Объявив с 21 сентября частичную мобилизацию в нашей стране, президент Владимир Путин тем самым фактически признал, что целых семь месяцев, которые грохочет «спецоперация Z», унося тысячи жизней по обе стороны фронта, руководство нашего государства находилось в плену опасных иллюзий.

Москва, определенно страшась, прежде всего, внутриполитических последствий, до последнего тянула с признанием того очевидного факта, что против нас на Украине с самыми решительными и гибельными для России целями сражается едва ли не полмира. Причем — самая развитая в технологическом и в военном отношениях его половина.

Мы слишком долго пытались сделать успокаивающий для сограждан вид, будто ничего особенного на Украине не происходит. Так, некая, не прописанная ни в одном из наших законов, спецоперация. Которую, дескать, ведет не целый народ, а только незначительная часть его армии и Росгвардии. Вроде того, как это было в обеих войнах в Чечне. Или в вооруженном конфликте в Грузии, больше известном как «пятидневная война 08.08.08».

Да что там говорить: всего три дня назад (19 сентября), на пресс-конференции в рамках самаркандского саммита Шанхайской организации сотрудничества, сам Путин говорил вещи, прямо противоположные подписанному им же 21 сентября указу.

А именно: «План корректировке не подлежит. Генеральный штаб по ходу операции принимает оперативные решения, что-то считается ключевым, основной целью. А основной целью является освобождение всей территории Донбасса… У нас наступательные операции в Донбассе не прекращаются, они идут. Идут небольшим темпом, но последовательно, постепенно российская армия занимает новые и новые территории. Я обращаю внимание, мы же воюем не полной армией, мы воюем только частью российской армии, только контрактной частью. Но, естественно, это связано с определенными параметрами личного состава и так далее. Поэтому мы и не спешим в этой части. Но по большому счету никаких изменений нет. Что-то Генеральный штаб считает важным, что-то — второстепенным. Но основная задача остается неизменной, и она реализуется».

На деле с самого начала на Украине дела пошли вовсе не так замечательно. Почти все, что на сегодня в состоянии оказался выставить коллективный Запад против нас, он давно выставил. К тому же и сам Киев в пределах собственной страны давно отправил «под ружье» всех, до кого только смог дотянуться. А для прочих на всякий случай закрыл всякие возможности укрыться от мобилизации за границей.

А мы, месяцами оторопело глядя на то, к чему все идет в зоне боевых действий, продолжали что-то невнятно бормотать, что, мол, все у нас идет по заранее разработанному плану. Как результат — в действительности фронт на Украине давно стоит почти мертво. Локальные бои за отдельные деревни и райцентры ничего, по большому счету, в этой битве не решают. Снаряды и ракеты как до февраля рушились на Донбасс, так и продолжают рушиться, убивая женщин и детей.

Хуже того. Стратегическая инициатива нами в начале сентября была утеряна в ходе битвы под Харьковом. Теперь не мы, а противник решает, где ему дальше сподручнее и быстрее прорывать российскую оборону. А мы только пытаемся угадать, на каком направлении и какими силами готовится очередной вражеский прорыв на оперативную, если даже не на стратегическую глубину.

В такой обстановке Кремлю действительно необходимо было на что-то неотложно решаться. Внутри собственной страны — в первую очередь.

Свидетельством этой наступившей, наконец, решимости в российских верхах и стала объявленная в стране частичная мобилизация. Со слов министра обороны Сергей Шойгу, для начала предлагается пополнить армейские ряды 300 тысячами солдат и офицеров запаса.

Не так уж и много, если учесть, что, по данным министра обороны, у нашей страны просто «огромный мобилизационный резерв» — около 25 миллионов человек. Таким образом, в строй начиная с нынешней недели предстоит поставить чуть более одного процента от этого числа.

Почему решено ограничиться 300 тысячами пополнения, если в зоне боевых действий и в ее ближайших тылах против нас стоит, как минимум, миллионная отлаженная, обученная и хорошо вооруженная половиной мира военная организация? Хватит на фронте нам этих 300 тысяч, чтобы в корне переломить ситуацию?

Не уверен. Возможно, как давно проделал это Киев, и нам предстоит еще не одна волна призыва запасников. А о 300 тысячах пока речь идет потому, что больше не в состоянии единовременно принять многочисленные учебные полигоны и учебные центры военных округов и флотов для экстренного восстановления боевых навыков бывших военнослужащих, давно покинувших строй.

К тому же есть подозрения, что даже в Генштабе ВС РФ опасаются, что и с 300 тысячами мобилизованных могут не справиться наши военкоматы. В которых после печальной памяти «сердюковских» реформ к 2009 году вместо действующих офицеров в большинстве остались работать почти исключительно дамы предпенсионного и даже пенсионного возраста. А военных комиссаров на местах министр обороны Анатолий Сердюков своим приказом № 520 от 13 октября 2008 года сделал гражданскими служащими. Что резко понизило их престиж и материальное обеспечение.

Чуть позже, в 2011 году, Сердюковым же были «за ненадобностью» расформированы созданные еще в Советском Союзе после Великой Отечественной войны в Саратове 8-е Центральные офицерские ордена Красной Звезды курсы усовершенствования офицеров мобилизационных органов Вооружённых Сил.

Только в 2019 году Шойгу попытался исправить хотя бы часть ошибок своего предшественника в мобилизационной подготовке страны. Он вернул некоторым руководителям военных комиссариатов офицерские звания. Но достаточно ли уже сделанного, чтобы сегодня важнейшие звенья военной организации страны просто не захлебнулись в многотысячном потоке в пожарном порядке призываемых на фронт мирных доселе граждан?

Между тем, по мнению некоторых авторитетных военных экспертов, чтобы сугубо в военном отношении победить Украину и союзную ей НАТО, в зоне проведения спецоперации сражающимся российским дивизиям, бригадам и полкам требуется как минимум вдвое больше людей, чем те, про которых идет речь в сегодняшнем указе президента. Это только для начала. А если то, что происходит сегодня на Украине, это — на годы?

Тогда выходит, что в действительности перед нами только первая волна частичной мобилизации. Дальше придется проводить и другие. Сколько будет таких волн? Этого наверняка не знает никто. Ни в Генштабе, ни, подозреваю, Кремле.

Многое, полагаю, зависит от того, как на внезапное сползание явно залежавшегося былинного «Ильи Муромца» с всероссийской печи отреагирует Запад. Может ведь и дрогнуть. Как он дрогнул, когда в конце февраля только началась наша спецоперация на Украине.

Тогда, если не забыли, иностранные посольства вереницами быстренько потянулись из Киева поближе к собственным границам. Потом определенно с благословения НАТО начались было наши переговоры Москвы с украинским руководством.

Они закончились ничем? Да. Но наверняка лишь потому, что мы почти тут же, еще весной, сильно притормозили с проявлением собственной крайней решимости на Украине. И начали топить ее остатки в рассуждениях что, якобы, и без того у Кремля «все идет по плану».

Сегодня и для последнего нашего хлебопека или дворника подобное уже вовсе не смешно. Поэтому по всей России и покатилась привычная для любого солдатского уха команда: «Становись!».

А в заключение — многим памятный, но прямо-таки напутствием всем нам и сегодня звучащий, на мой взгляд, диалог из шолоховской повести «Они сражались за Родину». Там, если не забыли, отступающего к Дону со своим полком в 1942 году рядового Лопатина старуха с оставляемого нашей армией фашистам хутора костерит так: «Сторонний ты, чужой человек, потому я с тобой по мирному и разговариваю, а заявись сейчас сыны, я бы их и на баз не пустила. Благословила бы палкой через лоб да сказала своим материнским словом: „Взялись воевать — так воюйте, окаянные, как следует, не таскайте за собой супротивника через всю державу, не срамите перед людями свою старуху мать!“».

Лично мне нечего добавить к этим великим словам.