Анализ отставки правительства и начала работы над изменениями Конституции

Анализируя происходящие в РФ политические трансформации, в качестве отправных точек имеем следующее:

1.   Отставка правительства Медведева;

2.   Призыв внести в Конституцию ряд изменений, меняющих легальное распределение полномочий между существующими органами власти;

3.   Наделение новым значением и особым политическим весом Государственного совета.

Предложенными изменениями президент РФ наносит удар по основным элементам устойчивости созданной им в течении более чем двадцати лет государственной модели и её стабильности, ибо факторами путинской устойчивости с самого начала были:

·      Кадровая преемственность и недопустимость резких кадровых решений (дабы не провоцировать оппозиционные демарши наподобие эксцессов с бывшим премьером Михаилом Касьяновым, советником Андреем Илларионовым, краткосрочного демарша Дмитрия Рогозина и т.д.).

Сейчас же всё правительство в полном составе отправлено в отставку, что не обусловлено ни новыми выборами парламента, ни новыми выборами президента. Перспективы отставленных министров пока не ясны, что является фактором напряжённости. 

·      Неизменность (за исключением технических изменений) и безусловность Конституции 1993 года, гарантом незыблемости и непогрешимости которой всегда выступал Владимир Путин, даже ценой отказа от переизбрания на третий срок с 2008 по 2012 гг.

Сейчас же предлагаемые изменения касаются переструктурирования всей политической конструкции, т.е. носят принципиальный, а не техническийхарактер, что снимает табу с неприкосновенности Конституции. Для подготовки и обсуждения вносимых в неё изменений даже создана целая экспертная комиссия.

·      Сосредоточение максимального количества полномочий в одних руках – т.н. властная вертикаль президента Путина, ставшая «притчей во языцех» всего периода его нахождения у власти, и ещё более укрепившая авторитарный характер политической структуры РФ, созданной либералами под «реформатора» Ельцина).

Сейчас же наблюдается явно выраженная тенденция к рассредоточению полномочий и ослаблению фигуры президента с передачей части политического влияния Совету Федерации, Государственной Думе, Конституционному Суду и даже Госсовету (прежде декоративному органу, призванному компенсировать потери от вывода глав регионов из Совета Федерации), статус которого предлагается прописать в Конституции. 

Возникает логическое заключение, что начатая Владимиром Путиным политическая реформа направлена на ослабление всей политической системы нынешней государственности РФ через децентрализацию (централизация — неотъемлемое свойство российской политической культуры), и создание взаимозависимости основных ветвей власти через введение процедуры взаимного контроля, прописанной прямо в Конституцию. Впрочем, первый шаг к формальной децентрализации был сделан уже в 2012-м году – возвращение губернаторских выборов.

Предложив данные изменения, Владимир Путин нанёс удар по легальности авторитаризма, который не он создал (его создали либералы в 1990-х), но которым он воспользовался в полной мере после прихода к власти. С формальной точки зрения, он пошёл навстречу либералам в России и Западу в целом, оставляя своему преемнику страну с распылённой и слабо артикулированной структурой управления.

Путин во внешней политике: русский субъект

Давно отмечено, что президент РФ Владимир Путин во внутренней политике намного слабее, чем на внешнеполитической арене, где он достиг больших успехов в восстановлении геополитической субъектности России и её влияния на мировые процессы. По сути, за прошедшие двадцать с лишним лет Владимир Путин стал политиком номер один в мире, учитывая постоянную ротацию глав западных государств (претендующих на глобальное доминирование), и застав уже трёх правителей Китая, входящего в тройку мировых лидеров. Все эти годы Путин последовательно:

·     восстанавливает субъектность и суверенитет России, отвечая на спорадические вызовы Запада (война в Чечне; война в Южной Осетии; присоединение Крыма после потери Украины);

·     добивается решающего успеха в борьбе с ИГИЛ в Сирии, чем резко усиливает роль России на Ближнем Востоке и в мире в целом;

·     закладывает основы многополярного миропорядка сближением с Китаем и приглашением вступить в него Индию и другие страны;

·     создаёт альянс с Ираном и Турцией, позволяющий активно влиять на геополитические процессы с исламском мире, усиливает контакты с Пакистаном;

·     поддерживает режим Мадуро в Венесуэле, не позволяя США провести операцию по смене режима;

·      создаёт предпосылки для возвращения России в Африку, где стремительно падает влияние стран Запада;

·     Формально покровительствует евразийской интеграции.

Всё вместе это вполне укладывается в чёткую реалистскую стратегию с элементами многополярной теории и умеренной версии евразийства

Такую внешнеполитическую рациональность и цельность усилий Путина во внешней политике вполне можно объяснить осмысленностью самих внешнеполитических правил, что помещает его в рациональную систему международных отношений выстроенных Западом. По сути, он реагирует на объективно существующие вызовы, которые, в свою очередь, вписаны в геополитическую структуру основных трендов мировой политики. Эти тренды не произвольны и имеют свою чёткую систематизацию и свои алгоритмы. Стремясь сохранить и упрочить суверенность России, Путин – быть может, вынужденно – ведёт себя как субъект геополитики, хотя эта субъектность, скорее всего, существенно преувеличена внешними наблюдателями, принимающими «реакции» за «планирование». Отсюда «демонизация Путина» на Западе (где его считают лично ответственным за все сбои в становлении гегемонии) и его громадная поддержка в мировом масштабе у тех, кто недоволен однополярным миром и западной гегемонией. В целом, отвечая на вызовы, Путин двигается в русле диалектики закономерного противостояния России и Запада. Так как сами эти вызовы довольно рациональны и структурированы, то и реакция на них оказывается более-менее выверенной и укладывается в чёткие правила. Здесь успех Путина во многом предопределён судьбой самого Запада, на глазах теряющего мировое лидерство и не способного более ни оставаться единственной силой, управляющей человечеством, ни отказаться от этой роли добровольно. Западная гегемония рушится (отчасти по внутренним причинам), и Путин назначен за это «ответственным» самим Западом. Он и не возражает, и от этого получает не только все полагающиеся удары, но и дивиденды.

Несколько иначе обстоят дела во внутриполитической системе, где за весь путинский период так и не сложилось последовательной, цельной, идеологически обоснованной стратегии. Реагируя на вызовы так же, как и во внешней политике, Путин ведёт себя не последовательно, т.к. сами внутриполитические вызовы непоследовательны. Часть из них инспирирована извне, со стороны Запада, часть – есть следствие внутренних клановых противоречий, часть – порождение стихийных выпадов со стороны масс, иррациональных и непонятных Путину в своей сути.

Путин во внутренней политике: робкая авторитарность

Внутренняя легитимность Владимира Путина имеет более проблематичную структуру. С одной стороны, он в полной мере пользуется всем арсеналом патриотической риторики, а бесспорное укрепление субъектности России при его правлении даёт для этого объективные основания. Время от времени подтверждая патриотические ожидания конкретными шагами, – от победы во Второй чеченской кампании до воссоединения с Крымом, — Путин освежает образ суверенного правителя, в чём во многом ему помогает демонизация на Западе. Именно в силу патриотического содержания внешней политики, Путин получает существенный кредит доверия во внутренней политике, в экономике и социальной сфере. Более того, именно «внешний образ» Путина-патриота и является всегда решающим аргументом для тех, кто обращает внимание на тот или иной изъян во внутренней политике:

·      патологический уровень коррупции;

·      сохранение у власти в экономическом секторе либералов;

·      отсутствие развития промышленности и высоких технологий (за пределом оборонного сектора, где реальные успехи оценить невозможно в силу секретности);

·      полное отсутствие социальной справедливости;

·      ужасающее состояние правящей элиты;

·      глубокий кризис образования, культуры, науки и общества в целом.

Всякий раз аргумент, что при этом Путин вернул России суверенитет (и Крым) для многих – по крайней мере, для масс – чаще всего перевешивает. 

Кроме того, поддержка населения отчасти гальванически повышается время от времени за счёт разовых «социально» ориентированных, патриотически-популистских акций. Но такое PR-использование возможно лишь при наличии пласта реальной легитимности, которая, действительно, есть, но которая лежит во внешней, а не во внутренней политике. Массы не фокусируются на внутренней политике, более понятной и близкой, именно под влиянием успехов в геополитике, которые покрывают всё.

Для элит, сложившихся ещё в поздне-советский период и в эпоху Ельцина, циничных, оппортунистических и ориентированных в целом на коррупцию и отчасти на Запад, Путин до какого-то момента также был приемлем — за счёт позиционирования себя над схваткой между враждующими кланами, как точка балансирования между интересами различных групп и в как рациональный компромисс между «патриотическими массами» и экономической элитой, которой при личной лояльности Путину было позволено сохранить свои олигархические активы и позиции в управлении страной, лишь слегка потеснившись в пользу пришедших с Путиным из СПб бывших «силовиков».

Суммарный объём легитимности Путина, таким образом, складывается из разных источников – из поддержки масс и согласия элит, и в целом все эти годы остаётся настолько высок, что теоретически позволяет ему в настоящее время обратиться практически к любому сценарию т.н. «трансфера власти». Путин без сомнения легитимен в большом масштабе и легален – по крайней мере, до 2024 года. Далее ему оставалось лишь найти решение для этой формулы: либо продлить легальность, внеся правку в закон, либо перезапустить государство, создав новую легальность под свою легитимность, либо оформив свою легальность в Идею и передав её в таком виде тщательно подобранному преемнику.

До самого последнего времени – до своего выступления перед Федеральным Собранием – Путин был свободен. Но это выступление состоялось, правительство Медведева было отправлено в отставку, и Путин заявил о пересмотре Конституции. То есть легальность его правления теперь поставлена под вопрос, так как любые перемены в Конституции в полностью идеологически оглушенном и неготовом ни к чему российском обществе могут привести только к ослаблению легальности. Если, конечно, Путин не придаст своей всё ещё имеющейся легитимности нового измерения и новой формы. Остается только понять, в чем это новое измерение будет состоять.

Сценарии для Путина

Имея столь высокий запас легитимности, Владимир Путин до последнего момента имел возможность реализовать любой из основных сценариев:

1.    Остаться у власти ещё на неопределённое количество сроков. Это потребовало бы внесения изменений в Конституцию, прежде считавшегося невозможным (опыт 2008-2012 гг.), но, как мы видим сейчас, тема изменений Конституции детабуирована самим Путиным, который мог бы, по примеру Лукашенко и Назарбаева, через референдум (который и так назначен) продлить свои полномочия даже усилив их за счёт установления прямой диктатуры. Однако, очевидно, речи об этом пока не идёт. Напротив, Путин высказался за ограничение количества сроков. К тому же предложил переложить часть президентских полномочий на абстрактные, не персонализированные политические институты. Иными словами, подстраивать закон под своё неограниченное нахождение у власти на посту Президента Путине не стал. А значит, уже и не станет. Одно неизвестное в политическом будущем России можно вычеркивать.

2.    Назначить преемника, заняв при нём положение «отца нации», без какого-то определённого статуса или с чисто формальным статусом. В пользу реализации именно этого сценария говорит ослабление политической концентрации полномочий президента (под будущего, слабого преемника) и повышение статуса Госсовета (под уход туда самого Путина). Однако устранение сильной фигуры с первой позиции приведёт к обострению межклановых противоречий, а лишившись формального статуса лидера, Путин лишится и фактической власти, ибо в России формальный статус является определяющим (опять-таки следствие российской политической культуры).

К тому же, распылив вертикаль власти между несколькими ветвями, Путин тем самым поставит саму государственность РФ на грань существования, о чём свидетельствует опыт 1990-х. Можно сказать, что реализация данного сценария означает ни что иное, как политическую ликвидацию РФ. Одна система резко ослабляется, а другой не предлагается. В России – да и не только в ней – это чрезвычайно опасно. Сложно представить себе, что при всей рациональности Путина, позволявшей ему удерживать Россию в состоянии стабильности все эти годы, он действительно решится на такой опасный эксперимент. Именно такой вариант и видится сейчас наиболее вероятным. 

Если именно второй вариант и является целью решения Путина, то это в высшей степени опасно для России, кем бы ни был преемник. В этом случае к 2024 году Путин резко утрачивает и легальность и легитимность, причём различение этих понятий в ещё большей степени скажется на преемнике, чьи легальные полномочия урезаны, а легитимность ещё не обретена. Путин будет «весь в белом», но все остальные – включая страну – едва ли.

3.   Превратить Госсовет в высший орган политической власти.

Совершенно очевидно, что Госсовет не может получить реального политического веса, даже если его возглавит Путин. Его легитимность будет оторвана от легальности, но весь её объём не достаточен, чтобы распространить эту легальность на новый – и по сути неконституционный – орган, который даже если будет прописан в Конституции, никогда не получит в демократической системе полноценного статуса. А для отказа от политической демократии у Путина нет ни воли, ни идеологии. Поэтому Госсовет будет группой «друзей Путина», которых очень быстро все возненавидят, а легальные структуры немедленно начнут с ними аппаратную войну. В Госсовете Путин окажется не «отцом нации», а «авторитетом», что для России не является ни привычным, ни приемлемым способом управления. А ввести под Госсовет идеологию Путин уже не успеет, так как он не предпринимал для этого никаких попыток предыдущие 20 лет, и сейчас, даже если такое решение будет, последует нечто предельно уродливое, поддельное и неубедительное. Идеология имеет свои собственные правила, и Путин в этом не силен. Без идеологии эта структура работать просто не будет и всё вернется к преемнику. Но именно преемника Путин и поставил в условия ограниченного потенциала власти, что снова возвращает нас к риску децентрализации управления и административного хаоса.

Первый сценарий уже фактически отпал, т.к. для его реализации существует процедурная проблема: для реализации проекта «диктатура» потребуются такие изменения в Конституцию, для которых, по закону, не обойтись без созыва Конституционного собрания, что будет означать, по сути, принятие новой Конституции и создание нового государственного строя. Столь масштабная перестройка государства вряд ли уложится в срок (по закону) до сентября 2020 года. Вынесение этих вопросов на референдум, во-первых, слишком громоздко, поскольку их слишком много, а во-вторых, их истинный смысл совершенно неясен даже профессиональным политологам, не говоря уже об обычных бюрократах, и тем более, рядовых гражданах. Путину придётся заплатить за это, само по себе сомнительное действие, частью своей легитимности, предоставив серьёзные основания для дальнейших атак оппозиции, которой в России пока в полном смысле слова нет, но которая обязательно появится в процессе столь рискованного действия.

Отставив первый, и рассмотрев второй и третий сценарии по отдельности, либо же сложив их в один, мы и в одном и в другом случае получаем почти гарантированный период турбулентности в политической истории. Поскольку Россия находится в жёсткой геополитической антагонистической среде, то подобный план Путин выглядит как ослабление суверенитета России, что явно работает в пользу Запада. Не следует, однако, искать здесь какой-то злонамеренности: в конце концов, если бы Путин хотел ликвидировать РФ чтобы, например, сдать её на откуп глобалистскому проекту, ему не обязательно было дожидаться окончания своего последнего срока. При той концентрации власти, что он имел все эти годы, он мог сделать это в любой момент: не отвечая на вызов Запада на Северном Кавказе, в Чечне; не поддержав реакцию на агрессию Грузии в 2008-м; не реагируя на украинский Майдан и не возвращая Крым; оставаясь равнодушным к происходящему в Сирии (как это ранее сделал Медведев по отношению к Ливии), и уж точно не объявляя о приоритете российской Конституции над международным правом сейчас. Явно Путин не ставит перед собой осознано цели перечеркнуть то могущество России, которое он многократно увеличил за годы своего правления. Самым важным для Путина всегда был суверенитет. А объявленные им политические реформы логически ведут к противоположному – к распылению центра власти, к повышению уровня неопределённости и к размыванию самой легитимности. 

Поэтому с логической точки зрения, здесь что-то не сходится. Если бы Путин хотел пойти на уступки Западу, он давно уже бы это сделал. Но вся его политика была прямо противоположной. Сейчас на последнем этапе своего правления он либо решил перечеркнуть всё то, что сделал ранее, либо эти политические реформы – прелюдия к какому-то более масштабному сценарию – о котором мы пока не знаем.

Новое Государство: единственное непротиворечивое решение

Попробуем воссоздать отсутствующий пока сценарий, вытекающий из уже происходящих изменений. Все они приобретают смысл, если цель Путина состоит в том чтобы создать новое государство, став его лидером.

Суммируя предложенные Владимиром Путиным предложения, озвученные в последнем федеральном послании, выраженные в ослаблении вертикали власти и ведущие, фактически, к упразднению государственности РФ, нельзя не заметить, что при имеющемся объёме легитимности, дающем Путину возможность на реализацию любого сценария сохранения у власти, вплоть до введения диктатуры, данное действие выглядит, как минимум, не рациональным. Единственное оправдание фактической ликвидации РФ, которая станет неизбежной при реализации всего предложенного, это учреждение нового государства.

В своё время Борис Ельцин пошёл на распад СССР, экстренно, в нарушение закона подписав Беловежские соглашения, для того, чтобы укрепить за счёт этого РФ, отбросив балласт и так предельно ослабевшего и распадающегося советского государства. Ельцину и окружающим его либералам была нужна сильная Россия, чтобы уничтожить Советский Союз. Ещё больше Ельцин усилил президентскую власть в 1993 году после расстрела Парламента, поскольку либералы нуждались в сильной авторитарной власти для проведения антисоциальных реформ.

Путин получил Россию, укреплённую за счёт развала СССР и расстрела Парламента, и сделал её многократно сильнее, упразднив претензии на суверенитет регионов, введя Федеральные округа и подчинив себе все основные рычаги управления. Сегодня Путин начал пересмотр ельцинской Конституции 1993 года. И если он не хочет просто ослабить политический централизм и посеять хаос накануне и особенно после окончания его последнего срока, его реформы означают не что иное, как заход на воссоздание нового союзного государства. Ельцин укрепил Россию во имя распада СССР. Путин – предположим, что это так – ослабляет Россию во имя создания нового наднационального Союза.

Здесь ещё раз стоит акцентировать внимание на том, что реализация предложенных Путиным изменений – уход его с первой позиции, и рассредоточение властных политических функций – по сути, парализует политическую жизнь РФ, неминуемо ввергает ситуацию в управленческий хаос, обрушивает фактическую власть на низовой уровень. К подобному же результату привели в своё время реформы Михаила Горбачёва, начавшего децентрализацию и перераспределение полномочий от Москвы к союзным республикам. К этому же чуть не привели реформы Ельцина – кризис 1993 года – вовремя сконцентрировавшего власть в своих руках, через кровь и танковый расстрел парламента. Не учитывать повторения такого же рода последствий Путин с его политическим опытом не может.

В этих условиях, создание нового союзного государства – единственный логический, рациональный вариант разрешения предложенных Путиным изменений. В пользу этого сценария свидетельствует несколько косвенных факторов (о реальных планах Путина мы не можем быть осведомлены, как, впрочем, не может быть осведомлён, исходя из опыта прошлых лет, никто).

Рассмотрим ситуацию именно под этим углом зрения, и тогда станет понятна смена премьера. Утверждённый только что глава правительства Михаил Мишустин представляет из себя явно техническую, то есть переходную фигуру. Реальным же премьером – уже нового государства — станет тот, кто первым из лидеров государств согласится войти в состав нового Союза. Собственно, для реализации как первого, так второго и третьего сценариев никакой смены правительства вообще не требовалось. В случае сценария «диктатура» личность премьера вообще была бы не важна, так как при абсолютных полномочиях Путина, идущего на следующий срок – и так до бесконечности — с укреплением своей власти через изменение Конституции, Медведев мог оставаться главой правительства сколь угодно. В случае же перехода Путина в Госсовет, Медведев, уже не раз доказавший Путину свою преданность на посту премьера в комплекте со слабым номинальным президентом стал бы гарантом сохранения влияния и безопасности самого Путина, по крайней мере, на какое-то время, пока состояние турбулентности, вызванное принятыми изменениями, не разнесло бы саму государственность РФ. Но его убрали. Кому собственно он мешал (над ним все просто потешались и злорадствовали)? А для того, чтобы менять его именно сейчас, вообще никаких оснований не было – Медведев всегда одинаков.

Алгоритм шагов по строительству «Нового государства»

С формальной, юридической точки зрения, новое союзное государство может быть учреждено при вхождении в него любого, номинально суверенного субъекта, вне зависимости от его размера или влияния на мировой арене. В самом крайнем случае, для создания нового Союза достаточно будет заявки со стороны Южной Осетии или Абхазии, которых Россия признаёт как суверенные государства. Это, кстати, во многом объясняет, почему все эти годы, после признания суверенитета РЮО и Абхазии, РФ, не смотря на все просьбы, так и не приняла их в свой состав. И даже уже в этом случае учреждение «нового государства» формально состоится, что гарантирует данный вариант от провала при любых обстоятельствах. Конечно, это вызовет бурю негодований, но, аhypersonicоружие на что? Чтобы отрезвлять. Крым тоже вызвал бурю негодования, но он наш. И Союзное Государство может стать нашим.

Далее по нарастающей: создание союза с Молдавией (пользуясь усилением пророссийских настроений), или в другой версии через Приднестровье (ПМР входит в состав Молдавии, Молдавия – в состав Союза; в крайнем случае, в состав Союза входит только ПМР, стимулируя Молдавию к присоединению – но этот сценарий на тот случай, если в Кишиневе произойдёт новый прозападный переворот).

Ещё одна изящная деталь: признание независимости и принятие в состав Союза до сих пор так и не признанных (в таком случае, понятно, почему) ДНР и ЛНР. Здесь становится логически обоснованным решение о расширении области территории ДНР и ЛНР в границах бывших Донецкой и Луганской областей Украины, принятое парламентами этих двух непризнанных республик, дальнейшее освобождение территории которых («маленькая победоносная война») придаст колоссальную легитимность всему проекту в целом, особенно внутри России. Это, в свою очередь, спровоцирует мощное движение в сторону России и внутри оставшихся регионов Украины, вхождение которой в состав нового Союза можно простимулировать через возвращение ДНР и ЛНР в состав самой Украины (после денацификации и полной ротации политического руководства, в чём заинтересованы, в первую очередь, страны ЕС). Поэтому в новой Конституции, как предлагают некоторые политологи, можно учесть Украину (на всякий случай).

Рассредоточение полномочий, осуществляемых Путиным, можно так же объяснить требованиями со стороны главных союзников РФ, интеграция с которыми, парадоксальным образом, так до сих пор и не состоялась – Белоруссии и Казахстана. Именно концентрация власти и гипертрофированное влияние Путина, в первую очередь, на мировой арене, могло превратить интеграцию РБ и РК с РФ в фактическое поглощение. В новых условиях возможность интеграции более-менее на равных становится реальностью. Отсюда повышение вероятности вхождения Белоруссии и Казахстана в новый Союз. Это, пожалуй, самоё серьёзное измерение. Мы начали не с него, чтобы показать, насколько юридически легко провозгласить «новое государство» даже если такие партнеры России по Евразийскому Экономическому Сообществу, как Белоруссия и Казахстан, откажутся. В любом – даже самом неудачном – случае новое союзное Государство Путин учредить сможет, а если в него войдут Казахстан или Белоруссия, то уже никто не посмеет оспорить его серьёзности. Однако в любом случае, даже если никто не захочет, Путин всё равно сможет оперировать с новой политической и правовой действительностью, открытой для других членов. Конечно, кажется — по крайней мере, со стороны, что переговоры об этом с Нурсултаном и Минском не особенно успешны, но если бы мы знали всё, как на самом деле обстоят дела, то Путин не был бы Путиным.

Далее, с чуть меньшей вероятностью, но по тому же алгоритму, что и с Молдавией: вхождение Армении, или, наоборот, вхождение Азербайджана через Карабах, и даже вхождение Грузии под нового лидера-националиста через возвращение ей Абхазии и ЮО.

Начавшийся процесс фактической реинтеграции постсовесткого пространства — особенно если состоится вхождения Казахстана — катализирует центростремительные тенденции и со стороны остальных бывших советских республик – Киргизии, Узбекистана и Таджикистана. 

Наибольшие проблемы, что очевидно, возникнут со странами Балтии, прямым образом оккупированными со стороны НАТО, и здесь становится понятной та информационная и политическая озабоченность, которую выражают политические элиты этих стран в отношении возможных экспансионистских настроений со стороны РФ (вне рассмотрения этого проекта реинтеграции они вообще никак пока не обоснованы). Едва ли Балтийским странам что-то угрожает со стороны России, но если речь идёт о восстановлении Союза, то всё встаёт на свои места.

Вначале Союз потом идеология

Весь этот проект (уже одно его описание) неизбежно вызовет бурю критики. Но с учётом того, что является возможным на пост-советском пространстве, и особенно с учётом того, что Путин первый шаг – пусть и весьма озадачивающий – уже сделал, предложив менять Конституцию – и не под себя! – такой сценарий, по меньшей мере, теоретически, вполне можно рассмотреть. Для минимального масштаба (Южная Осетия, Абхазия) уже всё есть, у остальных – более основательных вариантов – тоже есть свои перспективы. В любом случае мы находимся в границах возможного – неожиданного, но всё же возможного.

В целом, реализация третьего сценария – создания Нового Государства – является рациональным разрешением многих тенденций, как внутренних, так и внешних, которые копились все эти годы, создавая возможность выхода из сложной ситуации окончания легального срока президентства Владимира Путина с, не только сохранением, но и колоссальным наращиванием объёма его легитимности, как внутри, так и вовне. Здесь его легальность снова и на новом уровне совпадает с легитимностью, а не реализуется за счёт неё, как в первом варианте, и не идёт ей в разрез, как во втором и в третьем. При этом это будет уже новая легальность, при верстке которой вообще не обязательно учитывать наследие российской политической истории последних 30 лет; это были переходные годы после шока и ничего особенно ценного с правовой точки зрения они не принесли.

Реализация этого сценария так же снимает проблему отсутствия идеологии, так и не решённую за все эти годы, так как уже только лишь в приращении государства русские и другие близкие им народы, видят Идею своего существования, из которой прямым образом проистекает дальнейшее идеологическое нюансирование. В любом случае, хотя бы один шаг, сделанный в этом направлении, уже существенно усилит легитимность как самого Владимира Путина, так и любой предложенной им политической конструкции, дав все возможности для легальной их реализации. Единственным слабым местом варианта создания «Нового Государства» – является очерёдность процессов: сначала ликвидация РФ, а уж затем учреждение нового государства. Но здесь Путин действует в своей манере, как юрист, учреждая новое юридическое лицо лишь после ликвидации старого.

Таким образом, оценивая происходящие изменения и не имея доступа к подлинному замыслу реализуемых трансформаций, но лишь анализируя открытые источники, данные три варианта, вытекающие из наблюдения текущих процессов, представляются пока что наиболее логичными.