Батька Лукашенко уверен, что объединение наших народов — свершившийся факт

Дмитрий Родионов

 На фото: Александр Лукашенко (Фото: Global Look Press)

Союз белорусского и русского народов состоялся. Такое мнение в новогоднем поздравлении, адресованном президенту России Владимиру Путину выразил его белорусский коллега Александр Лукашенко.

«Воля белорусов и россиян к единению, как и прежде, будет служить прочным основанием для интеграционного строительства, многопланового сотрудничества и формирования общей новейшей истории», — убежден он.

Белорусский лидер выразил надежду, что развитие двусторонних отношений в рамках Союзного государства продолжится в следующем году, благодаря «дальнейшей кропотливой работе по соблюдению национальных интересов двух стран».

Напомним, ранее состоялись непростые переговоры двух президентов по целому ряду спорных вопросов, главным из которых является налоговый маневр, лишающий Минск «нефтяных» денег и цена на газ.

Однозначного решения выработано не было. Можно ли в этом свете считать состоявшимся союз России и Белоруссии, интеграционные процессы в котором, по мнению многих наблюдателей, изрядно замедлились?

— С утверждением Лукашенко определённо можно согласиться, — считает политолог Иван Лизан.

— С Украиной вот союз не состоялся: отношения наших двух стран никогда не были настолько тесными, как между Россией и Белоруссией. Например, между странами нет государственной границы, только административные и отсутствует пограничный контроль для россиян и белорусов. Плюс теснейшие отношения в экономике и военной сферах. Так что союз определённо состоялся. Белоруссия не создаёт Москве политические проблемы, конфликты происходят из-за экономики, а не, например, геополитической ориентации.

— Чего не хватает Союзному государству для того, чтобы стать полноценным государством?

— Если в середине 1990-х Союзное государство проектировалось как одно государство, то теперь это невозможно — слишком много времени прошло, выросло новое поколение, которое является менее союзным — его представители не жили в СССР.

Поэтому даже союзный договор устарел и Союзное государство нужно рассматривать не как одно государство, а как союз двух государств, каждое из которых является союзным по отношению к своему партнёру по интеграции.

А углублять интеграцию нужно не с создания политических надстроек и их атрибутов в виде гербов, гимнов и флагов, а с создания базиса — интеграции экономик, чтобы в перспективе можно было перейти к единой валюте и одному эмиссионному центру. Тогда СГ действительно будет практически одним государством, примерно, как ЕС, где есть ЕЦБ, печатающий евро, и Берлин, и Париж не раздражает то, что в ЕС — это союз стран, а не одна страна.

То есть мыслить нужно союзами, а не слияниями и поглощениями в духе 19-го века.

— Почему застопорилась интеграция? Как выйти из этого тупика?

— Долгое время реальной интеграцией стороны практически не занимались, договор об учреждении Союзного государства был практически никому не нужен с 1998 года, то есть большая часть его положений не использовалась 20 лет. И если Минску от Москвы нужны деньги (или в виде доступа на рынок, либо в форме компенсаций за налоговый манёвр), то Москве, у которой есть эти деньги, хочется получить 100% гарантии того, что её ближайший союзник будет проводить предсказуемую политику, независимо от грядущих политических и геополитических событий.

Выход из этого тупика — не «дожать» Минск (это вызовет лишь раздражение в Белоруссии и предоставит местным либералам и националистам повод для криков о враждебности России), а пересмотреть положения устаревшего договора о создании Союзного государства. В нём, например, есть положения о союзном суде, правительстве, парламенте и счётной палате. Данные положения непонятно как реализовывать и крайне сложно увязать с тем же договором о ЕАЭС: там, например, есть свой суд.

Плюс если в 1998 году можно было реально создать единый парламент — ещё толком не сформировалась национальная бюрократия, то теперь, спустя 20 лет, ни российские депутаты не пожелают делить кресла со своими белорусскими коллегами, ни белорусы — в каждой республике свои политические элиты, которые будут до последнего бороться за сохранение своей власти.

Поэтому нужно договариваться об унификации и гармонизации законодательства. Делать не одну таможню на две страны, а принимать одни кодекс на две страны, примерно, как сделали в рамках ЕАЭС, где приняли таможенный кодекс. То есть та же налоговая политика в РФ и РБ должна строиться на единых принципах, которые будут положены в основу общего законодательства. Это путь не слияния и поглощения, а интеграции по примеру Европейского союза.

— Как вы оцениваете последние переговоры Лукашенко и Путина. Договорились договариваться? Реальные шаги будут?

— Как сложные, но не безнадёжные. Пока что, судя по тому, что встречи продолжаются и нас не посвящают в детали, стороны «договорились договариваться дальше». Но реальные шаги будут, так как текущий кризис является кризисом роста: речь идёт не о распаде СГ, а выходе интеграции на новый уровень, а прежде чем объединиться, нужно, как говорил Ленин, решительно размежеваться, то есть понять сферы кооперации и конкуренции. Вот президенты этим делом и заняты.

— Основные противоречия Минска и Москвы — это только экономика? Или тут есть еще и политика? Они разрешимы или мы каждый год будем сталкиваться с несогласованностью цен на углеводороды и т. п.

— Противоречия в моделях интеграции: старые форматы перестали работать, в том числе из-за санкций. Если раньше белорусские товаропроизводители без проблем получали доступ к российскому рынку, то с введением санкций российская власть начала оказывать активную поддержку своему товаропроизводителю, особенно в сфере сельского хозяйства. Например, Россия из импортёра свинины из РБ превратилась в экспортёра, скоро аналогичная ситуация будет с молоком и молочными продуктами. То есть произошла белоруссизация России — РБ под санкциями оказалась значительно раньше России.

Поэтому обострились противоречия белорусского и российского капиталов и стало невозможным сохранять текущий формат взаимоотношений. Минску важнее экономика, то есть деньги, а Москве — политика, в том числе геополитика, деньги-то как раз у России есть. Но политический фактор — Россия и часть её элит, а равно и журналистов, подхватили после Украины майданофобию и видят угрозы майданов даже там, где их нет.

Поэтому противоречия есть в сфере экономики — российские компании видят в белорусских товаропроизводителях конкурентов и сфере политики — Россия хочет получить железобетонные гарантии сохранения дружественной политики РБ.

Эти два противоречия могут быть сняты лишь с помощью углубления интеграции: созданием союзных корпораций (например, в сфере сельхозмашиностроения путём объединения производителей тракторов и комбайнов), что сделает белорусский и российский капитал единым, то есть союзным, и унификацией законодательства — так и в Минске, и в Москве все будут играть по одним, общим правилам.

Это и будет содержанием союзной интеграции в 2019 году — слияние капиталов и унификация законодательств.

— Несогласованность цен на углеводороды вытекает из отсутствия определённости в том, что касается фундаментального характера и дальнейших перспектив отношений Москвы и Минска, — уверен исполнительный директор международной мониторинговой организации CIS-EMO Станислав Бышок.

— Где нет определённости, начинаются недомолвки, намёки и жонглирование терминами. Действительно, если Россия и Белоруссия движутся к созданию единого государства, это должно предполагать постепенную унификацию как странового законодательства, так и тарифов и прочих частностей экономического уровня. Если же достигнутые ещё на рубеже 1990-х и 2000-х годов договорённости о Союзном государстве отменяются или каким-то образом забываются, тогда неясно, на каких основаниях в деловых вопросах между Москвой и Минском должны быть какие-то особые отношения и льготные условия.

В последние годы уже набило оскомину словосочетание «переписывание истории», относящееся ко всё более отдалённым и всё менее актуальным для международных отношений вопросам интерпретации причин, хода и последствий Второй мировой войны. Однако, скажем, реинтерпретация совсем недавних договорённостей по созданию Союзного государства в том ключе, что на самом деле имеется в виду «союз государств», — это вполне себе серьёзное «переписывание истории». Разница между двумя понятиями очевидна любому человеку, владеющему русским языком на базовом уровне.

— Последние переговоры Путина и Лукашенко, по-вашему, можно назвать результативными?

— Есть понимание, что время работает против Союзного государства. В Белоруссии постепенно уходит более старшее поколение, для которого единство с Россией связано с ностальгией по советской юности и смутными отголосками доктрины восточнославянского триединства. У более молодого поколения, разумеется, нет никакой советской ностальгии, да и воспитано оно уже в духе другой интерпретации истории, постулирующей принципиальное различие белорусского и российского прошлого. Одновременно любое сближение с культурно близкой, но в демографическом, территориальном, экономическом и военном отношении несопоставимой Россией для молодого государства (читай: элит) вызывает тревогу в связи с перспективой потери суверенитета, включая свой персональный статус в собственно белорусской иерархии, выстроенной за последние 28 лет. В российском же обществе по понятным причинам таких переживаний ни у кого нет.

Интенсификация встреч глав Белоруссии и России и в целом деятельности по интеграции — это шанс. Главное, разбираясь в мелочах, не упускать из виду перспективу и, собственно, понимать, что эта перспектива видится обеим сторонам в схожих контурах. Порой внешнеполитические неудачи у нас принято списывать не реальные или мнимые действия внешних сил. Однако в вопросах отношений Минска и Москвы, учитывая выстроенную вертикаль власти и харизматичное лидерство и там, и здесь, всё зависит исключительно от Белоруссии и России.

— Как вы оцениваете слова Лукашенко? Союз россиян с белорусами состоялся?

— Союз Белоруссии и России — это дело в развитии. Результаты есть, но они скромные. К настоящему времени у Союзного Государства нет даже таких атрибутов, как флаг, герб и гимн. То есть у белорусско-российского союза нет ни общего образа будущего, ни даже собственно образа, который имеется, например, у проблемного, но вполне состоявшегося Европейского союза.

Очевидно, что работа Москве и Минску предстоит колоссальная. Так, ещё в начале 2000-х годов в Белоруссии и России должны были пройти общенациональные референдумы по принятию Конституционного акта, своего рода предварительной конституции для будущего Союзного Государства. Референдумы несколько раз откладывались, затем про них вообще перестали говорить. Хотя всё это было проговорено ещё при президентстве Ельцина. То есть тогда страны были к этому совершенно готовы, оппозиции этому никакой по большому счёту и не было.

— Почему застопорилась интеграция? Чего не хватает?

— На пике переговорного процесса по поводу создания Союзного Государства, во второй половине 1990-х и в начале 2000-х годов белорусский лидер Александр Лукашенко был сверхпопулярен в России, особенно среди патриотически настроенных граждан. Вспоминается его фраза тех времён про то, что белорус — это русский человек со знаком качества. Время летит быстро и многие, наверное, уже забыли, что даже ближе к концу второго президентского срока Владимира Путина в некоторых кругах, пусть и не таких широких, как в 1990-е, бытовала идея, что сейчас-то, наконец, случится объединение Белоруссии и России и получившееся государство как раз и возглавит Лукашенко, который сумеет применить свои навыки крепкого хозяйственника на гораздо более обширной территории. Но политическая история сложилась иначе, да и теперь уже непосредственно Путин стал набирать и укреплять популярность как внутри России, так и за её пределами. Да и сама Россия уже перестала казаться бесхозной и требующей немедленного спасения, как при развитом ельцинизме. В сложившемся контексте перспектива интеграции в Минске стала казаться менее привлекательной.

Другим фактором замедления интеграции стал опыт существования Белоруссии как собственно суверенного государства. Настроений в ключе «назад в СССР», с чем, безусловно, у многих ассоциировался союз с Россией, стало меньше, выросла и окрепла собственная элита, которая вполне комфортно чувствовала себя в границах от Бреста до Витебска, а расширение их до Владивостока связывала с существенными рисками. В Москве, собственно, тоже охладели к идее союза, но по другим причинам — была надежда интеграции в глобальный Запад через максимизацию связей с Европейским союзом. Сегодня это может показаться непростительно наивным со стороны России, но такие были времена.

Нынешние времена другие. В отличие даже от эпохи Холодной войны, сегодня для небольших и средних государств всё труднее оставаться нейтральными, если вы только не Швейцария. Надеяться на перманентный нейтралитет соседей после украинских событий в России уже не могут. Кроме того, сегодня в мировом тренде — не только экономические вопросы, но и вопросы культурной и цивилизационной идентичности, разграничение «своих» и «чужих». И здесь Белоруссия в рамках традиционной русской мысли — вне всякого сомнения «своя». А со своими нужно быть вместе.

Для полноценного запуска Союзного государства необходима в первую очередь добрая воля Минска и Москвы. Необходима постепенная реализация тех шагов, которые проговаривались и, что принципиально, прописывались и одобрялись руководством Белоруссии и России. В частности, речь идёт о гармонизации законодательств двух государств, чтобы затем перейти к их унификации через Конституционный акт. Также необходимы общие органы власти. Вместе с тем, следует вести информационную работу среди населения, особенно в России, где значительное число людей до сих пор даже не знает о таком безусловном достижении белорусско-российской интеграции, как безвизовый режим.

— Можно ли говорить о перспективе иных интеграционных процессов на постсоветском пространстве? Кто мог бы принять в них участие?

— Поступательно развивается Евразийский экономический союз. Вместе с тем категорически неверно «растворять» вопрос Союзного государства в иных интеграционных проектах. Белорусско-российское объединение строится как на экономических, так и на цивилизационных основаниях, основаниях общности культуры, языка и истории. С другими же постсоветскими странами нас объединяют сугубо экономические интересы и вопросы общей безопасности, борьбы с религиозно-мотивированным терроризмом. Если для Белоруссии и России вопрос единого рынка труда является взаимовыгодным и беспроблемным в плане решения, то открывать этот рынок для всех постсоветских государств не представляется целесообразным. Здесь нужно соблюдать баланс между интересами разных участников ЕАЭС. В целом интеграционный проект, построенный на сугубо экономической основе и не предполагающий каких-то политических требований к членам такого объединения, делает Евразийский экономический союз привлекательным для большинства государств региона. Он также может быть совмещён, точнее — уже сопрягается с китайским проектом Нового шёлкового пути.

Источник - Свободная Пресса .

• • 0
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5