На фото, открывающем это интервью – павильон социалистической Карелии на ВДНХ, и когда его строили, воссоединение с Финляндией вряд ли кого-то могло напугать.

Но на днях в целом ряде СМИ промелькнула новость о том, что возможное принятие Финляндии в НАТО – это уже реальность. Жестокая, да, даже очень, но вообще-то при нынешнем раскладе вполне ожидаемая.

После распада СССР мало у кого из трезвомыслящих политиков были сомнения в том, что финны рано или поздно пойдут по стопам своего подзабытого лидера – фельдмаршала Маннергейма. Между прочим, русского, точнее, как любили напоминать советские историки – царского офицера.

Уж если прибалты – туда, поляки с чехами тоже, то финнам, прошедшим через две войны с русскими, что называется, и деться некуда. Вот только шведы с ними в пару как-то не очень спешат, но радоваться и тут особо нечему.

Но в России есть рядом Карелия, которая теперь стала особо опасным регионом. На все вопросы автора отвечает этнический коренной карел, обычный рабочий, токарь из Кондопоги. Зовут его Дмитрий.

Михаил Викентьев: Скажи, что будет в перспективе с Карелией, если Финляндия вступит в НАТО? Это ж пограничная республика.

Дмитрий: Думаю, не будет ничего хорошего. Будет угроза с той стороны. А они давно карелов не считают отдельной нацией. И никогда не считали.

МВ: Но Россия тоже не ангел. Президент Путин росчерком пера принял указ о кириллице. Крымские татары проявили слабость и ради того, чтобы не терять статус языка в республике (правда, не в Севастополе, где он и при Украине статуса не имел), согласились на переход на кириллическую абракадабру с твердыми знаками. Карелы – нет. За это получили отсутствие статуса республиканского языка. Как это отразилось на положении карельского языка?

Д: Да никак. Карело-финский язык жил, жив и жить будет.

МВ: Почему карело-финский? По моей информации, даже сам карельский подразделяется на два диалекта, а ты всё в одну корзину кидаешь, как так?

Д: Это не диалекты, это говоры. Есть единый карело-финский язык, туда же ещё и эстонский включается…

МВ: Получается какой-то прибалтийско-финский, не это ли ты хочешь сказать?

Д: Можешь и так говорить. Но факт в том, что мы без переводчика друг друга понимаем.

МВ: А вепсы, ижора, ливы, ингерманландцы?

Д: Вепсы – часть нашего народа.

МВ: Они сохранили свой язык, он отличается от карельского?

Д: Мало чем отличается. На самом деле, почти утратили. По-русски говорят в основном.

МВ: А саамы?

Д: Саамы в Карелии давно свой язык утратили, по-русски говорят. Это в ряде сёл в Мурманской области они говорят по-своему, а у нас нет. Русский доминирует абсолютно у них. Внешностью могут отличаться и тем, что алкоголь не переносят совершенно, голову теряют от пьянки быстрее, чем карелы и русские. Такая генетика у них.

МВ: Когда получал сертификат инструктора по гимнастике для лица, меня учили, что лапоноидная раса, которая у саамов – вообще отдельная, переходная. Близко к уральской, но только ещё жёстче выраженные черты. Темные волосы, темные глаза, недоразвитие подбородка, эпикантус…

Д: Я таких слов не знаю, я работяга простой. Саамы – русые, не знаю, кто тебе наплёл, что у них тёмные волосы. Но язык свой они утрачивают – вот это факт. Саамы – карело-финская раса.

МВ: Лапоноидная раса.

Д: Называй как хочешь.

МВ: Ты сам говоришь по-карельски?

Д: Не очень хорошо, я из райцентра Кондопога, где русский – основной язык общения. Но понимаю. Всё полностью. Родители при мне только по-русски говорили, я от бабок и дедов карельский принял.

МВ: А где говорят по-карельски?

Д: На севере. На юге вряд ли услышишь.

МВ: Там не осталось карелов или язык угас?

Д: Карелы остались. Но язык сдох.

МВ: Петрозаводск вообще производит впечатление русского города.

Д: Это не так. Там много карелов. Но на улице карельский ты не услышишь.

МВ: Куда надо ехать, чтобы услышать живой карельский язык?

Д: Не в Петрозаводск однозначно. Там не услышишь. На север и в сельскую местность.

МВ: Дима, какой примерно процент карелов в республике и какой процент карелоязычных?

Д: Чистокровных карелов примерно 20 процентов. Если полукровок брать, то это сложный вопрос. Думаю, до сорока процентов может численность доходить. Ты же понимаешь, русификация, всё такое, фамилии русские у большинства, в итоге люди иногда и не понимают, кто они.

МВ: А с языком как? Ты же говоришь, что он как был, так и есть.

Д: Стабильно около пяти процентов населения на нём говорит. Это люди из сельской местности, либо старшее поколение. С преподаванием языка положение тяжёлое. Но он на селе держится.

МВ: Ну так а что про Финляндию? Что насчёт того, что она теперь фактически в НАТО?

Д: А туда вообще не стоит ездить.

МВ: Но они же на одном языке с вами говорят.

Д: Но НАТО нам не нужно.

МВ: Понятно. А как считаешь, что изменится в карельской экономике теперь?

Д: Возможно, что даже к лучшему все изменится. Карелия по своим пейзажам мало отличается от Финляндии, потому богатые туристы из Питера и Москвы, которые до вступления ее в НАТО туда ездили отдыхать на природу, теперь будут ездить в Карелию.

Те же озера, озера и ещё раз озера, те же сосновые боры, гораздо более низкие цены на абсолютно всё, более либеральное законодательство об охоте и рыбалке, возможность полакомиться дичью, тогда как в Финляндии экологическое законодательство таково, что лосятину и медвежатину там только в национальных ресторанах можно попробовать за такие деньги, что штаны свалятся. Туризм будет процветать.

МВ: Ну он будет процветать за счёт туристов из других российских регионов, а вот финских туристов Карелия потеряет.

Д: Финские туристы – это в основном либо те, кто хотят за копейки по их меркам уйти в запой на неделю-две. У них же там с алкоголем все жестко, цены высокие и масса ограничений, штрафы за появление в нетрезвом виде на улице выше, чем у нас. Не говоря уже о распитии даже где-нибудь на природе. 

Вторая категория – это потомки ингерманландцев, которые до Зимней войны жили на юге Карелии и на Карельском перешейке. Они посещают могилы предков, приезжают в родные свои места. Но факт в том, что вторая категория финского туризма распространена не столько в Карелии, сколько в Ленобласти на перешейке: Парголово, Приозерск, Лосево, Сосново, Токсово, Лемболово, Кузьмолово и т. п. Ну и Выборг, конечно.

МВ: Кстати, насчёт Выборга. Раньше, насколько я знаю, это был один из эпицентров контрабанды наподобие того, какую функцию в межвоенный период выполняло белорусское Койданово. Сейчас вроде власти с обеих сторон на фоне противостояния России и Запада взялись за этот вопрос. Что изменится теперь, порядка больше станет?

Д: Конечно, и та, и другая стороны будут укреплять границу. Это означает улучшение ситуации, будет больше стабильности. Несмотря на то, что сейчас из-за СВО и всего прочего границу укрепили, все равно есть и поставки из Карелии и Ленобласти в Финляндию контрабандных спирта и сигарет, грибов-галлюциногенов, которых в Карелии и Ленобласти изобилие, лес финны валят на более выгодных условиях, чем у них, но это не контрабанда, это официально. Оттуда сюда – да что угодно, начиная от бумаги и заканчивая наркотиками-психостимуляторами в питерские и петрозаводские ночные клубы.

МВ: Ну а поездки финнов в Карелию с «развлекательными целями»? Это же прибыль все-таки для местного ритейла, общепита и туризма.

Д: Да, прибыль, только лучше в других местах прибыль такую искать. Они ведут себя как свиньи. Ну в Карелии тоже пьют, тоже нажираются, но эти как будто с цепи срываются, как только пересекают границу.

МВ: Во взаимных перемещениях между жителеями разной стороны границы есть и другой фактор: трудовая миграция. Карелы, как известно, ездят в Финляндию работать на лесных делянках, пилорамах, собирать ягоды. Будет ли это продолжаться?

Д: А вот это будет продолжаться. Финская Карелия – край слабозаселенный, богатый на природные ресурсы, но не очень богатый на трудовые. Конечно, они трудовые визы карелам будут выдавать. На жителей Ленобласти у них особого расчета нет, там лучше ситуация с доходами населения, чем в Карелии, а вот карелы настолько зажаты в угол по деньгам, что готовы и лес валить, и клюкву на болотах собирать, правда, там машинный сбор, какими-то крючками.

МВ: А миграция на постоянное место жительства в Финляндию? Насколько знаю, до последнего момента такая практика имела место быть.

Д: При определенных условиях. Натурализация в Финляндии разрешена для ингерманландцев, при условии, что ты докажешь свое происхождение, либо для всех тех, чьи предки проживали на территории Финляндии до Зимней войны.

МВ: Вне зависимости от национальности?

Д: Ну в законе так говорится. В действительности все сложнее. Ты ж понимаешь, что сейчас из-за украинского конфликта и зашкаливающих градусов русофобии происходит в странах НАТО и ЕС. Они поэтому, конечно, будут чинить препятствия для получения вида на жительство (и тем более гражданства Финляндии) для этнических русских, чьи предки жили на вот этих территориях, которые СССР забрал себе в свое время.

А там их немало было. К тому же карелы и вепсы сильно, как я уже говорил, русифицированы, их в Финляндии тоже могут к русским приравнять. Да и у ингерманландцев плохое владение финским языком. Им там языковые тесты надо сдавать, а большинство из них в лучшем случае только с бабушками и дедушками по-фински в быту говорили, литературного языка не знают.

Так что не так всё просто, как кажется. Потом при трудоустройстве тебе в Финляндии не дадут возможность переучиться за государственный счет, хоть ты чистопородный финноязычный ингерманландец будешь. Работал ты в Карелии на лесопилке – и там будешь бревна пилить на пилораме. Потом учти, что вопрос о тех, чьи предки жили в Финляндии, касается в основном жителей Ленобласти, в Карелии в состав Финляндии входила небольшая часть территории.

МВ: Догадывался о таких реалиях. У меня бывший муж троюродной сестры, которая живет в Гатчине – ингерманландец. Кроме фамилии и внешности, больше ничего финского там нет, даже вероисповедание православное, а не протестантское. Всей недвижимости и работы лишился, теперь пытается ВНЖ в Финляндии получить. Раньше говорил: вы на мою фамилию не смотрите, я русский. Теперь по-другому запел.

Д: Да, таких среди них большинство. Другое дело, что в той же Гатчине есть какие-то культурные центры, в Питере есть лицеи с углубленным изучением финского языка. Но даже со знанием языка не все там, в Финляндии, приживаются.

МВ: Какое возможно сейчас в Карелии импортозамещение и какие выгоды от него могут быть?

Д: У нас есть лес, рыба, дичь. Пойди в «Ашан» на Авиамоторной и посмотри, сколько колбаса из медвежатины и грудинка дикого кабана стоит, там маленький киоск стоит с дичью на пути от входа в торговый зал. И покупают же даже за такие деньги. У нас и медведей, и кабанов, и лососевых рыб хватает.

То, что типографии финские не будут, возможно, с Россией работать – так кто мешает в Карелии такие открыть, учитывая огромное количество леса? Бревно сосновое корабельное на пилораме откалибровали, а остальное – на производство бумаги пустили, те отходы, что после калибровки остались. Вот тебе и финская полиграфия. Думать просто мозгами надо, пользоваться природными богатствами, но разумно, а то что мы потомкам оставим?

Автор: Михаил Викентьев

Источник - Военное Обозрение .

• • 100
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5