Вопросы отношения к Сталину в нашей жизни остры не по причине сильной любви к истории. Особой любви к истории, прямо скажем, у масс не наблюдается, даже наоборот. Закономерности исторического развития в массе не изучаются, тот или иной миф воспринимается некритически. Например, нет критического отношения ни к марксизму, ни к его отрицанию: и то, и другое превращено в конкурс симпатий, и оценивается, как правило, методом «мне нравится/не нравится».

Сталин потому так актуален, что он является символическим рубежом, отделяющим живое нравственное начало от мёртвого.

Он и сегодня наступает на самую больную мозоль в ЭТИЧЕСКОМ самоопределении общества: надо ли противостоять злу силой (превращаясь в убийцу убийц и палача палачей) – или надо отойти в сторону, и ждать, чем дело закончится, не вмешиваясь.

Вторая позиция (лишь бы лично ни в чём не замараться) – хорошо нам известна из образа Понтия Пилата. Из Евангелия берёт начало образ «умывания рук», которым Пилат старается оградить себя от преступления, предотвратить которое трусит. «Я допускаю это – но я в этом не участвую».

Понятно без долгих рассуждений, что всякая драка выявит победителей, тех, кто сильнее – без нашего участия. Мёртвая этика отстранённости, равноудалённости – даже не зная заранее победителя, всё равно уже прислуживает ему.

Это интеллигентские стенания о том, чтобы «ни жертвой быть, ни палачом», «не вляпаться во власть, и не геройствовать подложно» - то есть, говоря честнее – устраниться в позу морализирующего наблюдателя, вдохновляемого идеей непредрешенчества и неучастия. У либералов есть любимая шутка на этот счёт: мол, «швейцарские водители пишут на машинах: «спасибо, дед, за нейтралитет». Это они противопоставляют нашей традиции писать «спасибо деду за Победу».

Вот швейцарцы – простояли в сторонке, и теперь кушают швейцарский сыр и швейцарский шоколад! А мы вот, такие-растакие, не стерпели, решили судьбу всего человечества – и где теперь наш швейцарский сыр?

Нетрудно увидеть в «этике невмешательства» в «естественную борьбу за выживание» - отчётливый оттиск беспомощности перед собственной смертью. Если я не вмешиваюсь, пока убивают других – некому будет вмешаться, когда убьют меня.

На этом фоне очень брутально и мужественно выглядит товарищ Сталин. Он не стал умывать рук, подобно Пилату. Он активно вмешался в дела социального зла (как враг капитализма) и в дела военно-милитаристского зла (как главный противник фашизма).

Ведь что такое капитализм? Это методичное и последовательное, преемственно-поступательное уничтожение экономически-сильными группировками (стаями социальных хищников) всех, кто окажется слабее. На словах такое циничное стирание людей «в рыночную пыль» осуждает всякий, в том числе и тот, кто этим занимается. Их любимая отговорка – «не мы таки, жизнь така». Недавно правду-матку отжёг – кто бы вы думали? Трубадур либерализма В. Познер: «Капитализм - это ужасная система, я не люблю капитализм, он выбрасывает людей» и т.п.

Но в том-то и дело, что осуждение на словах – равно собственному отсутствию. Трепло Познер может любить капитализм, ненавидеть или ничего не знать про капитализм – капитализму это глубоко фиолетово. Капитализм давно привык отфутболивать и даже использовать[1] разного рода «толстовства» с их «ненасилием».

Вопрос же не в том, одобряешь ты или осуждаешь рыночные голодоморы индийских и прочих ткачей[2], а в том, способен ли ты этому что-то практически противопоставить, или нет. Противопоставляя одни слова и свою личную «незапятнанность» - ты, в сущности, не противопоставляешь ничего. Ты лично не хочешь участвовать в грабеже? Так тебя никто и не звал! Зачем ты нужен грабителям – чтобы потом с тобой награбленным делиться?!

Стой в стороне, в позе ресторанного швейцар(ц)а, и брюзжи, что «это нехорошо». Для злодеев от такой твоей позиции никакого вреда, кроме пользы.

А Сталин, что называется – «не стерпел избиения младенцев». Он встал поперёк мировому злу: и социальному, и военному.

В этой позиции суть сталинизма, а не в какой-то исторической конкретике, в которой, задним числом, легко найти много ошибок, порой роковых. После драки кулаками махать – самое милое дело: подождать полвека, когда эта драка точно уж кончится, и начать «шуршать архивами», рассказывая, как в яростном бою боец совершил промах, обманулся чем-то неправильным, но в тот момент казавшимся правильным, и т.п.

Так мёртвой этике недеяния, в которой bon ton гордиться отсутствием, неучастием, непричастностью и никчёмностью противопоставляется этика деяния с её окровавленным мечом возмездия. Важно понять (и люди постепенно понимают) – что отсутствие чего-либо не может быть достоинством. Конечно, «на нет и суда нет» - но ведь хорошо известно, что мертвецы на кладбище не занимаются репрессиями друг друга и не загоняют друг друга в колхозы.

Мёртвая этика призывает стыдится дел, но она не может понять, что и гордятся-то ведь тоже делами! И когда кривляка, фигляр и паяц Горбачёв avec pronons заявляет: «на моих руках нет крови» - то ведь надобно спросить у гения халатности и слизняка: а каков результат того, что на твоих руках нет крови?! Ты вообще осознаёшь, что ты натворил – предав доверие целой страны, не сделав того, что было твоим прямым и безусловным служебным долгом?!

В этом смысле Горбачёв и Сталин – антиподы. Сталин никогда бы не сказал про себя – «на моих руках нет крови». Будучи активной силой, противопоставившей себя мировому злу, Сталин оказался заляпан кровью с головы до пят. Как и, например, Дмитрий Донской, сражавшийся в авангарде своей армии на Куликовом поле…

А Дмитрий Донской мог и не сражаться. Мог просто «принять факт» о том, что Орда «объективно сильнее» и её торжество «неизбежно». Да и вообще – борьба есть насилие, а если безропотно отдавать дань, то, может быть, и без прямого насилия обойдётся!

+++

С точки зрения ОТЦ[3] Леонидова – и прогресс цивилизации, и её простое «застойное» сохранение неизбежно сопряжены с карательным насилием властей. Леонидов объясняет вечную необходимость «инквизиции-ВЧК-НКВД» вселенским законом накопления энтропии[4].

Поскольку людей добрых убедить не применять насилие легче, чем людей злых – убеждения эти всегда на руку злым насильникам. Ведь для доброго человека роль карателя – противоестественна, она его тяготит и мучит, а для злого – это упоительный экстаз. Отсюда и ясно, что отказ от насилия приведёт к МОНОПОЛИИ ЗЛА НА ПРИМЕНЕНИЕ СИЛЫ.

Из того, что ты лично не желаешь никого обижать – вовсе не следует, что тебя никто не хочет обидеть. Потом нельзя, например, быть «против войны»: нас ведь никто не спрашивает, нравится она нам или не нравится. Если тебе навязывают войну – деваться некуда, кроме как в могилу от неё нырнуть.

Осуждение Сталина либералами – это не осуждение конкретных эпизодов конкретного времени. Оно безлико и обобщающее.

Это не борьба против конкретной судебной ошибки, сломавшей жизнь конкретного человека.

Это попытка ВООБЩЕ запретить ссылать, сажать, расстреливать – привить панический, иррациональный ужас к этим действиям.

-А что, если бы тебя раскулачили? А что, если бы тебя расстреляли?

Вопросы подлые – потому что именно это со мной и собираются сделать те, кто убеждает меня сложить оружие. Они же именно к этому и ведут: «платить и каяться» есть рабство и геноцид.

Всякий, кто очень боится сажать врагов – добьётся лишь того, что сам в итоге будет ими посажен. Всякий, кто не допускает расстрела врагов – в итоге сам будет ими расстрелян. Разве не о депортации народов ведут речь бандеровцы (земля без населения) – начинавшие с нытья о «беззаконии депортации народов».

Вот так просто и открывается этот ларчик: не хочешь ты депортировать, значит, тебя депортируют. Пожалел мразь-Дудаева, и не спросил: а он-то при случае тебя пожалеет? Или, по словам Шолохова – «будет нас расстреливать не вынимая сигаретки изо рта»?

Страшно далёкий от реальности, кабинетный и пустословный философ И.Ильин призывал к противлению злу силой, и даже одноимённую книжку написал.

Но тем он смешнее: какой силой мог противится Ильин, например, германскому вермахту (тем более, что он и не рвался)? Дело даже не в том, что Ильин увидел в гитлеризме продолжение «белого подвига», а в том, что такие пустобрёхи ни усилить, ни ослабить своим ничтожеством никого не могут.

У Сталина нашлись дивизии остановить вермахт — а у Ильина что нашлось? Язык без костей? Бумага, которая от него всё терпела?

Если мы возьмём для примера коллективизацию в СССР, то мы увидим, что это далеко не первый акт перераспределения собственности, земли и имущества. И что до этой коллективизации – была обратная ей, при которой кулаки отобрали всё у своих односельчан. И если бы односельчанам такое нравилось (например, из соображений мазохизма) – то никакие большевики не провели бы коллективизации в стране, на 90% крестьянской, в которой и солдатики-то все – крестьяне в солдатских шинелях!

Но односельчане кулаков не были мазохистами. Им не понравилось, что у них забрали всё: и жизнь, и судьбу и будущее. Опираясь на сталинизм, они всё забрали обратно. Прежде чем жалеть кулаков, хозяев жизни в деревне – надо же поставить вопрос, а почему в деревне была такая ужасная жизнь и адская нищета? Что, хозяева жизни ко всему этому аграрному аду никак не причастны?

А у нас уже и патриоты вздумали называть коллективизацию «войной с крестьянством» - которую вели, надо думать, марсиане (ибо если все крестьяне против колхозов, а в стране живут одни крестьяне – как, без марсианского вторжения, объяснить успех Сталина?).

«Крестьянству сломали хребет»… А может, наоборот, вставили хребет в нечто бесхребетное, удалив захребетников?

+++

Можно, конечно, пойти путём либералов, и сказать: всякое насилие есть зло, не нужно было влезать в деревенскую борьбу, не нужно было вставать ни на чью сторону!

Ведь на протяжении всей истории люди «разбираются друг с другом», ставя друг друга на колени и усаживаясь друг другу на шею! Понятно, что без большевиков в деревне тоже были бы свои победители и свои побеждённые, были бы (как тысячу лет до этого) – подмятые и подминающие.

Это для либерала идеал. Торжествующему хищнику и мироеду не противопоставляется сила государства: «государство ушло». Сами друг с другом, как пауки в банке, как крысы в бочке, разберитесь – ясно же, что кто-нибудь, да одолеет остальных!

А «ушедшее» от борьбы со злом государство будет потом гордо рассказывать, как мало оно повесило и как мало посадило. Так ему и не нужно было! Если оно ни черта не делает – так оно и сопротивления никакого не встречает, ведь действие равно противодействию. Отсутствие же действия – отсутствие противодействия.

Государство, как ковбой Джо из анекдота наших школьных лет: он, коли помните, был «неуловимый, потому что нахер никому не нужный».

+++

Фокус «ненасилия» в том, что капитализму, рыночный экономике никакой ГУЛАГ в Сибири не нужен: они ГУЛАГ для подавляющей массы населения организуют прямо на дому, по месту жительства. Нет нужды куда-то отдельно выносить места лишения свободы – потому что вся территория является для 90% населения местом лишения свободы.

В этом рыночном концлагере вертухаями, полицаями и карателями выступают сами капиталисты, сколачивающие вокруг себя банды пособников и коррупционные пирамиды. Армия частных охранников «освобождает» государство от тяжёлой и грязной карательной функции, принимая её на себя. И государство может (правда, только издалека) – казаться «белым и пушистым». Потому что у него большая часть карательных функций – на «аутсорсинге» и «в режиме фриланса».

Мне уже приходилось писать, что – подчёркиваю! – насилие не всегда драка, битва, схватка. Когда жертва подавлена до полного паралича сопротивления, то насилие есть, а драки нет. Ну, нельзя же назвать «дракой» избиение лежачего пинками? Тут нет удара на удар. Тут насилие в чистом виде.

Потому так нелепы рассуждения о том, что если нет партизанских отрядов, то нет и насилия. Наоборот, появление партизанских отрядов свидетельствует, что система насилия дала сбой, сломалась, не сработали системы раннего предупреждения у деспотии! Если тирания работает, как часы – то в ней все попытки сопротивляться её насилию гасятся на самом раннем этапе.

Идеал для рабовладельца – вовсе не постоянная битва со Спартаками, опасная, нервная и тяжёлая, а так вышколить раба, чтобы он и помыслить не умел о сопротивлении, протесте, «неправильно проголосовать» и т.п.

+++

На очевидные (всем, даже Познеру) факты зла – Сталин ответил сопротивлением. И он такой – один из немногих. Большинство обличителей зла предпочитает обличать его с безопасной дистанции. Не приближаясь для рукопашной – которая всегда и кровавая, и грязная. Кто дрался, знает, что непременно выпачкаешься.

Такая позиция Сталина (признавая множество его ошибок, видных в назидание потомкам на отдалении) – будучи принята, делает человека живым. А отвергаемая за «цену победы» - делает человека мертвецом.

Потому что сказать: «Я не хочу, чтобы такое делали с людьми» - может каждый, и грош цена такому слову.

А вот сказать – «Я – лично я – НЕ ДАМ такое делать с людьми» - совсем другое.

Из 10 котов только 1 осмеливается связываться с крысами. Его зовут крысоловом и очень ценят в тех местах, где от крыс страдают. 9 из 10 котов понимают, что у крыс есть мощная стайная организация, немалый разум (это вам не мыши!) – и предпочитают не связываться. А крысы – они же умные: они таких котов тоже не трогают. Они понимают, что если этого рохлю кончить – могут настоящего крысолова прислать.

9/10 котов живут с крысами в мире, довольствуясь только ловлей мышей. С точки зрения кошачьего предназначения в хозяйстве – такие коты дармоеды.

Не нужно наивно думать, будто царская власть, закапавшая свечным воском все полы в домашней церкви, одобряла хищничество фабрикантов, зверства кулацкого ростовщичества на селе, каторгу детского труда на капиталистическом предприятии, доведение широких масс до регулярного голода и т.п. Нетрудно найти свидетельства, что царская власть формально осуждала легальные бордели, торговлю женщинами по «жёлтым билетам», кабацкие пьянки, демонстративную сверхроскошь ворья и т.д.

Но царская власть – как кот-дармоед – на всё это шипела из дальнего угла амбара. Она боялась связываться с крупными крысами капитализма, а потом и вовсе разучилась мышей ловить.

И в этом напоминает современную власть – большую любительницу формально заклеймить пороки на безопасной дистанции.

Но если вы думаете, что задача госвласти – «не делать зла», то вас кто-то очень жестоко обманул!

Просто «не делать никому зла» - задача разве что отшельника в дальней пустыни, не имеющего ни амбиций, ни полномочий.

Задача госвласти – противостоять злу. И противостоять настолько решительно – насколько решительно зло атакует. Вплоть до массовых репрессий в чрезвычайных случаях. То есть – давить крыс, сколько бы из ни было, не опасаясь их возмездия и не стесняясь собственного насилия.

Обличать зло предоставьте нам, публицистам.

У вас другая задача: давить зло, уничтожать – адекватными его масштабам мерами.

Если же власть идёт тем простым и безопасным путём, что сперва дожидается «естественных победителей» на местах, а потом стакивается с ними, образуя симбиоз державности с криминалом – она превращается в антивласть и антигосударство.

Как кот, который вместо ловли крыс начинает крысам покровительствовать – суть есть уже антикот. Ведь его в амбар направили с прямо противоположной целью!

+++

Важно понимать (снова ОТЦ) что исходно и изначально государство создавалось как инструмент борьбы с зоологической конкуренцией частных собственников, абсолютной в дикой природе. До того, как появилась казённая собственность – была только частная и никакой, кроме частной[5].

Потому выражение «социалистическое государство» - в определённом смысле есть «масло масляное». А каким оно может быть ещё? Если оно станет поощрять частную собственность и конкуренцию – зачем оно вообще нужно? Без него и то и другое властвуют абсолютно!

Выражение «социалистическое государство» появилось в пику многочисленным формам антигосударств, то есть систем, мутировавших от первоначального смысла и сути.

Теоретически каждый кот должен быть крысоловом, но на практике таких котов меньшинство. Теоретически каждое государство должно и обязано насаждать закон против произвола[6], но на практике 9/10 государств предпочитают по ночам от крыс прятаться.

Если бы обществу не нужен был социализм – совершенно незачем было бы начинать цивилизацию. Потому что любой идеал десоветизаторов находим в дикой природе в виде всесторонней полноты! Животным ведь не нужна никакая цивилизация, чтобы воровать и утаскивать лакомые куски, конкурировать друг с другом без административных барьеров, быть свободными ото всех и от всего, делать всё только добровольно и т.п.

+++

А отсюда и крепнущее во мне год от года недоумение: а какую, собственно, цель ставят перед собой (стратегически) – враги социализма? Ну, допустим, они скептики, и в построение мира справедливости по закону не верят. Посмеиваются над романтиками, которые верят в такое.

Но ведь скепсис – не повод остервенело убивать романтиков! Отойди в сторонку, не мешай, а вдруг у них получится? А не получится – их проблемы, не твои…

Для бешеной и отчаянной борьбы с социализмом нужно, мне кажется, что-то большее, чем скепсис. Для такого противостояния – противоречащего всем известным человечеству моральным доктринам – необходима криминальная маргинальность.

Когда все знают, что уголовщина – плохо, и даже сама уголовщина знает, что это плохо – но оружия в борьбе с правоохранительными органами не слагает.

За этим стоит органика паразита, который, убивая донора, убивает тем самым и себя – но паразитам не свойственно о таком задумываться.

+++

Сталин так актуален сегодня – прежде всего, как СИМВОЛ. Это символическое имя человека, принявшего вызов вселенского зла, и посмевшего ему ответить. Таких людей мало – потому их и нужно особенно ценить и воспевать.

Гораздо больше тех, кто, как устрица в раковину, прячется в чистоплюйство личной незапятнанности, которое ничем и никак не может помешать проходу зла к его целям. По виду, формальное осуждение зла кажется этикой, по факту – это ничто и звать никак.

«Незапятнанными в репрессиях людьми» выстелен путь Гитлера к всемирному господству – ибо понятно, что для обслуги концлагерей хватит 1% немцев, 99% могут оставаться вполне себе лично незапятнанными. И очень сильно гордиться, что «я в этом не участвовал».

Забывая, как я уже сказал, что отсутствие – не есть достоинство. Ноль – он и есть ноль. Ордена дают за предотвращённые убийства – глупо и безумно выдавать ордена за несовершённые убийства.

-----------------------------------------------------

[1] В принципе, для сильного хищника-убийцы философия пацифизма и ненасилия очень полезна: она духовно разоружает жертв, делает их покорнее, ускоряет торжество его злодейства. Можно сказать, что поощряя обличения самого себя – злодей снижает себе конкуренцию из других желающих позлодействовать. «Я такая мразь – не будьте, как я!».

[2] Маркс их, кстати говоря, скорее одобрял, чем осуждал.

[3] ОТЦ – Общая Теория Цивилизации, изучает единые для всех цивилизованных обществ нормы и практики, те, без которых не бывает вообще никакой формы цивилизованной жизни.

[4] По Леонидову: во всяком обществе, не практикующем идеологического насилия, накапливается социальная энтропия. Энтропия – «антиэнергия», универсальное стремление любой, предоставленной себе системы принять наиболее вероятное, оно же наиболее примитивное состояние. Например, если не удалять из коробки гнилых яблок, то вскоре все яблоки в коробке станут гнилыми, «переймут гниль». Гнилые же– «обратно свежими» среди свежих яблок не станут. Аналогично и общество без инквизиторов: не преследуя собственной гнили, оно постепенно загнивает целиком и полностью. Без идеологического насилия в обществе вначале остановится прогресс (восходящее движение), а затем начнётся неизбежный откат вниз, как у автомобиля без тормозов на склоне. Ведь ясно же, что без насилия, осуществляемого двигателем, автомобиль наверх не поедет, а без насилия тормозов и на достигнутой точке подъёма не устоит. Предоставьте колёса их свободному движению – и они гарантированно покатятся вниз.

[5] Групповая собственность стаи, акционерная – тоже разновидность частной собственности.

[6] А это, среди прочего, означает прозрачность и утверждение по закону доходов человека, взамен неопределённости их размеров и происхождения. «По закону» - это значит твёрдо знать, за какие заслуги перед обществом получена та или иная копейка, не говоря уж о рубле!