В период увеличения протестной активности в 2011—2013 годах, и особенно после того, как в феврале 2012 года был собран антиоранжевый митинг на Поклонной горе, так называемые либералы стали вовсю вводить в оборот идею фундаментального человеческого неравенства. Те простые люди, которые вышли тогда на Поклонную гору и не позволили совершить «оранжевый» переворот, удостоились со стороны представителей «Болотной площади» таких наименований, которые могут быть применены только к недолюдям. Более того, либералы постоянно подчеркивали именно непреодолимый характер неравенства между своим «болотом» и теми, кто вышли на Поклонную гору.

Так, Ксения Собчак заявляла о «ватниках» и «норках». Юлия Латынина говорила об «анчоусах» и «благородных дельфинах». Александр Минкин — о «мухах» и «пчелах». Список подобных противопоставлений можно было бы продолжить. Однако и так ясно, что в итоге все эти «идеологемы» ведут на бандеровский Майдан с лозунгами о «свидомых» и «несвидомых» и криками о «колорадах».

Несмотря на все это, так называемые либералы любят преподносить себя как борцов за демократию, людей современных, рвущихся в будущее. Однако по всем признакам мы наблюдаем нечто прямо противоположное. Вместо демократии — деление на людей и недолюдей. Вместо современности — любимая либералами перестройка и «святые 90-е», которые выбросили большинство населения в какой-то квазифеодальный уклад, а всю страну обрушили со второго места в мире черти куда. И все это под крики о современности, демократии и прогрессе…

Но, может быть, я чего-то не понимаю? И на самом деле говорится о современности не для всех, а только для «дельфинов» и «пчел»? И, в этом смысле, так называемые либералы не совсем лгут, а говорят полуправду? Коли это так, а часть из них, несомненно, так и думает, то и тут неувязочка выходит. Ведь «модернизация» элиты в отрыве от народа и установление диктатуры этой элитной касты над народом — это не современность, не современный уклад, а архаика. Да и сама эта «элита» ни в какую современность и будущее не попадет, а обретет лишь господство над туземцами в рамках общего архаического уклада. Но это еще не все.

Как бы сурово ни было рабовладение и другие формы древней сегрегации, оно все равно было не столь пропитано неравенством, как то, что маячит на горизонте. Большинство культур предполагало ту или иную возможность перехода раба в иное состояние, пускай это и было почти невозможно на практике. Даже традиционная кастовая система Индии подразумевает, что через несколько рождений и смертей представитель низшей касты сможет переродиться в более высокой и, в принципе, может достичь высшей религиозной цели, освободиться. Могут сказать, что это слабое утешение. Что на практике это к непроницаемому кастовому обществу собственно и ведет. Однако, нужно иметь в виду, что именно на практике отношение к человеку, который сначала через много перерождений может родиться в более высокой касте, а потом и вовсе спастись, кардинально отличается от отношения к «существу», которое фундаментальным образом таких возможностей лишено. Да, это все тоже слабые утешения, однако мы стоим на пороге такой «кастовой системы», в которой будут отменены даже такие надежды. А полное отсутствие таких надежд переводит всю общественную систему на качественно иной уровень несвободы, перед которым даже индийские касты — верх демократичности.

В неких кавернах, «подвалах» мировых религий и духовных традиций тысячелетиями сохранялись и разрабатывались учения о том, что не все в итоге могут достичь высшей религиозной цели — спасения, как бы оно ни понималось. Согласно подобным учениям, некоторые, или даже большинство людей, начисто лишены такой возможности, а, стало быть, людьми в полном смысле слова не являются. Более того, такое разделение обосновывалось именно фундаментально.

Такие учения внутри каверн, доводящие разделение людей до основополагающего метафизического принципа, всегда адресуют к гностицизму, в рамках какой бы традиции они ни существовали. Ибо окончательное разделение человечества на уровне онтологии и метафизики было только в гностицизме. А гностицизм, в свою очередь, адресует даже не к космическим циклам, а к тому, что Георгий Димитров назвал «поворачиванием колеса истории вспять». А это уже не просто архаика, а «суперархаика», в рамках которой неравенство будет установлено фундаментально и навсегда, а не так, как когда-то, например, при рабовладении. Именно таким предельным «суперархаичным», гностическим мировоззрением пахнет от воплей либералов о «мухах» и «пчелах».

Классическое гностическое разделение людей выделяет три группы: хиликов (людей тела, материи — недолюдей), психиков (людей души — полулюдей) и пневматиков (людей духа — собственно людей). Это разделение концептуально проработано гностиками на уровне онтологии и метафизики и является неотъемлемой частью их мировоззренческой системы, в рамках которой, помимо прочего, говорится, что этот мир создан злым демиургом и должен быть уничтожен. Однако почему же именно три группы выделяют гностики, а не две? Зачем еще какие-то «психики», когда можно было сразу просто разделить всех на «своих» и «не своих»?

Как мне представляется, ответ кроется в какой-то природе реальности, которую действительно ухватили гностики, а они были отнюдь не глупы. Мне кажется, гностическое деление в целом находит некую опору в троичном делении многих человеческих обществ. Кроме того, оно явно или неявно проявляется и в ряде философских систем.

Дело в том, что разделение на три «касты», группы или, лучше сказать, слоя очень распространено во многих системах. Такая распространенность просто не может не иметь под собой определенной реальной основы. Однако я этим не в коем случае не хочу сказать, что под человеческим фундаментальным неравенством есть какая-то «основа». Я хочу лишь сказать, что, видимо, общества, которые оказываются полностью, или почти полностью лишены того, что можно назвать «историческим оптимизмом» и «верой в будущее» (на искоренение чего гностицизм всегда активно и работал), действительно начинают расслаиваться на какие-то три слоя.

Так, не только древние общества подразумевали некую стратификацию, причем преодолимую весьма проблематично, но и любая религиозная система всегда подразумевала некие аналоги монашества, обычных верующих и мирян. Причем власть, аристократия и духовная элита смотрели на низшие слои как минимум с презрением. Да, оно не доходило до гностицизма, до фундаментального утверждения о неравенстве рода человеческого, но оно носило очень серьезный характер.

Но дело не только в том, как справедливо мог бы мне заметить читатель, что просто люди имели различный доступ к образованию и тому, что можно именовать «духовные знания». Да, это само собой. Однако, чуть ли не все системы ведут отбор наиболее способных и предлагают свои концепции и видение вопросов, связанных с таким отбором. Что интересно, в итоге многие системы часто приходили к выводам, что люди, относительно своих способностей, делятся именно ни три типа, как бы они ни назывались. Гностики же, по-видимому, имели в виду подобные концепции и использовали их в своей философии и практике. Приведу несколько примеров.

В рамках тантрической традиции представление о разделении людей по их способностям, «характерам» называется «трибхава». В статье «Тантрическая трибхава» отечественный востоковед и специалист по тантре Сергей Владимирович Пахомов пишет:

«Тантру никоим образом нельзя считать популярной, массовой традицией. В сущности, эта ее открытость мнимая: равенство людей перед знанием состоит лишь в том, что все они могут приобщиться к нему. Но люди отличаются по своим наклонностям и способностям друг от друга, поэтому знание, точнее, приближенность к нему, естественным образом градуирует общество. Тем самым тантризм, нивелируя иерархичность по рождению, воспроизводит ее на «гностическом» уровне: чем глубже знает тот или иной человек, тем выше он располагается на духовной лестнице.

Эта иерархичность нагляднее всего демонстрируется на примере трех типов людей (трибхава), или «трех темпераментов», описываемых в тантрических текстах. В восходящем порядке эти типы людей предстают как пашу, вира и дивья».

То есть тантризм на внешнем уровне создает иллюзию «демократичности», доступности, а на «гностическом» уровне начинается жесткое деление на «пашу», «вира» и «дивья». Обратим внимание и на неслучайный отсыл Пахомова к гностическому разделению на хиликов, психиков и пневматиков. Далее, он пишет:

«Слово пашу означает «животное», прежде всего домашнее животное как отличное от дикого. Кроме того, «пашу» обозначает также и всех живых существ, в том числе и людей».

И далее:

«В силу своей духовной незрелости пашу не имеют права использовать на практике средства, которые применяют другие адепты. Впрочем, столь же верно и обратное: по словам «Куларнава-тантры» (V. 93), если вира станет пить вино по способу пашу, то он отправится в ад. Тем самым на долю пашу остаются практики общего характера, среди которых особое место занимает истовое служение наставнику».

Несомненно, что в рамках тантризма существует его гностическая модификация. Более того, мне представляется, что именно такая тантрическая модификация гностицизма ближе всего к сути гностицизма как такового. Однако, тут я рассматриваю тантризм лишь как одну из многих традиций, в рамках которой имеются свои представления о способностях людей по отношению к духовному идеалу и не более того.

Тантристы взяли на вооружение еще одну «троичную» модель, базирующуюся на эстетической категории, которая в Индии называется «раса». В своей книге «Эстетика ведийской культуры» доктор философских наук и профессор кафедры гуманитарных дисциплин Владимирского юридического института Алексей Станиславович Тимощук пишет по данному поводу следующее:

«Анализ источников выявил эстетический принцип организации ведийского общества. Понятия «варна» и «ашрам», прежде всего, указывают на менталитет его носителя. Доминирующим мотивом деятельности здесь выступает эстетическая категория вкуса. Социальная иерархия отражает иерархию уровней сознания и соответствующего отношения индивида к миру: прагматическое, теоретическое и эстетическое».

То есть, если выше, согласно представлению о трибхаве, люди делились на три категории относительно «познания» (что тут имеется в виду под «познанием» — отдельный большой вопрос…), то тут они делятся относительно «эстетической категории вкуса». Приведу еще один пример уже из науки.

Крупный французский ученый Жорж Дюмезиль является автором теории «трех функций», на которой он строил здание своего научного мировоззрения. Эти «три функции», на которые делилось, согласно Дюмезилю, протоиндоевропейское общество, соответствуют касте брахманов, касте воинов и касте земледельцев. Прав Дюмезиль или нет, но его теория оказала огромное влияние на антропологию и культурологию. А вот еще примеры из философии.

У Гегеля важнейшими категориями являются «единичное» (условно соответствующее прагматике, материальному), «особенное» (условно соответствующее эстетическому) и «всеобщее» (условно соответствующее разуму, философии). Взаимоотношение этих трех «слоев» у Гегеля во многом определяет его философию.

Но и такой оппонент Гегеля, как Карл Маркс, рассматривает «триединую формулу» при капитализме: земля, капитал и труд. То есть трудящихся, капиталистов и собственников земли.

Таким образом, очень много философских, религиозных и даже научных систем так или иначе, скрыто или явно имеют в виду некие три слоя, на которые может делиться общество. Какая система наиболее точна — отдельный вопрос. Главное, что некое латентное, потенциальное расслоение на какие-то три категории, вероятно, действительно содержит в себе любое общество, если оно начинает остывать и приходит к концу.

Поэтому объявление Фрэнсисом Фукуямой от лица Демпартии США (то есть от либеральной части) «конца истории», которое он сделал сразу после распада СССР, и крики либералов о «пчелах» и «мухах» следует рассматривать как вещи взаимоувязанные…

Источник - ИА REGNUM .

• • 20
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5