не нарушить традиционного благолепия, мы полагаем фарисейством, недостойным нас и нашей Родины. 

Чтобы отмести происки, нужно самому иметь представление о проблеме, вести свои разработки ее решения. Если же подобных разработок нет, значит защита семьи для разоблачителя происков стоит далеко не на первом месте, по сравнению с политическими очками, которые он может получить из публичного возмущения. 

Наконец, еще один аргумент:

Психологическое насилие — это когда вам обидное слово сказали, а экономическое — это когда вам мороженое не купили. 

На самом деле определение данных видов насилия есть. И они не имеют ничего общего с мороженым и обидами. Эти определения составлялись врачами, а не ненормальными активистами. Эти определения содержатся в документах ВОЗ ООН. Однако нам ничто не мешает предложить собственные определения, если дефиниции ООН нас по каким-то причинам не устраивают. 

Предложение же ничего не делать равносильно предложению отдать повестку тем самым ненормальным активистам и бросить на произвол судьбы сограждан, которые страдают от домашнего насилия и нуждаются в нашей выручке. 

Таким образом, я полагаю, что необходимость разработки в России специального законодательства в области защиты от домашнего насилия я доказал. 

В следующей части я постараюсь обосновать, почему законопроект, предложенный для рассмотрения на сайте Совета Федерации, — это халтура, вброс, профанация и издевательство.

Роман Носиков

Источник - riafan.ru .

• • 100
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5