«Если у всей страны нет национальной идеи, откуда она возьмется у простого солдата? Что ж, русскому воину не привыкать. Он и так свой долг исполнит. Или придумает какой-то свой вариант идеи»

Мы продолжаем наш диалог с военным конфликтологом Александром Лифановым о том, с какой идей наши миротворцы должны отправляться для выполнения миротворческой миссии на Кавказе.

Идея как материальная сила

- Вообще в двадцатом веке национальная идея в России видоизменялась несколько раз, – говорит Александр Геннадьевич. – И все они были вербально оформлены. В начале века в разогретые Первой мировой войной массы, когда лозунг «За веру, царя и Отечество!» после поражения перестал работать, большевиками был вброшен в массы целый ряд лозунгов, которые отвечали временным чаяниям народа: «Мир – народам, война –дворцам!», «Власть – Советам, фабрики – рабочим, земля – крестьянам!». Никто, правда, в итоге ничего не получил – ни крестьяне землю, ни рабочие – вожделененные фабрики и заводы, но народ тогда на дыбы подняли и власть взяли в свои крепкие большевистские руки надолго.

«Нет ничего сильнее идей, время которых пришло», – метко заметил тогда Ленин. Причем эта идея была оформлена еще и культурологически. Задорных массовых песен того времени было столько создано – не сосчитать. Иногда идеологи того времени, не мудрствуя лукаво, просто брали старые царские песни, оставляли мелодию, и полностью меняли текст – в соответствии с требованиями времени. Так, например, была переделана песня «За рекой Ляохэ загорались огни» и многие другие.

К идеологическому окормлению масс был подключен кинематограф, так как Ленин прекрасно понимал, что важнейшим из искусств в то революционное время является кино. А вот идеологии Белой армии, воевавшей против Советов (если они вообще были), не смогла создать ни свою идею, ни вербализировать ее, ни оформить культурологически. Из всех песен того времени на память приходит только «Поручик Голицын», возникший уже после разгрома Белой армии.

Потом было энергичное восстановление народного хозяйства. Были плановые пятилетки. И в массы был в брошен лозунг «Пятилетку за четыре года – выполним!». И ведь выполняли. И опять – масса бодрящих песен и стихов.

А потом грянула война. И снова нужны были лозунги. И снова идеологичсекий отдел ЦК КПСС заработал в режиме доменной печи.

В результате воспламеняющие лозунги выдавались на-гора один за другим: «За Родину, за Сталина!», «Дело наше правое, враг будет разбит, Победа будет за нами!», «Велика Россия, а отступать некуда. Позади – Москва». «За Волгой для нас земли нет», «Ни шагу назад», «Раздавим гидру в собственном логове» и так далее.

А уж песен лирических и маршевых во время было написано – не счесть. Одна «Вставай, страна огромная!» чего стоит. Какой пафос, какая эмоция, какая энергетика… И люди поднимались в атаку с этим лозунгами, шли в смертный бой.

«Веселая грабительская игра»

А потом наступило послевоенное безыдейное безвременье. Это при том, что события в стране происходили планетарного уровня. Один полет Гагарина чего стоит. Песни про это придумали, а вот идею – нет. Не было и массовых лозунгов, если не считать дурацкого «Догоним и перегоним Америку!».

Все брежневское время было характерно отсутствием идей, за исключением гнусной идеи потребления. И в итоге Советский Союз рухнул, как пьяный в лужу. И на смену коммунистам с их обесцененной идеей всеобщего братства выскочили, как джинны из бутылки, демократы с идеей обогащения. Все девяностые для них продолжалась «веселая грабительская игра».

Принципиальная безыдейность элиты того времени объясняется еще и тем, что тогда в России установился абсолютно русофобский режим. Особенно хорошо это было видно по публикациям в СМИ. Не было ни национальной идеи, ни лозунгов, ни песен, а массовая культура стала пробивать одно днище за другим.

Позже режим сменился. Одних гоп-стоп-менеджеров пришлось разогнать по нарам и заграницам, других прикрутили к ноге, а вот национальная идея так и не возникла. Мало того, она была запрещена законодательно - тринадцатой статьей Конституции. В результате наш народ вот уже несколько поколений живет в безыдейном болоте. И с ним соответственно происходят необратимые вещи.

Даже Лужков в свое время, устав от этой безыдейности, со свойственной ему прорабской простой предложил сделать национальной идеей строительства в России дорог. То есть свежий асфальт должен был заменить в сознании россиян идеологию. Возможно, он это сделал от отчаяния. «Ну какая-то идея должна была занять эту пустующую нишу…», – так, наверное, думал он. Но сейчас это даже обсуждать несмешно.

Шариат против воров в законе

Кстати, даже миллионы российских зеков, сидящих в наших тюрьмах, нуждаются в идейном оформлении своего существования. Раньше в тюрьмах безраздельно царствововала так называемая «воровска идея». Воровским сообществом был создан целый пласт людей, целое сословие воров законе, которые являлись носителями этой идеи, ее охранителями и продолжателями. Со временем это тюремное сообщество было разгромлено. На какое-то время в местах лишения свободы возник идейный вакуум. И он со временем был заполнен.... идеей пантюркизма и законами шариата. 

За последние 10 лет в зонах резко увеличилось число мусульман Северного Кавказа. Среди них было много профессиональных террористов, ваххабитов, участников всевозможных вооруженных формирований, разнообразных лесных Робин Гудов. Многие из них прошли идеологическую обкатку именно в мечетях и медресе.

В тюрьме эти «робин гуды» быстро нашли друг друга. Радикальный ислам стал той идеологией, той духовной скрепой, которая связала их намертво. И они единодушно выступили против носителей воровского идеи – воров в законе. И во многих зонах это противостояние увенчалось их победой. Правда, для этого пришлось устранить некоторых воров в законе и непримиримых русских националистов. Но они с этой задачей справились. Кого-то за торжество своей идеи пришлось убить уже на воле, кого-то – в тюрьме. А остальной зоновской массе радикалы навязали свою идею.

Кстати, это грозит всему лагерному миру необратимыми последствиями. Даже за колючей проволокой вокруг той или иной идеи кипят поистине роковые страсти. Что же говорить о нашем мире?

Очень хорошо глубокий идеологический кризис был виден во время вторжения советских войск в Афганистан. За все десять лет афганской войны интеллектуально деградировавший идеологический отдел ЦК КПСС так и не смог придумать внятной идеи, за которую в чужой стране должен был воевать и даже пожертвовать своей жизнью советский солдат или офицер. Невнятное блеянье про «интернациональный долг» – не в счет. Я тогда предложил пустить в оборот формулировку «остановить врага на дальних подступах», «добить басмачей у наших границ». Но их сочли неубедительными. «Интердолг», конечно, убедительней звучит....

Не было придумано никакой внятной идеи для российской армии во время обеих чеченский войн. Наши солдаты воевали и погибали, так толком и не поняв, за что они воюют. Отчасти потому Первую чеченскую проиграли вдрызг. Но все эти идеологические провалы так ничему и научили наших доморощенных идеологов. Так и не была толком сформирована идея и во время Второй чеченской войны. Хотя тогда солдаты и офицеры уже без идеологов нутром своим понимали, что терроризм, позволяющий убивать всех без разбора – женщин в Будённовске и детей в Беслане – мировое зло. Но вот рассказать об этом солдатам было некому. К тому же к тому времени угробили и институт замоплитов...

С тех пор в идеологическом оформлении наших войск так ничего и не поменялось. И в Сирии, и в Карабахе российские миротворцы отправляются в горячий театр военных действий, не зная, за что они там воюют. И никто не озаботился тем, какой идеей их вооружить. Нет ни идеи, ни идеологии, ни слогана, ни мема.

- А у Вас есть какие-то домашние заготовки на этот счет?

- Вообще тут непаханая целина для творчества. Для миротворцев в Карабахе я предложил начальству несколько формулировок. «Мы – русские, мы мир спасаем». Или «мы пришли остановить войну». «Смирись, Кавказ, я – миротворец» и так далее. Самих миротворцев можно было назвать «ангелами мира».

Но ни одна из них не была принята к рассмотрению. Начальство, как всегда, было занято более важными текущими делами. И снова повторяется «старая песня о главном»: война – есть. И не одна. Идеи – нет.

Если у всей страны нет национальной идеи, откуда она возьмется у простого солдата? Что ж, русскому воину не привыкать. Он и так свой долг исполнит. Или придумает какой-то свой вариант идеи, где-нибудь в армейской палатке – раз высокие умы в правительстве и в Минобороны создать её так и не смогли...

Беседовал: Вадим Степанцов